Мне она показалась смутно знакомой, но я не придала этому значения. Только опустила взгляд и увидела в ее руках два вафельных рожка. Первым порывом было отказаться, но рот вдруг наполнился слюной. И я сама не заметила, как протянула руку к лакомству.
— И как у вас? Наладилось? — задала она через несколько минут вопрос, всё это время шагая рядом.
Ее вопрос сбил с толку. Я удивленно посмотрела на нее и вдруг… Это она! Та самая девушка с зонтом.
— У меня? — спросила я, а затем вспомнила ее слова.
“… Любое явление всегда подходит к своему логическому завершению. Таков закон природы”.
— Вы знаете, наверное, да, — но, вопреки сказанным словам, я грустно улыбнулась.
— Там мужчина. Кажется, он вас ждет, — сказала она и кивнула вперед.
Я посмотрела туда и замерла. Тагир. Обернулась, чтобы посмотреть на девушку, но рядом никого не было. Ее и след простыл. В безлюдном парке остались только мы с Тагиром.
Посмотрела снова на мужчину, сглотнула и прищурилась. Он изменился. Небритый, неухоженный, взгляд темный, вот только словно сломленный.
Делаю шаг вперед, решая расставить всё по своим местам.
Мы оба сломаны. Судьбой, чужой волей. Чувство жалости поднимается из глубин, но я стараюсь не показывать этого. Боль и ненависть тлеют внутри, но там уже догорающие поленья. Слишком сильно я устала.
— Скоро рожать, — выдыхает он, подходит ближе, на расстояние вытянутой руки.
— Да, — поджимаю губы и чувствую исходящий от него запах.
Не изменился. Аромат Тагира всё тот же.
— Твои родители… — хриплю. — Соболезную.
Считаю нужным обозначить этот момент. И пусть его семья принесла моей горе, но за эти месяцы чувство обиды притупилось.
Наши семьи прошли через жернова преисподней и были перемолоты в прах. Из которого должен родиться феникс…
— Это плата за грехи, — улыбнулся потрескавшимися сухими губами, обласкал грустным взглядом мой живот. — Девочка? Мальчик?
— Мальчик, — выдохнула.
— Как… — засипел, замолчал. — Как назовешь?
Я промолчала, не хотела делиться сокровенным. Тишина. Он прикрыл глаза, смиряясь с моим молчанием, не настаивал. Передо мной стоял другой Тагир. Тот, кто потерял всё, который знает цену необдуманным словам и поступкам.
— Ты не потратила деньги с карточки, — заметил, когда молчание стало давить на нервы.
— У меня есть свои, — пожала плечами, смотря на его лицо.
— Я бы хотел… — не договорил, стиснул челюсти и повернул голову вбок.
Посмотрел на меня взглядом побитого пса и вдруг…
Встал на колени, опустил голову, словно готовясь к плахе.
— Ты не простишь меня. И я не виню тебя. Но я хочу, чтобы ты знала, как мне жаль. Всё это моя вина. И лишь я должен страдать. Вместо Аслана погибнуть должен был я. Вряд ли смогу когда-либо искупить вину. Приму любую боль, что ты захочешь мне причинить. Я был слеп, озверел, не был человеком, всю жизнь буду наказан. Заслужил. От Аллаха заслужил.
Впервые видела, как с его глаз текли слезы. Вздохнула, боясь, что расплачусь следом. Но в этот момент не тоска заволокла сознание, а воспоминание. То, что тяготило меня и не было высказано.
— Я не звонила в тот день в полицию. Это была не я, — покачала головой, а затем произнесла быстро, не желая, чтобы он продолжал говорить. — Мне пора.
Захотелось вдруг, словно маленькой девочке, развернуться и убежать, войти под своды родного дома. А уж кто тогда предал его, пусть разбирается сам. Вот только не с кем разбираться… Не с кем…
— Если что-то понадобится… — упали его слова в пустоту, когда я уже сделала шаг в сторону, противоположную от него.
Остановилась и просто кивнула. И пошла, наращивая шаг. Но когда прошла уже метров десять, раздался странный звук, словно из меня…
Опустила голову и увидела растекающуюся лужу воды. Пора…
— Не трогай меня! — сиплю, когда меня на руки подхватывают руки Тагира.
