такое больше не повторялось. За твоей спиной у меня даже и в мыслях не было кутить напропалую. Ну Оль. Я ж тебя на руках носил, как только мы с тобой познакомились. Да остальные бабы вообще померкли все! Оля! Ну почему ты мне не веришь? Я признал все, честно! Я ошибся один раз. Больше никогда ничего не было.
Я, может, и дура, но мне легче в это поверить, это не до конца втаптывает в грязь воспоминания о мужчине, который когда-то был для меня всем. И о нашей жизни, которая когда-то была счастливой.
– Егор. Давай мы обговорим ещё раз. Мы развелись, – даже удивительно, Егор безропотно согласился отдать часть имущества. Я думала, он будет откусываться до последнего. Чтоб сыну «досталось»… но он не стал… – у тебя ребёнок и другая женщина.
– Да нет у меня никого! Я сына люблю. Правда. А она мне никто!
Проглатываю горечь его ответа. Хорошо, наверное, что он любит сына. Было бы хуже, если бы не любил.
– Как и я. Теперь никто. Не нужно мне звонить. И приезжать. Вот эти все букеты… ты меня только расстраиваешь. Я с тобой жить не смогу. И не хочу. И общаться тоже. Тем более у меня будет ребёнок от другого. Я не смогу переступить. И мне легче поскорее отстраниться. Потрясение для меня слишком велико. Ты… ты извини… ладно? Егор. Я тебя больше не люблю. После такого предательства невозможно дальше любить.
– Дело в нем, да? У тебя новый мужик? – выплёвывает каждое слово.
– Нет. Но с отцом ребёнка я общаюсь, да.
– Это вообще не имеет значения. Какая разница? – всплескиваю руками. – Речь не о нем. А о том, что между нами пропасть.
– Кто? – настаивает. Горящий взор, агрессивный прищур. Подбородок застыл и неестественно выдвинут вперёд.
– Такое впечатление, что ты так ничего и не понял, – горестно отворачиваюсь и понимаю, что мне больше сказать нечего. В его невиновность я так и не поверила. Могла бы и раньше не надеяться. Я теперь ему никогда не смогу поверить. Во всем буду видеть обман. – Мне пора. Я и так задержалась. И букеты не переводи. Лучше уж подари матери своего сына. Пусть мальчик видит, как нужно относиться к маме.
Глава 25
АСКАР
– Че кислый такой? – лупит вопросом брат.
Адам, как король жизни, откинулся на спинку кожаного дивана, раскинув сверху руки, и с интересом осматривает женскую половину зала.
Глаза горят азартом. Он с рождения вёл себя, словно на голову выше других. Я в этом плане приземленнее.
– Задолбался, че. Разруливаю по-тихой.
– Я думал, будешь меня пилить, что сам разгребаешь.
– С тебя взятки гладки. Ты все равно ни в зуб ногой.
– Сейчас вот обидненько было, но давай о работе днём, – резко подаётся вперёд и заговорщицким шепотом: – ну как к Селене смотался? С огоньком?
– Замолкни, кобелина. Твое какое дело.
– Нормулик так! Я ещё и кобелина. Собрал вокруг себя евротабун лошадок, ещё и обзывается.
– Какой табун. Ты что несёшь?
– А то я не знаю. Мне-то хорош заливать. Вон хотя бы Даринку взять.
– Ну возьми. Я-то при чем?! – начинаю злиться. Слова брата, как мухи, раздражают своим жужжанием. – Она, видимо, как раз горит замуж выскочить.
– Оооо нет. Нет-нет-нет. Я только оттуда, – Адам развёлся месяца три назад и теперь вступил в ряды «вечных холостяков», цитирующих минусы брака с неиссякаемым воодушевлением. – И мой тебе совет: хорошее дело браком не назовут. Спасибо. Наелся. Вот здесь все это сидит, – прикладывает два пальца к горлу, высовывает язык. – До сих пор тошнит.
– С Даринкой-то не гони. Я ее ещё под Новый год остудил. Ну куда, к черту? Мальчика пусть себе найдёт, а я с детьми маяться не планировал.
– Ой, какие мы правильные. Даринка-то выросла уже давно. Все при ней.
– Батьку ее не ляпни. А то тебе отросток живо прищемят.
– Кстати. Сколько ей, двадцать уже? Я вот думал, а чем я ей не угодил? Нет же, в тебя втюрилась, ловелас несчастный, – ну задрал подкалывать, а!
– Поговорить больше не о чем?! – рычу несдержанно.
– Интересно просто. Что ты ей сказал? Поделись секретом, как от баб отбиваться, – ржёт ещё. Сам кобель, каких поискать.
Искоса бью брата твёрдым взглядом, и он поднимает ладони вверх в знак примирения.
– Чисто спортивный интерес, – подначивает.
– Сказал, что у меня есть женщина и там все серьезно, – тянусь к стакану с колой. Отпиваю. Селена меня обычно чуть ли не по пальцам била, когда я дома откупоривал бутылку с «этой отвратительной гадостью!».
– А, ну так-то и я залить могу, – щёлкает пальцами и лыбу давит. Чертяга. Проходившая мимо официантка засматривается сначала на него, потом на меня. Улыбаясь, наталкивается на отодвигающего стул посетителя и рассыпается в извинениях. Хорошо хоть поднос не уронила ему на голову.
– Ну так-то реально есть, – бросаю и вновь полосую братишку взглядом.
– Брешешь! Ты ж ток приехал! Когда успел-то?
– Беременна она. Так что успел, да…
Адам присвистывает от удивления и смотрит на меня, как баран на новые ворота.
– Ну ты баклан, – и дальше ржёт. – Ты ее сколько знаешь? Месяц?
– Года полтора назад познакомились на выставке в Женеве. Но встретились недавно. Она развелась только-только.
– Ну точно баклан, ещё и замужнюю закадрил. А муженёк-то ее тебе ничего, как ты говоришь, не прищемил?
– Да там до меня ещё не ахти все было.
– А я говорю. Брак он и есть
