Клэйтон хихикнул.
– Придержите язык за зубами, Бен. Я старше, а стало быть, мудрее вас. Женский контингент нашей команды сказал свое веское слово. Я предлагаю свернуть дискуссию и со всем согласиться.
– Пресвятая Богородица, – пробормотал Бен. – Я начал жареным мясом с бобами, а кончил женой.
Подсев к Джи Ди, он крепко прижал ее к себе, поцеловал в затылок и улыбнулся.
– Салют, Джулия Диана, – сказал он. – Ты пойдешь за меня замуж?
– С радостью, – сказала она, встречая его улыбку смехом.
– И будешь восторгаться моим телом?
– Да.
– Каждую ночь?
– Да.
– Отлично, – сказал Бен и, драматически закатив глаза, продекламировал: – Я женюсь на этой женщине, принося себя в жертву нашей картине и всего нашему будущему в целом!
– Попрощайся с жизнью, Уайтейкер, – сказала Джи Ди.
– Я морально подготовил его к этому моменту, Джи Ди, – сказал Клэйтон.
Он помолчал.
– Это был чудесный вечер. Почему бы нам не встретиться здесь снова в десять утра?
– Вы получите мой ответ, Клэйтон, – тихо сказала Линдси.
– Я опять начинаю ненавидеть все это, – сказал Бен, глядя на Линдси.
– Все прекрасно, Бен, – сказала та. – Мне хватит нескольких часов.
– Хорошо, сестричка, – сказал Бен – Пойдем, Джи Ди. Поднимемся наверх, чтобы обсудить некоторые замечательные моменты нашей совместной жизни.
– А кто останется убирать всю эту кухню?
– Клэйтон, – сказал Бен, поднимаясь и протягивая Фонтэну руку. – Спасибо тебе.
Клэйтон ответил рукопожатием.
– Как бы там ни было, мы вырвались на корпус вперед Карла Мартина. – Он поцеловал Джи Ди в щеку. – Ты будешь очаровательной невестой.
Линдси поднялась и обняла сначала Джи Ди, потом брата.
– Я счастлива за вас обоих, – сказала она.
– Ты уверена, что будешь в порядке здесь одна? Я могу остаться, ты только скажи, – предложила Джи Ди.
– Нет, нет, завтра я вас обоих увижу, – ответила Линдси, улыбаясь. Проводив их до двери, она вернулась к Клэйтону, все еще стоявшему возле своего стула.
– Не знаю, что сказать вам, Клэйтон. Вы столько сделали для нас всех. Из ваших слов явствует, что вы прежде всего хотите осадить Карла Мартина…
– Такому человеку, как Карл Мартин, нет места в нашей индустрии.
Линдси долго на него смотрела, прежде чем спросила:
– Почему вы не женились раньше?
Клэйтон пожал плечами.
– Обычная история. Я собирался это сделать, но так и не нашлось времени – вечная борьба за свое дело. Потом, когда добился успеха, перестал доверять женщинам, проявляющим ко мне интерес, а в конечном итоге послал все к черту и довольствовался свиданиями с кем ни попадя на одну ночь. Но это не имеет никакого значения.
– Вы уверены, Клэйтон? – спросила Линдси еле слышным голосом. – Я видела ваше лицо, когда во мне шевельнулась Уиллоу. Вы совершенно уверены, что не хотите иметь жену, ребенка, домашний очаг?
– Полагаю, что раньше хотел, но теперь – нет. Я вполне удовлетворен течением своей жизни.
– Вы знаете, я иногда чувствую себя так, словно мне снится кошмар, а я пытаюсь и не могу проснуться.
Клэйтон прошел через комнату, устроился на стуле напротив нее и накрыл ее ладони своими.
– С вами и Уиллоу все будет отлично. Прежде всего нужно думать о ребенке, это правильно сказано, и я принимаю и уважаю такой подход к делу. Мы поступим, как вы решите, Линдси. Я сейчас уйду, и вы сможете немного поспать. – Фонтэн улыбнулся. – Не думаю, что Джи Ди сегодня вернется сюда.
– Да, она, разумеется, не придет.
Клэйтон встал и поцеловал Линдси в лоб.
– Проводите меня до двери и закройте за мной. – В дверях он провел мизинцем по щеке Линдси. – Знаете что, Линдси? Кто бы ни был тот парень, но он дурак, что отказался от вас. Спокойной ночи!
Линдси закрыла дверь за Клэйтоном, прислонилась к ней спиной; ее руки покойно лежали на аккуратно округлившемся животе.
Дэн, подумала она. Дэн.
Вздохнув, Линдси открыла глаза и почувствовала, что едва в силах шевельнуться от усталости. Через несколько минут, выключив в спальне свет, она с наслаждением скользнула в манящую теплоту кровати.
Но сна не было – нужно подумать о плане Клэйтона, о его предложении жениться на ней, защитить тем самым ее и малыша от скандала. Ее слова, вероятно, звучали так эгоистично – подумать только, ребенок для нее имеет первостепенную важность! Но все должно было быть так, а не иначе – Уиллоу и в самом деле для нее важнее всего на свете.
Выйти замуж за Клэйтона, размышляла Линдси, означало обрести для Уиллоу отца, который признает ее своим ребенком. И, может быть, – пусть это только предположение – может быть, Клэйтон будет навещать дочку и по завершении картины, и та сможет почувствовать, что у нее есть любимый папочка, и Уиллоу не будет одинока?
Слезы заструились по щекам Линдси.
Да, для ее ребенка будет лучше, если она выйдет за Клэйтона, и утром Линдси объявит ему о согласии. Фонтэн публично признает Уиллоу своим ребенком – стоя перед толпой репортеров, скажет, что любит Линдси Уайтейкер и ее – их! – будущего ребенка, и Уиллоу минует тень одиночества. Дэну О'Брайену, знай он обо всем этом, было бы глубоко наплевать.
Линдси дотянулась до лампы на ночном столике и выключила ее. Взяв веточку вербы, она кончиками пальцев провела по каждой почке. Душа ее была в смятении.
Дэн должен быть Онором Майклом Мэйсоном, и Линдси ощутила, что теперь ей гораздо проще сделать так, чтобы это произошло. Бен, увидев Дэна в роли ветерана вьетнамской войны, сам поймет, что перед ним Онор. И если Дэн примет предложение сниматься в фильме, у нее, Линдси, не будет оснований скрывать от него свою беременность.
Потому что она будет носить в утробе ребенка Клэйтона Фонтэна. Ребенка своего официального мужа.
Линдси бережно отложила ветку вербы и выключила свет. События вечера вновь навалились на нее, обступив со всех сторон, слезы потекли по щекам, и она медленно погрузилась в тревожный сон.
Войдя в квартиру, Бен включил одну лампу, и пространство гостиной озарилось мягким светом. Не глядя на него, Джи Ди медленно подошла к черной высокой скульптуре и дотронулась до нее. Бен снял пиджак и галстук и теперь смотрел на девушку. Та подошла к стене из окон и, обхватив себя руками, стала смотреть в ночь.
– Одолели мысли, Джи Ди? – негромко спросил Бен с другого конца комнаты.
– Я чувствую… – Она замолчала, затем повернулась к нему. – Я чувствую себя, как и в день приезда из Портленда, когда все только начиналось.
Бен медленно подошел к ней.
– И как же ты себя чувствовала тогда и сейчас?
– Как будто это все невзаправду, и я – это не я, а самозванец, которого вот-вот разоблачат и с позором прогонят…