Но он молчит, несет меня к машине. Я снова хочу оттолкнуть его, но в этот момент сильная схватка простреливает низ живота.
Как бы я ни сопротивлялась, он продолжал держать меня на руках, пока мы ехали на заднем сиденье и я мучилась от боли. Поторапливал водителя. Схватки были сильными, нешуточными, ребенок решил поторопиться и родиться раньше на неделю.
— Всё будет хорошо, луна моего сердца, — в полубреду мне слышится его голос, но я списываю это на свое бурное воображение.
— Врачей! — рыкнул Тагир, как только автомобиль остановился у больницы.
Водитель тут же кинулся к входу в здание, а сам Юсупов вытащил меня на руках из машины, пока я мучилась от боли.
Не помню, как ко мне подбежали доктора, как положили на каталку, но в памяти четко отпечатался сильный страх на лице Тагира.
— Я с вами, — хмуро подытожил он, когда меня везли в родовое отделение.
— Вас подготовят, идите с медбратом. И не забудьте надеть халат, папочка, — усмехнулись врачи, даже ратовали за совместные роды, видя мое паническое состояние.
— Нет! — выкрикнула, а затем застонала, когда снова почувствовала боль.
Я не могла позволить ему быть рядом в самый ответственный момент. В момент моей слабости, когда мне в самом деле нужна была поддержка. Страх сковывал по рукам и ногам и не давал свободно дышать, но я обещала себе быть сильной. Даже не имея никого рядом, кто будет держать за руку.
— Уходи, — процедила сквозь зубы, видя, какую боль причиняют ему мои слова.
Не могу допустить его присутствия. Слишком мы бы стали близки, будь он рядом во время родов. Я уже привыкла, что это только мой ребенок. Мой.
Воспитаю его одна, без мужа. Научу, как правильно относиться к женщинам. Я буду сильной и мудрой ради него.
* * *
Два дня спустя
Смотрю в маленькое сморщенное личико, и весь мой мир переворачивается. Забывается вся боль, испытанная во время долгих родов.
Мой Аслан. Долгожданный сын. Сейчас, глядя на своего ребенка и ощущая его на своих руках, понимаю. Этот момент стоил той агонии, что душила меня последние девять лет. Это мое благословение свыше. Награда за страдания.
Перед тем как услышала желанный крик ребенка, на мгновение провалилась в забытье. Слышала только крики врачей, а потом, почему-то, зов Тагира. Он звал меня снаружи, вытаскивая из той темноты, в которую погрузилась. Показалось ли мне? Или он действительно был рядом?
В полубреду мне привиделось, будто он держит на руках нашего сына, смотрит с любовью и гордостью, а из глаз текут слезы. Но когда меня привели в чувство, в родовой палате я оказалась одна. Только врачи и мой Аслан, лежащий в боксе.
Показалось…
В этот момент из мыслей меня отрывает дробный стук каблуков. В коридоре слышится шум приближающихся шагов. Мне кажется, словно это Тагир, который не осмелился присутствовать при родах. Я смотрю вперед, затаив дыхание.
Но, когда дверь палаты вдруг открывается, внутрь входят родители, с которыми я не разговаривала много месяцев. Папа выглядит уже лучше, нет той бледности и серости, что была, когда он болел. Хоть за это я могу быть Тагиру благодарна.
— Я очень рада, что вы здесь, — шепчу, чувствуя, как захлестывают эмоции.
Они молчат, подходят ближе, а затем мама, приглядевшись к младенцу на моих руках, дернулась и моргнула.
— Карим… — прошептала она, теребя отца за плечо и всхлипывая, прикрыла рот рукой.
Отец не отреагировал. Долго молчал, а затем прошептал:
— Аслан к нам вернулся.
Да, так я назвала своего сына. И сделаю всё, чтобы у него была иная судьба. Всё…
— Купим кроватку, устроитесь в твоей старой комнате, — кивнул отец, впервые взглянул на меня с тех пор, как они зашли.
И в груди у меня пышным цветом расцвела надежда. Словно раскрывшийся бутон, расправила лепестки, протянула их к небу, наслаждаясь солнечными лучами.
А после выписки весь бизнес Юсуповых был официально переписан на моего сына. Но это были те деньги, владеть которыми я не желала.
