С земли Сайгон уже не казался таким безупречно-элегантным, как с воздуха. И сейчас еще можно было представить, каким по-французски изящным он был прежде, до той поры, когда открылись бесчисленные бары, кафе и стриптиз-клубы. Однако, похоже, былое очарование и свежесть исчезли навсегда.
– Тебе придется взять на себя обязанности гида, – жизнерадостно произнес Кайл, смакуя ощущение свободы после месячного заточения. – С чего начнем?
Они оставили вертолет в ангаре ремонтной базы и приехали в такси на центральную площадь города, что в двух кварталах от улицы Тюдо.
– Первым делом остановимся в приличной гостинице, – ответил Чак. Расплатившись с водителем, он пересек площадь, ведя за собой Кайла. – Найдем жилье с горячей водой и ванной, чистыми постелями и хорошим баром.
– И где же это?
– Вот здесь.
Они стояли напротив пятиэтажного отеля «Континенталь», выстроенного с европейским шиком. Кайл с уважением присвистнул. Ему нравился подход Чака к делам. Он и сам всегда действовал с размахом.
– Тот самый отель, где Грэм Грин написал «Тихого американца»?
– Точно, – ответил Чак. Они прошли по вестибюлю и приблизились к конторке портье. – Грин написал его, сидя на террасе. Там и поныне в любую минуту можно застать какого-нибудь трепещущего от волнения журналиста, перечитывающего этот роман.
Номер, который им предоставили, поражал своими размерами.
– Чему мы обязаны таким королевским приемом? – изумленно спросил Кайл.
– Хозяин гостиницы – мой личный друг, – объяснил Чак, подходя к окну и выглядывая на площадь. – Для друзей у него всегда найдется комната, даже если оттуда придется кого-нибудь вытурить.
Кайл двинулся в ванную, на ходу стягивая пропитанную потом рубашку.
– Дай мне пять минут, и я готов пройти улицу Тюдо из конца в конец! – крикнул он, пуская воду на полную силу.
Их девятичасовой разгул, во время которого они прошли только половину улицы, закончился лишь с наступлением комендантского часа. Первым делом они удостоили своим присутствием бары. В «Спортинг-баре», набитом «зелеными беретами», Кайл поднял себе настроение изрядной порцией спиртного. В «Синей птице» он, к своей радости, обнаружил, что под стойкой бара его ожидают скрученные косячки с марихуаной.
Выйдя нетвердым шагом из «Синей птицы», они завалились в «Богемию», где их встретила толпа девиц в прозрачных одеяниях. Они набросились на приятелей, словно стая хищных птиц, хватая за руки, увлекая их как можно глубже себе под юбки и засовывая в вырезы платьев, не переставая ворковать:
– Ты угостишь меня сайгонским чаем?
С лица Кайла не сходила улыбка. Если сайгонским чаем можно завоевать расположение всех девушек города, он будет счастлив угощать до тех пор, пока чай не хлынет из их ушей.
– Нам с тобой придется на полчасика разделиться, – сказал Чак, подмигивая. На его шее висела бронзовокожая красотка.
Кайл был только рад.
– Идем, милашка, – сказал он девице, которая предъявила на него права самым простым и эффективным способом, запустив пальцы ему между ног. – Ты заполучила клиента. Показывай дорогу.
Полчаса спустя они с Чаком ввалились в «Мелодию», чтобы подкрепиться стаканчиком виски.
– Это журналистский бар, – сообщил Чак, взгромоздившись на табурет у стойки. – Сюда можно прийти, если тебе надоело нытье «зеленых беретов», которые пристают ко всем с разговорами о том, что выиграли бы войну одной левой, если бы не армия Южного Вьетнама.
– Везет журналистам, – заметил Кайл, оглядываясь. Девицы здесь были куда красивее и выглядели намного свежее, чем в «Богемии», и он уже начинал жалеть, что не поберег силы.
