— Ты серьёзно? — испепеляя друга взглядом, прошипела я.
— Черешня, мне страшно, когда ты злишься, — предупредил меня он, отступив на шаг в сторону. — завязывай так смотреть.
— Ты притащил меня сюда, чтобы я пришла посмотреть на пьяного Максима? — уточнила я, в упор глядя на Рому.
— Ну ему реально плохо, — развёл руками тот. — А ещё он обещал прыгнуть, если ты не придёшь. Но ты пришла, Черешня! — Просиял Шелуха. — Ты его так-то спасла!
— От чего? От сорванного голоса?
— От прыжка, — послужило мне ответом. — В неизвестность. А ещё он просто в дрова. Ему домой надо, пока не свалился с беседки. А он не слезает, прикинь?
Я перевела недобрый взгляд на Субботина. Он тут уже улыбнулся мне и, едва не упав с крыши, послал воздушный поцелуй.
— Зайка моя, я твой зайчик! — Раздался его весёлый голос. — Банька моя, я твой тазик! *
Парни громко смеялись, кто-то свистнул, кто-то крикнул, чтобы Макс продолжал. Он, конечно же, продолжил. Любил же быть в центре внимания. Снова посмотрев на меня, он приложил руку к сердцу и запел. Хотя, скорее тут подошло бы слово заорал:
— Я но-о-очами плохо сплю, потому что я тебя люблю -ю! Потому что я давно, давно тебя люблю-ю! *
Идиот, — закатила я глаза.
Максиму, в отличие от меня, было весело. А его товарищам ещё веселее — кто-то даже подпевал. Субботин домой явно не собирался, так что мне тут делать нечего. А если свалится — будет ему уроком. Меньше пить надо. Опустив взгляд, я развернулась и пошла обратно. Просто слов нет! Я почти сказала все Андрею, думала, что -то случилось. Волновалась, переживала, а на деле Макс просто решил напиться!
— Э, Черешня, ты куда? Подожди! — Крикнул мне вслед Рома.
— Я домой, — не оборачиваясь, ответила я ему. — Веселитесь.
— Зайка моя, ты куда? — Послышалось сзади. — Лиза-а! Не уходи!
Я не ответила ему. Что толку разговаривать с пьяным человеком? Я сделала ещё пару шагов, а потом, вдруг, послышались громкие возгласы и мат. Обернувшись, я замерла. Максим, морщась, лежал возле беседки. Парни вскочили с лавки и помчались к нему. Я тоже не осталась в стороне. В голове теперь не было ни одной мысли, ни одной эмоции. В оцепенении я подбежала к толпе, растолкала товарищей Субботина и подошла к нему, сев на колени.
— Максим, ты как?
— О, Черешенка моя, — глядя на меня туманным взглядом, пролепетал он.
— Ты как? — Повторила я, с беспокойством осматривая Макса. — Болит что-то?
— Сердце моё болит, — пожаловался он. — Сегодня видел тебя с Гениальностью. Думал голову ему оторвать и на глушак его тачки повесить. Типа украшение. У него бы щеки раздувались, если газануть. Прикольно, да?
— Опять ты за своё, — возмутилась я, а потом более жалостливо спросила: — Максим, ты скажи, у тебя болит что-то?
— Да, Максон, тебе, может, в больничку? — Предложил кто-то из парней.
— Нахер больничку, — отмахнулся Субботин. — Помогите встать.
Через несколько минут Макс уже стоял на ногах. Боль, скорее всего, он чувствовал не так резко из-за алкоголя. Оставалось только надеяться, что он ничего себе не повредил.
— Субботин, иди домой, — устало сказала я.
— Я пойду, только если ты пойдёшь со мной, — заявил он. — Пойдёшь?
— Ты подумал, что скажет твоя бабушка?
— А её нет дома, — весело улыбнулся Макс и повернулся к своим товарищам. — Пацаны, я домой!
— Ты сам-то дойдёшь? — Спросил Рома.
— Конеччччно, — заверил его Субботин, пошатнувшись.
— Ром, пошли с нами, — попросила я, взглянув на друга. — Поможешь довести его.
— Базара нет, — пожал плечами Шелуха.
Мы втроём поплелись до дома Максима. Рома порывался помочь ему дойти, но тот отказывался, шагая с самым гордым видом впереди. Как ни странно, Субботин молчал почти всю дорогу, и только когда мы зашли в его двор, он уселся на крыльцо и, склонив голову вниз, протянул мне ключи от дома.
— Давно я так не напивался, — пробурчал он.
— Плохо? — поинтересовалась я, вставляя ключ в замочную скважину.
— Спать хочу.
