течение восьми лет бояться, переживать, бежать туда, где меня никто не найдет. Надеяться на неизвестных людей, молить их о помощи. Как же хочется свой дом, то место, где я буду чувствовать, что мы с Данилом в безопасности.
Но пока жив Рашид, пока я не закончу дело, начатое восемь лет назад, покоя мне не будет. Не будет покоя никому.
Мы доезжаем до аэропорта за час. Но на посадочной полосе пусто. Самолета нет.
— Харитон? — зову я, пока мы стоим посреди пустого аэропорта, где в маленьком ангаре орудуют рабочие.
— Погоди.
Он звонит, но все бесполезно, а я уже обнимаю себя, готовая в любой момент расплакаться. Где они? Приедут ли? А если их перехватили по дороге? А если их уже нет? Данила уже нет?
Харитон отходит к рабочим, туда же подходит администратор, который что-то объясняет, иногда показывая в небо. Я тоже смотрю туда и действительно замечаю самолет.
— Это наш, — говорит подошедший Харитон и прижимает меня к себе. — Юра уже в пути.
— Почему так долго?
— Когда я позвонил, они катались на яхте.
— Понятно, — шепчу я, глядя на дорогу, по которой мы сами приехали. От солнца приходилось щуриться, а уши закладывало от приближающегося самолета. Но я все равно могу разглядеть машины. Но почему-то две. И мчатся они с такой скоростью, что становится не по себе. А потом и во все одна начинает бортовать другую. Из окна вылезла рука и просто выстрелила по колесам, как только они обе сравнялись и въехали на посадочную полосу.
Я бегу. Сердце стучит так, что готово вырваться из груди. Потому что одна машина просто перевернулась, а и второй выходят четверо. Одного я узнала бы где угодно. Рашид. Он подходит к машине и вытаскивает оттуда Данила. Буквально силком, приставив к его виску пистолет.
Как же они далеко, как же долго до них бежать. Горло горит огнем, в глазах копятся слезы, а злость делает меня неуправляемой, сильной. Я бегу очень быстро, но и Харитон не отстает. Буквально толкает меня за себя, направляя на Рашида оружие. Но и остальные не дремлют. Эта сцена, наверное, запомнится мне навсегда, станет худшим моим кошмаром.
— Отпусти его! — орет Харитон, но Рашид качает головой.
— Сейчас я заберу его. Только его. Потому что по закону он мой. Я заберу его, а если ты попробуешь мне помешать, то все они умрут.
Остальные люди выволакиваю семью из перевернутой машины. Мелисса прижимает к себе сына, их закрывает Юрий. Почти сразу толкают к ним потрепанную сестру Харитона, на которой нет лица. Она не смотрит ни на кого, кроме Данила. На него же смотрю и я.
— Мам… — одними губами произносит Данил, а я зажимаю кулак зубами, чтобы не закричать. Я не вижу выхода. Ничего не просто, хоть Харитон и сказал мне об этом. И самолет, приземлившийся за нами, ничего не решит.
— Рашид. Он не твой сын. Он никогда не был твоим сыном. У тебя будут другие.
— Не будет! Он станет моим наследником. Он и сам этого хотел, верно, Дани? — обнимает Рашид его за шею и тащит к машине. Если посадит его туда, я никогда больше не увижу сына.
— Он не сможет жить без матери, — говорит Харитон, понемногу приближаясь к машинам. А я стою, замерев, стою и не могу двинуться с места. — Спроси его. Спроси его сам, с кем он хочет быть! Зачем тебе сын, который всегда будет тебя ненавидеть? Который однажды убьет тебя? Мне это знакомо. Я ненавидел своего отца. Моя сестра убила его. Тебе нужна такая смерть?
— Это правда, мальчик? Ты хочешь быть со своей шлюхой-матерью? Хочешь вырасти таким же мямлей, как твоей настоящий папаша, который ничего в этой жизни не сделал сам? А я сделаю тебя мужчиной. Ты будешь обладать властью! Силой! Деньгами! Отвечай!
— Можно обладать целым миром, но это не будет значит ничего, если тебя никто не любит, — гнусавит Данил, который и сам уже плакал. Я просто не выдерживаю. Протягиваю к нему руки, умоляя быть со мной.
— Рашид, прошу тебя. Отдай мне сына. Отпусти нас.
— Ты просишь? Ты и мою мать просила? Она умерла из-за тебя!
— Что?
— Она предала меня. Я ненавижу предателей. Слышишь, Дани? — шепчет Рашид ему на ухо и с силой толкает в спину, наставляя оружие в голову. — Я ненавижу предателей.
— Нет!
Этот крик такой громогласный, словно кричали не три женщины. Я дергаюсь вперед, не видя перед глазами ничего, кроме Данила. Но внезапно он валится в сторону, а пуля попадает в грудь Ники, которая его закрывает. В этот же момент женский крик почти глушат несколько выстрелов. Мои глаза остаются широко раскрытыми, а рука дрожит, пока из дула идет дымок. Рашид валится навзничь, а двое его людей поднимают руки и садятся на колени, сдаваясь, пока парочка их коллег корчатся от боли.
Ева с криком бросается к Данилу, обнимает его, качая на руках, проверяя, нет ли повреждений. И мне бы тоже подойти, но я смотрю на Нику, которую пронзает мелкая дрожь. Сглатывая ужас произошедшего, я шагаю и сажусь рядом с ней. Ева тоже смотрит на нее. Прямо в глаза. Говоря снова и снова:
— Спасибо, спасибо, Вероника.
Она умирает. Изо рта тонкой струйкой течет кровь. Я быстро глажу бледного Данила по щеке и смотрю на Юру.
— Скорую бы…
— Мелисса вызывает.
— Харитон, — хрипит Ника, и я поднимаю ее голову себе на колени, убираю светлые волосы с лица. — Он так похож на тебя. Так похож… Теперь мы квиты, да? Ты пытался спасти меня.
— Тише. Не говори. Просто не говори ничего. Скорая уже едет.
— Я не хочу умирать, зная, что ты меня ненавидишь. Я хочу тебе сказать.
— Хватит болтать чушь. Ты не умрешь. Ты еще не ответила за все свои грехи. Буду выносить тебе мозг до конца твоей жизни. Длинной жизни, поняла? — В голове возникают образы маленькой девочки, какой она была. Как смеялась, как плакала и просила защиты. А я не защитил. Потому что не был на это способен.
— Харитон. Меня правда шантажировали. И я не могла отказать. Я бы все сделала ради него.
— Ради