– Хватит хныкать над рюмкой, – сказал Чак, угадав его мысли. – Мы вернемся сюда позже, после того как закусим.
Они поужинали в «Синем бриллианте» свининой в кисло-сладком соусе и выпили еще виски. После трапезы неверным шагом двинулись к «Максиму», с трудом уклоняясь от заполонивших улицу автомобилей, велосипедов и мотоциклов. У Кайла создалось впечатление, будто каждый житель Южного Вьетнама владеет «хондой» либо «Сузуки-50СС» и что все они думают только о том, как бы половчее переехать любого, кто встал на их пути. Сквозь плотный поток мотоциклов, яростно сигналя, продирались такси. Военные джипы перли напролом, пренебрегая дорожными правилами еще хлеще, чем мотоциклисты. Никому и в голову не приходило регулировать уличное движение. Здесь каждый был за себя, и слабый был обречен.
Утром Кайл так и не смог припомнить, возвращались они в «Мелодию» или нет. Чак уверил его, что они там побывали и купили столько сайгонского чая, что хватило бы наполнить танкер.
Они позавтракали в «Континентале» под шум вентиляторов, вращавшихся под высокими потолками. День только начинался, но жара была уже невыносимой.
– Вчера мы довольно тщательно прочесали половину улицы Тюдо, – сказал Чак, допивая третью чашку кофе. – Чем мой маленький дружок хотел бы заняться сегодня?
– Прочесать вторую половину.
Даже в одиннадцать утра улица была забита прохожими, зазывалами, мальчишками-разносчиками, грузовиками, джипами и бесчисленными мотоциклами.
– Проклятие! – вскричал Кайл, уворачиваясь от крохотного четырехдверного таксомотора «рено», который едва его не задавил. – Мне говорили, что Сайгон – это азиатский Авиньон! Черта с два! Скорее, это Нью-Йорк в дни забастовки работников подземки!
День было решено начать с выпивки в «Спортинг-баре».
– Эти ребята заводятся с полуслова, – сказал Чак, имея в виду «зеленых беретов». – Послушать любого из них – так он сам Господь Бог!
– Вы, парни, из воздушной кавалерии? – осведомился крепко сложенный пехотинец, разглядывая нашивку с конским силуэтом на мундире Кайла[16].
Кайл кивнул, осушая бокал.
– И что же, у вас нет собственного бара, куда вы могли бы отправиться? – проворчал «зеленый берет».
Кайл ухмыльнулся:
– Если и есть, я его еще не нашел. «Зеленый берет» рыгнул.
– Ага. Новенький? Сколько суток тебе осталось торчать во Вьетнаме? Триста пятьдесят восемь? Триста пятьдесят семь?
– Триста двадцать три, – невозмутимо отозвался Кайл.
– Ага, – с сочувствием повторил «зеленый берет». – Бедная твоя матушка. А я уже почти оттрубил. Еще девятнадцать деньков – и большая серебряная птица понесет меня в цивилизованный мир!
– Авиация, – насмешливо произнес парень, сидевший по соседству. – Что они могут знать, эти летчики? Вы ведь, ребята, гоняете на транспортных вертолетах?
Кайл кивнул, а Чак продолжал потягивать пиво, словно разговор его не касался.
– Ну да, еще бы! Прилетел, улетел – и всех делов! Теплый душ по вечерам, чистые простыни, апельсиновый сок, кока-кола и американский яблочный пирог. Да знаете ли вы, придурки, что это такое – спать в джунглях, когда тобой кормятся миллионы мошек, когда ты неделями шлепаешь по заливным полям, и у тебя начинают гнить ступни, когда ты на каждом шагу рискуешь напороться на мину, взрыв которой может припечатать твои ноги к твоему же лицу или проделать в груди дырку, сквозь которую запросто проедет грузовик? Да что вы вообще понимаете? – Парень уже кричал. – Да известно ли вам, каково это – воевать?
