быть его сестрой? Я же могу узнать у Кифа. Он будет врать мне? Да и, вообще, зачем мне это?
— Мне жаль, что я ошиблась, хотя это ещё неточно, но твои слова всё равно ничего не меняют. Пусть она и твоя сестра, но ты играл со мной, поняв, что я ни черта не знаю про отношения и ваши мужские схемы по завоеванию женщин. Ты следовал тому, что пишут в книжках для парней, как уложить девушку в постель, а потом бросить. Поэтому я остаюсь при своём мнении, — решительно произношу.
— Я ушёл…
— Да, Каван, ты ушёл, так уходи. Ты ушёл, чтобы появиться снова.
Ты занимался своими делами, считая, что я буду страдать из-за тебя.
Но нет, я не страдаю. Я даже на пару свиданий ходила, потому что мне всё равно.
— Зачем ты лжёшь мне, Таллия? — Он смотрит на меня таким тяжёлым и печальным взглядом, от которого мне самой хочется плакать.
— Я не…
— Если ты считаешь свиданием, несколько фраз, брошенных клиентами в клубе, то я даже не представляю, каким ты видишь меня, который, действительно, водил тебя на свидание.
— Что? — Мой рот приоткрывается от шока.
— Я сказал, что ухожу, но не ушёл. Я умею оставаться в тени и наблюдать за людьми. Я следовал за тобой. Поэтому могу сказать, что ты скучала по мне так же, как и я по тебе. Ты не выходила из дома днём, только на работу. В тот день, когда ты сказала мне, что я тебе не нужен, и испугалась чего-то, взяла несколько книг в библиотеке и заперлась в квартире, чтобы случайно не встретиться со мной. Ты пыталась жить дальше, даже сделала пару неуклюжих попыток поддержать отвратительный флирт, но у тебя не получилось выбросить меня из своей головы, как и у меня не получилось избавиться от мыслей о тебе. И только один раз, когда я не сидел в машине у твоего дома, ты решила выйти на грёбаную улицу и увидела меня с Дариной. Это несправедливо. — Каван стискивает кулак и ударяет им в стену.
— Ладно, но ты тоже поступаешь несправедливо. Может быть, жизнь вернула тебе бумеранг, Каван, который именно ты запустил в воздух? Даже если ты говоришь правду, то это ничего не меняет.
Ты игрок и сделал меня своей жертвой, решив стать охотником. Ты выстроил целую стратегию, а твои глаза загорелись, когда я сообщила тебе о том, что ещё девственница. Да, многие мужчины кривятся, но большинство всегда хотят быть первыми. Это повышает их самооценку. А ты любишь повышать свою самооценку за счёт побед в постели.
— Ты, что, действительно, так обо мне думаешь? Что я занимался всей этой хернёй, чтобы уложить тебя в постель? — злобно рыкает на меня Каван.
— Я не могу ответить. Если скажу «да» и ошибусь, то это ранит тебя, чего бы я ни хотела. Если скажу «нет» и ошибусь, то это ранит меня и докажет, что я дура, и мной можно помыкать, чего я тоже не хочу. Поэтому я отвечу «не знаю», Каван. Я не знаю, что ответить тебе. Не отрицаю, что не планировала видеться с тобой и честно отказывала тебе, потому что ты не вызывал у меня интереса, а только страх моей смерти. Но всё сходится, Каван. Сама стратегия, которую выбирают мужчины, слишком похожа на ход твоих действий со мной. И я доверяю этим суждениям, потому что ты на самом деле ничего так и не рассказал о себе. Ты вытянул из меня информацию, дав мне какие-то жалкие отрывки своих ощущений, которым я поверила. И я не знаю, совершила ли ошибку, или же сейчас её совершаю, высказывая тебе всё это. Я не знаю, ясно?
Не знаю, — произношу и прикрываю на несколько секунд глаза от хаотичных мыслей в своей голове и таких же эмоций.
Каван смотрит на меня взглядом, наполненным непередаваемой болью. Его глаза тёмно-синего цвета сейчас блестят в падающем свете фонарного столба сбоку, и в них трепещут блики. От этого мне хочется извиниться, потому что я чувствую себя очень плохой. Ему больно. Очень больно в данный момент из-за меня и моих слов о нём. Но я не знаю, что ещё сказать, потому что больше не уверена в своих мыслях по отношению к нему. Я не понимаю, что со мной происходит, но мне тоже больно.
— Таллия, горячее!
Этот спасительный крик одного из поваров даёт мне возможность уйти, что я и делаю. Открываю дверь и, не оборачиваясь, шепчу:
— Прости меня… прости… но я больше не хочу быть обманутой человеком, который мне дорог. Я не хочу потерять тебя, когда ты будешь для меня всем моим миром. Поэтому я лучше буду думать о тебе, как о том, кто играл со мной, чем о том, кого я могла бы любить. Прости, Каван.
Таллия
Быстро вытираю слёзы и натягиваю улыбку. Забираю заказы в баре и несу на второй этаж. Я не плачу, просто испытываю ужасную вину за то, каким мёртвым и безжизненным стал взгляд Кавана, после его возвращения в ВИП-комнату. Он не реагировал на слова Дарины, своей сестры, как оказалось на самом деле, я спросила об этом у Кифа на ухо и получила подтверждение. Он просто крутил в руках бокал с нетронутым алкоголем и смотрел перед собой. Каван даже не следил за тем, что я нахожусь в комнате и хожу по ней. Ничего. А самое ужасное, что никто, ни один из этих людей, не заметил его состояния. Никто не спросил у него, что с ним случилось. Никто не поинтересовался, почему он не ест. Никто не обратил на него внимания. Словно компания разделилась на Кавана и всех остальных, поднимающих бокалы за Дарину.
Мне жаль Кавана. Не могу ничего с собой поделать, но я испытываю к нему жалость, потому что именно сейчас вижу, что он одинок даже среди близких ему людей. Это страшно. Он не улыбается и не разговаривает. Каван просто ждёт, когда всё закончится. Он терпит. А потом внезапно встаёт и уходит, даже не обратив внимания на возмущённый крик выпившей сестры.
Каван проходит мимо меня, делая вид, что меня не существует.
Думаю, я его сильно обидела. Очень сильно. Но в то же время я помню о том, что говорил Ал о