Мы с Ромой помогли Максу подняться, проводили его в дом. В прихожей он скинул кроссовки и поплелся на второй этаж.
— Пойдём, поможем ему? — Повернулась я к Роме.
— Черешня, да все нормально будет, — махнул он рукой. — Максон, думаешь, кровать свою не найдёт?
— А если свалится? — кивнула я в сторону лестницы. — Точно себе переломает что-нибудь.
— Ну ты иди, проследи. Я тебя тут подожду. Жрать что -то захотелось, — зевнув, сказал Рома, проходя мимо меня. — Пойду сворую что-нибудь из холодоса.
Я проследила взглядом за другом, скрывшимся на кухне, и поспешила за Субботиным. И злиться на него должна ведь, но не получалось. Сейчас мне хотелось лишь убедиться, что он нормально доберётся до своей кровати, а не ляжет спать где -нибудь на полу.
Поднявшись на второй этаж, я зашла в комнату Максима. Тут было темно, только свет от фонаря проникал сквозь окно и падал широкой полосой на кровать и пол. Суббота сидел на полу, облокотившись спиной о стену и согнув ноги в коленях.
— Максим?
— А?
— Ты чего тут сидишь? — наклонилась я к нему.
— На кровать не хочу. — Г лухо ответил он мне. — Вертолёты.
— Не поняла, — нахмурилась я, садясь на корточки.
Макс слабо усмехнулся. Коснулся тёплой ладонью моего плеча, провел ей до запястья.
Я даже не удивлён.
— Пойдём, ляжешь, — предложила я, вглядываясь в его лицо. — А то тут так и уснёшь.
— Беспокоишься? — поинтересовался Субботин. Г олос его не был таким громким, как обычно. Кажется, ему действительно было плохо.
— Беспокоюсь, — призналась я. — Ты зачем так напился?
— Захотелось, — послужило мне ответом. Он молчал некоторое время. Потом поднял голову. Я почувствовала его взгляд. — Посидишь со мной? Надо отвлечься, пока башка не перестанет кружиться.
— Посижу, — согласилась я.
— Открой окно пошире, — попросил Макс.
Я послушно встала, подошла к окну и открыла его. На крыльце увидела огонек сигареты, подсвечивающий ярко-оранжевым пальцы Ромы. Услышав, как скрипнула створка, он поднял голову.
— Черешня, ну ты там скоро?
— Дай мне минут пятнадцать, хорошо? Максиму плохо.
— Ладно, — вздохнул он, затягиваясь сигаретой. — Тогда колбасу он может не искать потом.
Я отошла от окна, шагнула к Субботе и села рядом с ним, облокотившись на стену спиной. Там, за окном, все небо было усыпано звездами. Они молча сияли, подмигивая, будто хранили общую тайну. Комната наполнилась прохладным воздухом. Стало свежо. Максим приобнял меня, а потом и вовсе положил голову на моё плечо.
— Как тебе мои песни? — сонно поинтересовался он. — Я круто пою?
— Не поешь, а орёшь, — поправила его я. — Орёшь фантастически.
— Ты скучала по мне?
— Скучала.
— Я тоже. Всё рвался к тебе зайти, но думал, не захочешь видеть.
Темнота делала свое дело: открывала истинные чувства, давала волю откровениям, забирала всю неуверенность. То, что происходит в темноте, никогда не произойдёт утром.
— Я тебе всегда рада.
Максим мне не ответил, лишь обнял крепче. Его волосы касались моей шеи, приятно щекотали подбородок. Пахли чем-то морским. Г орько, но приятно.
— Лиз, — позвал он меня.
Что?
Я тебя люблю.
Я потрясённо замолчала, затаив дыхание. Из его уст это звучало настолько просто, что я растерялась, чувствуя, как меня мягко обволакивает теплом. В один миг мне стало уютно. Но в то же время я немного напряглась. Такого точно не ожидала услышать прямо сейчас. Впрочем, что с него взять? Он все ещё пьян.
— Я почти трезвый, — будто прочитав мои мысли, сообщил мне Максим. — Я могу повторить это завтра. И послезавтра. И вообще повторять каждый день. Потому что так оно и есть, Черешня.
— Максим, я... не знаю, что и сказать, — произнесла я. — Давай потом поговорим? Не сейчас. Слышишь? Тебе нужно прийти в себя.
Ответом мне была тишина. Я наклонилась к Максу и поняла, что он уснул. Аккуратно высвободившись из его объятий, я спустилась вниз, к Роме. Он, как и обещал, ждал меня, не забывая уплетать бутерброды. Вместе с ним мы перетащили Субботина на кровать, укрыли его покрывалом и, захлопнув входную дверь, ушли.
