Шэйн кричит — по-настоящему кричит — и у нее подкашиваются ноги. Я подставляю предплечье, чтобы прижать ее к стене и удержать в вертикальном положении, пока мои пальцы продолжают свои движения. Девушка сжимается вокруг моих пальцев, ее ноги дрожат, когда мой язык ласкает ее клитор.
— Твою ж мать, — выпаливает Шэйн и сползает вниз по стене.
— Это было самое горячее зрелище в моей жизни.
— Согласен, — откуда-то сзади доносится голос Холдена.
Испуганный взгляд Шэйн устремляется за мою спину, и я прикрываю своим телом ее наготу.
— Какого хрена?!
— Она кричала! Я думал, что ее убивают! Мне так показалось, но я совсем не ожидал…
— Холден! Проваливай.
Парень выходит, захлопнув за собой дверь.
— Я думала, он уехал, — произносит Шэйн.
— Я тоже.
Я выхожу из душа, протягиваю ей полотенце, прежде чем взять еще одно для себя. Она заворачивается в него, завязывая узлом на груди. Когда мы выходим в коридор, Холден стоит перед дверью моей спальни, скрестив руки на груди.
— У меня всего один вопрос, — говорит он, оглядывая нас.
— Какой?
— Когда ты успела проколоть соски?
— О боже, — выпаливает Шэйн, и ее щеки заливает румянец. Она проталкивается мимо брата и входит в мою комнату. Мы следуем за ней, наблюдая, как девушка исчезает в гардеробе. Когда она показывается наружу, я замечаю, что на ней надета одна из моих черных футболок, которая достигает середины ее бедра.
— Почему ты не взбесился? Или хотя бы не удивлен? — спрашивает девушка, указывая пальцем на брата.
— Погодите, вы реально считали, что перехитрили всех вокруг? — усмехнувшись, спрашивает Холден. — Вы вдвоем испарились на два дня, она постоянно спит в твоей постели, вы прожигаете друг друга взглядами всякий раз, когда находитесь в одной комнате. О, и давайте не будем забывать про ту ночь, когда ты набросился на нее, в то время как я мирно спал рядом. Кстати, спасибо за такое невероятное зрелище.
— Но ты же говорил… — ужасается Шэйн, ее лицо краснеет еще больше.
— Я соврал. — Засранец подмигивает.
— О боже, — снова повторяет она и опускается на край моей кровати.
— Что ж, ладно, раз уж я чертовски возбудился, мне придется найти себе кого-то, чтобы снять напряжение. Веселитесь, детишки.
Холден выходит из комнаты, и я захожу в гардероб, натянув серые спортивные штаны, после чего сажусь рядом с Шэйн.
— Ну. Это произошло.
— Ага.
— Как ты к этому относишься? К тому, что люди узнали о нас?
— А ты?
Девушка пожимает плечом.
— Мы все еще познаем друг друга. Не хочу, чтобы кто-то лишил нас такой возможности.
Я сжимаю ее подбородок большим и указательным пальцем, вынуждая взглянуть на меня.
— К черту всех остальных. Есть только ты и я.
Она улыбается, и я чувствую укол в груди. Я скучаю по тем временам, когда видел эту улыбку каждый день. Теперь добиться этого не так легко, как раньше.
— Ты не кончил.
— Не напоминай, — бормочу я, поправляя наполовину возбужденный член.
Шэйн закусывает губу и опускается на колени между моих разведенных в стороны бедер.
— Нам нужно что-то с этим сделать.
Звук хлещущих от ветра ветвей по окну, вырывает меня из сна. В комнате темно, телевизор, который мы смотрели до того, как заснули, выключен. Я осторожно вытаскиваю руку из-под головы Шэйн, чтобы не разбудить ее, а затем тянусь к лампе на прикроватной тумбочке, но она не зажигается. Должно быть, отрубилось электричество. Я скатываюсь с кровати, вслепую нащупывая свой телефон. Когда я нахожу его, то включаю фонарик, направляясь к двери. Распахнув ее, я обнаруживаю Холдена, стоящего по ту сторону.
— Проверил щиток? — спрашиваю я. Скорее всего, во всем виноват ветер, но моя паранойя усилилась, потому что Шэйн кто-то преследует.
— Еще не успел. Я забыл, где отец хранит ключи от подвала.
— Они лежат в его столе. Идем.
Холден следует за мной по коридору и за угол — в кабинет отца.
— Теперь вы с Шэйн вместе, да?
