Да, может быть, все закончится.
Лиз довольно долго молчала. Весь вечер она обдумывала, что она ему скажет — и как.
Джонас, а ты что будешь делать? Огонек зажигалки вспыхнул и сразу погас.
То, что должен.
От страха во рту появился неприятный металлический привкус. Лиз боялась не за себя и не за Джонаса.
Если мы сегодня произведем обмен, отдадим второй кейс Мораласу... Им придется играть в открытую. Манчесу и их главарю.
Лиз, о чем ты?
Твоего брата убил Манчес.
Джонас посмотрел ей за спину. Море было черным. Небо было черным. Тишину нарушал только негромкий рокот двигателя.
Он был исполнителем.
Ты хочешь его убить?
Он медленно повернулся к ней. Вопрос она задала спокойно, но в ее глазах бушевала настоящая буря. Ее глаза красноречиво убеждали, спорили, умоляли.
—Ты тут ни при чем.
Лиз стало больно. Кивнув, она проследила за лучом света на воде.
Может, и ни при чем. Но если ты позволишь ненависти управлять собой, своими мыслями, ты никогда от нее не отделаешься. Манчес умрет, Джерри ты не воскресишь, а ты сам... — Она снова обернулась к нему. — Ты тоже больше никогда не будешь живым.
Я приехал издалека и потратил кучу времени не для того, чтобы дать Манчесу спокойно уйти. Он убивает за деньги и потому, что ему нравится убивать. Нравится! — с металлом в голосе повторил Джонас. — По глазам видно...
Лиз тоже это заметила. Но судьба Манчеса ее не волновала.
—Помнишь, ты говорил, что каждый имеет право на адвоката?
Он помнил. Он помнил все, во что когда-то верил. Он помнил, как выглядел Джерри на холодном столе в морге.
Сейчас это совершенно ни при чем.
Значит, как только дело коснется тебя лично, ты меняешь правила игры?
Джерри был моим братом.
И он умер. — Лиз вздохнула и подставила лицо прохладному ветру. — Извини, Джонас. Джерри убили, и, если ты доведешь до конца, что задумал, ты сам убьешь человека. — И разрушишь что-то в ней самой, хотя этого она ему не сказала, не могла. — Разве ты не доверяешь полиции?
Джонас швырнул сигарету в воду и оперся о перила.
—Я много лет работаю бок о бок с полицией. Поэтому и не доверяю ей.
Лиз хотелось достучаться до него, но она не знала, как это сделать. И все-таки... что бы он ни задумал, она рядом с ним.
—Тогда верь себе. И я поверю.
Он порывисто шагнул к ней, нежно приподнял ее лицо и попробовал понять — она все ему говорит до конца или о чем-то до сих пор умалчивает.
Правда поверишь?
Правда.
Он наклонился и поцеловал ее в лоб. Он испытывал горячее желание приказать ей повернуть катер в открытое море и идти дальше. Но тогда ничего не получится — ни у нее, ни у него. Сейчас, на борту катера, они оба на перепутье.
— Тогда начинай верить уже сейчас. — Он еще раз поцеловал ее, отвернулся и поднял сиденье.
Лиз нахмурилась, увидев, что он достает гидрокостюм.
Что ты делаешь?
Я попросил Луиса все для меня подготовить.
—Зачем? Нам обоим погружаться нельзя.
Джонас разделся до шортов.
—Вот именно. В пещеру пойду я, а на катере останешься ты.
Лиз выпрямилась. Если она сейчас сорвется, ничего хорошего не будет.
Джонас, мы ведь все тысячу раз обсуждали! Ныряю я.
Я поменял правила. — Он натянул гидрокостюм до талии и только потом посмотрел на нее. — Тобой я больше рисковать не намерен.
Ты мною не рискуешь. Рискую я сама. Джонас, ты не знаешь здешней акватории. А я знаю. Ты ни разу не погружался здесь ночью. А я погружалась.
Вот и я скоро погружусь.
Ты, кажется, начал меня опекать? Мне сейчас только этого не хватало!
Засовывая руки в рукава, он улыбнулся:
Тогда мне очень жаль — сейчас я тебя именно опекаю.
Я обещала Манчесу и Трайденту, что в пещеру войду сама.
Боишься, что пострадает твоя репутация, если ты обманешь убийц и наркодельцов?
Джонас, я сейчас не в том настроении, чтобы шутить.
Он пристегнул нож, поправил жилет — компенсатор плавучести, и потянулся за маской.
—Да, наверное. А может, ты сейчас не в том настроении, чтобы слушать. Ты мне небезразлична. Очень небезразлична. — Он взял ее за подбородок. — Мой брат втравил тебя в грязную историю, потому что он в жизни ни о ком не задумывался. Я втянул тебя еще глубже, потому что думал только об одном: о мести. Сейчас я думаю прежде всего о тебе, о нас с тобой. Ты никуда не пойдешь. Если понадобится, я привяжу тебя к рулю, но под воду тебя не пущу.
Я не хочу, чтобы ты нырял! — Лиз ткнула его кулаком в грудь. — Там, внизу, я буду думать только о том, что должна сделать. Если я останусь здесь, я буду волноваться за тебя и, наверное, сойду с ума.
А ты засеки время. — Он поднял баллоны и протянул ей. — Помоги мне, пожалуйста!
Разве несколько недель назад она не поняла, что он не из тех, кто проигрывает в спорах? Когда она подтягивала ремешки у него на плечах, руки у нее слегка дрожали.
—Я не привыкла к тому, что меня опекают и защищают.
Джонас поправил баллоны и повернулся к ней:
—А ты привыкай.
Лиз закрыла глаза. Сейчас уже поздно спорить.
—Опускайся на тридцать метров и бери курс на северо-восток. Там пещера. — Замявшись всего на миг, она достала ружье для подводной охоты. — Берегись акул!
Джонас встал на лесенку; Лиз подала ему водонепроницаемый кейс. Через несколько секунд он скрылся под водой; поверхность моря снова стала черной и спокойной. Лиз мысленно следовала за ним, спускаясь все ниже. В воде темно, и аквалангист полностью зависит от показаний приборов и от тонкого луча света подводного фонаря. Сейчас как раз вышли на охоту ночные хищники: кальмары, мурены, барракуды... И акулы. Лиз приказала себе не думать о них.
Надо было все же настоять на своем и нырнуть самой. Но как его уговоришь? Расхаживая по палубе, она то и дело отбрасывала волосы со лба. Он нырнул, чтобы защитить ее. Он нырнул, потому что она ему небезразлична. Вся дрожа, она села на диванчик и принялась растирать замерзшие руки. Неужели вот так чувствуешь себя, если ты небезразлична мужчине? И как же тяжело сидеть и ждать любимого... Она вскочила и снова принялась мерить палубу шагами. Всю жизнь она неустанно трудилась и не привыкла сидеть и просто ждать. И все же... Ей захотелось еще раз услышать, что она ему небезразлична. Лиз снова села и стала ждать.
Четыре раза она смотрела на часы и, наконец, услышала, как он поднимается по лесенке. Задрожав от облегчения, она бросилась к лесенке — помочь ему подняться.
—В следующий раз иду я! — заявила она.
Джонас выключил фонарь и снял акваланг.
—И думать забудь. — Не дав ей возразить, он прижал ее к себе. — У нас целый час, — прошептал он ей на ухо. — Неужели хочешь, чтобы мы потратили его на споры?
