Ознакомительная версия.
Дэн смотрел на реку. Перекинутый через нее мост Маркет-стрит был забит автомобилями. Посреди реки Саскуэханны зеленым пятном выделялся остров Сити-Айленд. В этот прекрасный солнечный день карусели и детские поезда, скорее всего, работали почти беспрерывно. Возможно, сегодня на стадионе также проведут бейсбольный матч. Можно пригласить Дэна пойти на остров, побить по бейсбольному мячу, поесть мороженое, покататься на карусели.
Но все осталось непроизнесенным – все это слишком напоминало бы свидание. Я могла бы его пригласить. Я даже хотела. Просто этого не сделала.
Дэн жевал, запивая бутерброд содовой и вытирая рот и пальцы салфеткой. Он ел так, что на его одежду не капал ни жир, ни соус, и я про себя им восхищалась, стараясь, в свою очередь, не слишком испачкать юбку, хотя уже успела намочить блузку чаем со льдом.
Мы и раньше сидели с ним в тишине, но сегодня между нами возникла какая-то напряженность. Раньше наше молчание было не таким, дружеским, подумала я с растущим смятением. Я привыкла к Дэну, мне было комфортно в его обществе, а сейчас мы словно стали чужими друг другу, хотя до этого вроде бы уже почти стали друзьями.
Я пила чай, не притрагиваясь к сэндвичу. Смяла в кулаке салфетку и растерла ее до маленьких кусочков, упавших мне на юбку.
– Я не хотела, – наконец сказала я. – Эти мои слова… Все не так.
– Все так, – сказал Дэн и пожал плечами. – Я ведь прав?
Я хотела, чтобы это было не так, но чувствовала, что совру, если соглашусь с ним.
– Прости.
Он снова пожал плечами, не глядя в мою сторону, скользя взглядом по серовато-зеленой ряби широкой, но неглубокой реки. Завернув остатки своего ланча, он положил его в коробочку, выпил остатки содовой, туда же положил пустой стаканчик и выкинул ее в урну.
– Готова вернуться?
Я все-таки попробовала свой сэндвич и, кивнув Дэну, также завернула его, чтобы выкинуть. Урна была сделана в виде металлической сетки с узлами в виде восьмиугольников. Я насчитала сто двадцать три штуки.
– Готова, – повернулась я к Дэну.
Он расстегнул пиджак и засунул руки в карманы. Налетевший с реки бриз разметал его волосы со лба. Листва растущего над нами дерева отбрасывала пятнистую тень на его лицо, которое в профиль выглядело совсем не так, как анфас. Только сейчас я заметила маленькие морщинки вокруг его глаз.
Я не знала дня его рождения, как и то, есть ли у него братья или сестры, где он родился и вырос. Не знала, какой его любимый цвет и занимался ли он в прошлом спортом. Я знала вкус и запах его тела, знала, какой у него член, линию его бедер, узор веснушек на плече, количество волосков вокруг его сосков. Я знала, что Дэн любит посмеяться, что он может быть чутким или настойчивым, не теряя при этом чуткости.
– Я люблю мороженое с ароматизированными красными сахарными шариками. – Как только вспомнила про запах, я сразу же ощутила на языке вкус мороженого. – Такое продается не везде – но во-он в том киоске на «Городском острове» оно есть. И еще я люблю мороженое в вафельных стаканчиках.
Дэн оглянулся на меня через плечо, приподняв бровь.
– Да?
– Да, – кивнула я.
Я не заслуживала, чтобы он простил меня сразу же. Он и не простил. Я только больше зауважала его за то, что он не потрусил вслед за мной, как щенок в ожидании получения лакомства. Дэн посмотрел в сторону Сити-Айленда. Я слышала, как трепещет на ветру его галстук. Сегодня на нем был изображен Губка Боб Квадратные Штаны.
– Может, мы как-нибудь туда сходим? – предложила я. – Купим там мороженое?
Он перевел на меня взгляд, и по его лицу я поняла, что сдаваться легко он не намерен. Но мне даже нравилось, что он не позволяет мне собой помыкать или просто использовать его. Что он учит меня себя уважать.
– Может быть, – наконец сказал он.
Я чуть робко ему улыбнулась. Ну вот, кажется, мы снова стали на один шажок ближе. Вряд ли он подозревал, чего мне стоила эта храбрость, да я и не хотела, чтобы он это знал.
Мы еще немного постояли так – отчужденно, на расстоянии друг от друга, – но затем Дэн все-таки вытащил руки из карманов. Он улыбнулся. Улыбка вышла чуть натянутой, хотя и искренней.
– Мне пора в офис.
Я кивнула, испытывая и разочарование, и облегчение оттого, что он, кажется, все еще не был склонен к разговору. Меня это устраивало – я не могла сближаться иначе, как шажок за шажочком. Мне нужно было время, чтобы обо всем подумать. К чему это могло привести. К чему я хотела бы, чтобы это привело.
– Поймать тебе такси?
Я кивнула – пешком до моего офиса было далековато, тем более в офисной одежде.
– Спасибо за ланч, – сказала, прежде чем сесть в такси, и помедлила, заметив, как другая пара, так же как мы решившая перекусить на свежем воздухе, прощалась с гораздо большим пылом, чем мы.
Отъезжая, я смотрела на Дэна из окна. Он махнул мне рукой. Я махнула в ответ этому не слишком высокому мужчине в дорогом деловом костюме с галстуком, трепещущим на ветру.
Я села в машину с самыми лучшими намерениями. Дом, в котором прошло мое детство, был не так далеко от города – в субботу это примерно сорок минут езды. Одновременно и близко и далеко.
Городок моего детства не слишком изменился. Те же широкие улицы, вдоль которых росли деревья. Дома, чей возраст переваливал за полтинник, – некоторые из них были переоборудованы в фирменные магазинчики и бутики. За то время, что меня здесь не было, бензоколонок и сетевых магазинов стало больше, но за исключением этого я могла легко представить себе, что снова вернулась в детство и качу на своем велике с волосами, собранными в косички, как когда-то ездила в библиотеку или в плавательный бассейн.
Я повернула машину на улицу, где стоял старый дом моих родителей. Дома были все те же, выкрашенные в тот же самый цвет. Деревья, правда, стали выше. Прибавилось веранд и подъездных дорожек. На когда-то пустом месте возвышался многоквартирный дом, который был здесь совершенно не к месту.
Я приехала навестить отца. Это правда. Моя мать, может быть, и любит изображать из себя мученицу и одновременно играть драматическую роль королевы, но если уж она заговорила о болезни отца, это могло значить, что он правда болен, может быть, даже неизлечимо. Мне нужно было с ним поговорить, пока не стало слишком поздно. Я хорошо знала, какую пустоту оставляет в душе смерть человека, которого любишь, но с которым не успеваешь помириться.
Но, оказавшись перед домом родителей, я не смогла взять и просто так заехать на подъездную дорожку. Я притормозила у тротуара, глядя на дом, в котором росла. Желудок вдруг взбунтовался, как если бы я перепила кофе.
Последний раз я была в этом доме в день, когда уезжала в колледж, который мать не одобрила. Она заявила, что если я уеду, то могу больше никогда не возвращаться. Я была счастлива. Со временем она изменилась и была уже не так категорична, зато я пластинку менять не захотела. Я ненавидела этот дом и то, что в нем происходило, а потому вернуться сюда не могла. Даже навестить моего, возможно уже умирающего, отца. Я отъехала от родительского дома, сделала разворот в конце улицы и вернулась в город, ставший мне родным.
Ознакомительная версия.