Я игнорирую его, обхожу массивный стол отца и выдвигаю верхний правый ящик. Одной рукой свечу внутрь, а другой перебираю многочисленные связки ключей, ручек и прочего дерьма. Наконец я нахожу то, что искал. Дергаю за кольцо, но оно за что-то цепляется. Я снова свечу телефоном в ящик, и в этот момент понимаю, что один из ключей куда-то провалился. Это очень похоже на фальшивое дно.
Я крепко стискиваю челюсти, когда дурное предчувствие пронзает мой живот. Каким-то образом я знаю — что бы там ни было, это касается Дэнни.
— Посвети-ка мне.
— Что это? — Брат встает позади меня, подсвечивая стол из-за моего плеча. Я снова кладу телефон на столешницу.
— Сейчас узнаем. — Я беру другой ключ и подцепляю им днище ящика. Когда мне удается его немного приподнять, я поднимаю перегородку.
— Что за херня, — бормочет Холден, когда я достаю оранжевую папку. Брат подходит ближе и светит на подпись.
— Здесь написано, что отец получил это через месяц после смерти Дэнни.
Мой пульс учащается, мне нужны ответы, но я боюсь того, что могу обнаружить. Открываю папку и нахожу внутри что-то похожее на футляр для компакт-диска с кучей цифр, за которыми следует дата.
— Это день его смерти.
Я киваю, с трудом сглотнув, и открываю футляр. Внезапно снова включается электричество, коридор заливает ярким светом. Холден отходит, чтобы включить лампы, а я сажусь на стул перед папиным столом и включаю компьютер. Загрузка этого древнего монстра занимает, кажется, целую вечность, с каждой секундой мое беспокойство возрастает все больше. Я гляжу на полицейский отчет, который лежал в той же папке, но, черт возьми, почти все было отредактировано. Черные полосы загромождают страницу, делая чтение невозможным.
— Ты готов? — спрашиваю я и открываю дисковод. Без понятия, что мы сейчас пытаемся выяснить, но я знаю и чувствую, что это все изменит.
Вместо ответа брат засовывает диск и задвигает дисковод.
«Девять-один-один, что у вас случилось?»
«Пришлите скорую к водопадам!»
Сердце начинает колотиться о ребра, когда я слышу доносящийся из колонок голос.
«Что у вас случилось?» — снова спрашивает оператор.
«Черт, он не дышит!»
Желудок камнем падает вниз, и я так сильно стискиваю челюсти, что сам удивляюсь, почему мои зубы еще не раскрошились.
«Кто он?»
«Дэнни… ох. Дэниел Эймс».
При звуке его имени я зажмуриваю глаза.
На заднем плане слышится суматоха, когда парень кричит кому-то в ответ, но я не могу ничего разобрать из-за шума воды. Непрошеный образ Дэнни, лежащего лицом вниз на берегу, всплывает в моем сознании, и я сжимаю руки в кулаки, горло сдавливает.
«Вы сказали, что он не дышит?»
«Твою мать, просто пришлите кого-нибудь».
«Сэр, скорая уже в пути. С кем я разговариваю?»
Абонент не отвечает. Линия обрывается, и запись заканчивается.
Но мы оба знаем, кто это был.
Некоторое время никто из нас не произносит ни слова, но затем Холден хватает монитор со стола и швыряет его на пол.
— Какого черта отец это хранит? Почему он нам не рассказал? — остекленевший взгляд Холдена обращен на меня, его грудь тяжело вздымается.
— У меня вопрос получше: почему он его защищает?
Холден перешагивает через обломки компьютера, направляясь к полкам, расположившимся вдоль стены. Половина из них заполнена книгами, другая — бутылками с ликером. Брат открывает бутылку скотча, делает большой глоток и возвращается ко мне. Он садится на стул напротив и перегибается через стол, чтобы передать мне бутылку. Не лучший выбор, но в данный момент мне насрать. Я беру бутылку, наслаждаясь жжением, скользящим по моему горлу.
Мы не разговариваем. Мы сидим в тишине: пьем, думаем, тонем. К тому времени, как взойдет солнце, бутылка закончится, а Холден отключится в кресле. Пошатываясь и опираясь на стену, я возвращаюсь в свою комнату. Я останавливаюсь в дверном проеме, облокотившись на раму, и гляжу на Шэйн. Ее светлые волосы разметались по черной наволочке, розовые губы слегка приоткрыты, длинные ресницы касаются щек. Моя простыня скомкалась возле ее бедер, обнажая впадинку на талии, а руки девушки прикрывают грудь, одна ладонь зажата под щекой. Она выглядит так чертовски умиротворенно, когда спит. Почти что ангельски.
