с торца дома. Ирина тут же отцепила от меня записывающее устройство, и мы пошли в сторону авто Даниила. Всю дорогу я молчал, а он и не спрашивал ничего. Понимал, похоже, потому в душу и не лез. Да и бесполезно сейчас было пытаться туда заглянуть. Боль расцарапала ее до крови, заставляя трепетать.
В окнах кухни горел свет. Я видел отражение Ольги и знал, что все ей обязательно расскажу. Не знал только, как подойти к этому. Как объяснить все и не убить ее еще раз при этом. Так верить хотел, что она выдержит, ведь у нее был я. Настраивался пока поднимался по ступенькам, а добравшись до входной двери, осознал, что боюсь сам. Но на лжи ничего невозможно построить. Да и обманывать любимую женщину я не желал.
Я не помню, когда в последний раз мы столько говорили. Казалось, что носили в себе это веками, прежде чем озвучить. Я держала его ладонь в своей, водя указательным пальцем по линиям, и почва уходила из-под ног. Сердце замирало, все звуки разом стихали, когда он был рядом. Вот так. Просто сидел напротив, ловя мое дыхание, а я улыбалась, глядя в его глаза.
Ловила там свое отражение и не могла поверить, что этот мужчина, когда-то спас меня. Не дал погибнуть, замерзнуть там в горах. А потом, спустя много лет, он снова оказался рядом. Артем — мой ангел-хранитель. Мой мужчина, моя судьба. И невозможно было не раствориться в нем. Оставалось лишь удивляться, как только я могла раньше не замечать очевидного, не уловить между строк главный смысл. Он, человек, которого я ненавидела, презирала… Андрееву ловко удалось вселить в меня комплекс неполноценности. Я так долго чувствовала себя никем, пустым местом, ничтожеством. Никчемной женщиной, которая не могла подарить своему супругу настоящую семью. А он, оказывается, и не желал этого. Все силы прикладывал, чтобы сломать то, что я так отчаянно пыталась собрать воедино. И, слушая в этой ночной тишине Артема, лишь тяжело вздыхала, а когда становилось больно так, что выть хотелось, просто крепче сжимала его ладонь. Вот он — моя анестезия. Его взгляд, руки, дыхание, его губы. Я могла бесконечно долго молчать рядом с ним, а он все равно бы слышал меня. Мое сердце, мои мысли.
— Главное, что все позади, — коснувшись его щеки, произнесла я.
Внутри была зола, я знала, что нет, не завтра, может быть, через несколько дней станет легче, но не сегодня. Боль от потери накрывала с новой силой. И я кусала нижнюю губу, чтобы не разреветься. Эта горечь растекалась ядом, принося с собой новый виток воспоминаний. Страх потери кружил рядом, но Артем всячески пытался заставить меня верить, что все лучшее впереди. И я старалась, изо всех сил старалась ощутить, принять это, сродниться с мыслью, что все будет хорошо. Бог однажды забрал у меня мое маленькое счастье, только, возможно, за тем, чтобы я ценила гораздо большее в итоге.
— Он оставит нас в покое, поверь, Оль! Не может это все тянуться бесконечно. Конечно, предстоит еще немало, но Сергеев поможет, он сам рад бы посадить Олега.
— Бог с ним, — взмахнула я рукой, — развод бы получить.
— Получишь, осталось-то пару дней. Я думаю, он не будет вставлять теперь палки в колеса и вас в ЗАГСе спокойно разведут. А насчет возмездия — это тоже не за горами. Он опасен для общества.
— Очень. Да, никто не знает, что может родиться в его больном воображении. Мне есть, что рассказать, только примет ли кто во внимание мои слова. Ведь столько времени прошло. И знаешь, мне бы хотелось побороться за квартиру. Да, она маленькая, но она моя, понимаешь. Мы могли бы продать ее, деньги пригодятся в будущем.
— Отвоюем, милая, — поцеловав меня в висок, промолвил Артем, — вернем, а там уже будешь сама решать, как поступить. Мне тоже надо работу стабильную найти, все-таки скоро прибавление, — провел он кончиками пальцев по животу, а я блаженно закрыла глаза, радуясь, что теперь нахожусь в безопасности. Не надо опасаться тычков, обид, унижений. В объятиях Артема — надежно, в них мой дом и моя дальнейшая жизнь.
— Мне долго снился этот кошмар, а еще, — сглотнула я, боясь говорить, но, наверное, все же стоило рассказать этот сон, который раз за разом заставлял пот катиться по спине.
— Что еще? — встревоженно произнес Артем.
— Наверное, для меня одной слишком много событий, а может все дело в гормонах, но долгое время, закрывая глаза, я почти каждую ночь видела одну и ту же картину, — я поправила прядь волос, устало выдохнув.
Да так и было, начиная с ноября, а это практически месяц, каждую чертову ночь Морфей крутил мне один и тот же фильм. Глупый, дурацкий и одновременно страшный. Я видела себя со стороны, ощущала все так остро, и понимала, там, в мире грез, что мне нет места в жизни Артема. Что я лишняя для всех. Закрывая глаза, я каждый раз панически боялась увидеть все это вновь. А воспаленный мозг все подбрасывал и подбрасывал эти жестокие картинки, словно из категории восемнадцать плюс, где я была главной героиней в трагическом амплуа.
— Расскажи, — вкрадчиво попросил Кузьмин, придвигаясь ближе ко мне. Положил руки на мое плечо, приобнял, желая, чтобы я ощутила его тепло. Мне потребовалось мгновение, чтобы сделать глубокий вдох. Видимо, требовалось все-таки озвучить все, чтобы навсегда уже избавиться от своих страхов.
— Холодные капли били по плечам, скатываясь прозрачными бусинами вниз. Порыв промозглого ветра безжалостно трепал волосы, заставляя то и дело убирать мокрые пряди с лица. И надо бы по-хорошему уходить, убегать, растворяться в этой злой осени подобно утренней дымке тумана, но я никак не могла сдвинуться с места. Стояла и смотрела на светлые окна твоей квартиры. Они приковывали взгляд, манили меня. И в этот вечер, когда в душе зияла дыра с обуглившимися краями, словно в грудь попал пороховой заряд, я, в который раз пришла в чужой двор. Пришла и замерла напротив третьего подъезда, обессилено поднимая голову вверх.
— Нашего подъезда, — произнес Артем одними губами. Я молча кивнула, продолжив:
— С неба срывался поток, обрушивая на редких прохожих всю мощь тяжелых облаков. Чтобы не разрыдаться я прикусила губу, почувствовав привкус металла во рту. Теплая струйка крови смешивалась со слюной, а я лишь крепче обхватила себя за плечи, чтобы не упасть в грязь, забившись в истерике. Последние несколько недель, ведь как бесконечный
