Любовь под зонтом - Иринья Коняева

душе постоять горячем, а я тебя потом заверну в простыню и буду греть? — предложил великодушно Костя, вытирая голову единственным в номере полотенцем грязно–серого цвета, больше напоминающим тряпку. Алёнка громко фыркнула, и Костя, намотав уже мокрую тряпицу на бёдра, вышел. — Чего?

— Не хочу вставать.

— Отнести тебя в душ?

— Костя, ты балбес. Иди сюда и грей меня здесь!

— А! — протянула парень довольно.

— Бэ, блин!

* * *

Пока Костя с Алёнкой проверяли знание алфавита, Дима, матерясь и пыхтя как чайник, возвращался на тук–туке8 в гостиницу к Насте. Семён настаивал, чтобы она тоже ехала в отделение полиции: чем больше показаний свидетелей, тем лучше, но здесь Дима стоял горой — его девушке там делать нечего!

Настя сперва злилась, что её не взяли, но время шло и шло, Дима всё ещё был занят, и она–таки признала его правоту. Сидеть весь вечер и полночи в наверняка грязном и плохо проветриваемом отделении полиции — удовольствие сомнительное.

Когда он, наконец, позвонил и сообщил, что пропажа нашлась и он скоро приедет, Настя почти спала у брата в номере — сидеть в одиночестве в такой нервный период не хотелось. Наташа, тоже ужасно сонная, услышав новости, подлетела, заметалась по комнате, грозя и Косте, и всем остальным вместе взятым карами и проклятиями.

— Ты у брата, да? Скажи Борису, чтобы отвёл тебя к нам в номер. Я зайду ещё в кафе, куплю чего–нибудь поесть. На тебя брать?

— Не знаю, я уже ничего не хочу, — устало ответила Настя, — только спать, наверное.

— А меня? — возмущённо воскликнул Дима, но она знала — это всё бравада, он сильно устал и держится только ради неё, голос совсем не такой, как всегда.

— Если только в качестве подушки, — Настя зевнула в трубку и отключилась. — Борь, я пошла к себе.

— Сама? — выпучил глаза брат недоверчиво.

— Да что со мной тут случится? Вы с Димой — два психа, честное слово. Сама дойду. — Мозги не соображали, и она даже не поняла, что выдала себя с головой.

— Ага, ясно. Идём!

Настя закатила глаза, но спорить не стала. Во–первых, бесполезно, а во–вторых, элементарно не было сил. Они спустились пару этажей на лифте и вышли в коридор. Несмотря на поздний час, он не пустовал. Пьяная парочка бурно выясняла отношения, с рукоприкладством и руганью. Судя по сломанной пальме и листьям, разбросанным по этажу, разборки шли уже некоторое время, но охраны поблизости не было, и Настя всерьёз задумалась, работают ли здесь вообще камеры наблюдения или висят для солидности.

— А все сидят в номерах и ссут выходить. Звонят небось на ресепшен, а девки спят и не слышат, — прокомментировал Борис. — Идём.

— Борь, может, подождём, пока они уйдут?

— Вот делать мне нечего. А ты ещё одна хотела пойти! — строго посмотрел на сестру парень и назидательно поиграл бровями.

— Каюсь, — признала Настя и в очередной раз зевнула. — Надеюсь, они не убьют друг друга под моей дверью, или сделают это быстро и не будут мешать мне спать.

— Добрая девочка, — хмыкнул Боря.

Буйная пара, заметив крупного насупленного парня, ведущего за руку девушку, вроде бы милую, но с тяжёлым взглядом, обещающим все кары небесные, резко присмирела и скрылась в своём номере.

— Ещё и жадины. Небось в номере боялись что–то поломать и попасть на штраф, вышли в коридор, — пояснила Настя свою теорию заинтригованному брату. — Хорошо, не через стенку от нас живут. Всё, я на месте. Беги к Натке.

Дверной замок щёлкнул, когда она уже очень медленно моргала. Не спала, конечно же, нет!

— Ты чего не спишь? — Дима говорил тихонько, чтобы не разбудить окончательно своего сонного котёнка.

— Жду тебя.

— Ложись баиньки. Я помоюсь, весь грязный, как не знаю кто, и поем, потом к тебе.

— Чего ты так долго? — Настя спросила, зевая, но села, показывая, что ждёт ответа.

— Ой, там кошмар какой–то. Семён, оказывается, не настолько хорошо знает тайский, чтобы объясниться с полицией. Я думал, они знают английский нормально, всё–таки туристов здесь ого–го сколько. Они его знают, но тоже недостаточно. Короче, русско–английско–тайская речь не способствует быстрому взаимопониманию. Вроде ничего такого сложного нет, но недопонимания случались: пока разберёшься по каждому случаю, пока тайцы между собой посовещаются.

Дима рассказывал что–то ещё и под его спокойный голос Настя заснула. Перекусив, смыв с себя тонны пота и пыли, отправив Косте ещё несколько «доброжелательных» смс, парень с тихим стоном блаженства вытянулся на кровати рядом с любимой девушкой. Всё это время Настя спала как убитая и совершенно не реагировала на его топанье, чавканье и хождение туда–сюда, но, словно почувствовав приближение своего мужчины, тут же перекатилась к нему под бок.

Обнажённая.

— Я думал, упаду и вырублюсь, но теперь, похоже, хрен усну, — прошептал Дима и провёл рукой по округлым изгибам. Настя мурлыкнула и подалась навстречу. — Ты не спишь?

— Сплю, — не открывая глаз и едва размыкая губы ответила девушка.

— Хочу тебя. Просто наваждение какое–то.

— Бери, — он видел, что она улыбается, хоть и не торопится открыть глаза.

Мягкая и податливая, она принимала его ласки, поцелуи, лаская и целуя в ответ, но не так настойчиво и жарко, как он, а немного лениво, тягуче–сладко. И это распаляло его ещё сильнее, сводило с ума окончательно. Только в самый последний момент движения её утратили плавность, и она ответила страстью, ничуть не уступающей его.

— Утром помоемся. — Дима обнял двумя руками своё сокровище и не желал отпускать даже в душ. — Спи.

— Дим, ну ты же опять не предохранялся.

— Мы же решили, что у тебя безопасные дни. — Дима чмокнул её в плечо.