Нокс сжимает мою шею и спрашивает маму.
— Мог бы я где-то сесть? В эти дни я довольно быстро устаю.
Ее лицо становится грустным.
— О, дорогой! Мне так жаль. Конечно, мы можем сесть. Давайте пойдем на улицу. Сегодня такой хороший день.
Она берет его за свободную руку и ведет всех на задний двор, а Нокс поворачивается и подмигивает мне. Качая головой, я улыбаюсь и кусаю губу, чтобы сдержать смех. Дурачок дает мне немного времени, отвлекая мою маму.
Я люблю этого мужчину.
Наблюдая, как все они выходят через двойные двери, я беру пару секунд, чтобы подготовить себя к этой встрече. Я люблю своего отца. Правда. Но я бы хотела, чтобы он делал все иначе.
Слишком поздно сейчас что-то с этим делать, но это всё равно беспокоит меня.
Я тихо иду по коридору, останавливаюсь возле кабинета отца и прислушиваюсь.
Ничего. Ни единого звука.
Заглядывая внутрь, я вижу отца за своим столом, просматривающего фотоальбом. Я думаю, что он хочет уединиться, поэтому поворачиваюсь, чтобы уйти, когда слышу:
— Нет ничего страшнее, чем почти потерять ребенка.
Останавливаясь, я слушаю, как он продолжает:
— Потеря ребенка, когда твое дитя умирает, я думаю это то, с чем ты можешь смириться со временем. Это уже финал. Я не говорю, что это было бы легко, просто это уже неизменно. Но почти потерять ребенка... — он прочищает горло. — Это очень тяжелая ситуация, чтобы пережить ее. Ты делаешь всё, что в твоих силах, чтобы сохранить всю свою семью. Каким-то образом, всё всегда возвращается к тому дню. Мысли о том, что тебя от меня забрали хоть на минуту, было достаточно, чтобы превратить меня в сумасшедшего.
Я поворачиваюсь, наши глаза встречаются, и он продолжает:
— Потому что если бы ты не была в поле моего зрения, я не мог бы тебя защитить, любовь моя. Это отцовский долг. И я делал только то, что сделал бы каждый отец. Я мог принимать то, что ты думаешь, что я был несправедлив. Пока ты в безопасности, я мог мириться с твоим отношением ко мне, Лили.
И хоть я и не полностью понимаю его, но хоть что-то. Кивнув, неожиданно нервничаю и переступаю с ноги на ногу.
Улыбающийся отец снимает напряжение словами.
— Итак, он боролся с преисподней ради тебя?
Я не могу сдержать улыбку и шепчу.
— Он обещал, что вернется за мной.
Он выглядит спокойным, когда говорит:
— Должно быть, он очень сильно любит тебя, Лили, девочка моя.
Опуская подбородок, я говорю ему.
— Он говорит, что любит.
Отец возвращается к идеальному ирландскому сарказму.
— Я склонен ему верить. Вернуться с того света — это, конечно, чересчур, но это довольно-таки милый поступок.
И я мягко смеюсь, качая головой.
Вставая, отец улыбается мне.
— Я очень сильно по тебе скучал, милая. Как ты думаешь... думаешь, я могу тебя обнять?
Не теряя больше ни секунды, я пересекаю комнату и обнимаю отца за талию. Прижимаясь щекой к его груди, я окунаюсь в теплоту и любовь, которую он мне отдает в этот самый момент. Я бормочу, уткнувшись в отцовскую рубашку.
— Я выхожу замуж.
Он вздыхает и гладит меня по полосам.
— Я знаю, сладенькая. Пришло время мне отпустить тебя и передать в руки тому, кто заслуживает тебя. И я думаю, Нокс заслуживает тебя.
Прижимая к себе отца, я уверяю его.
— Он заслуживает меня. Так же сильно, как и я заслуживаю его.
Он немного отстраняется и мягко улыбается.
— Следует ли мне пойти познакомиться со своим будущим зятем?
— Да. Я думаю, это было бы замечательно.
Он обнимает меня рукой за плечи, и мы вместе идем назад в патио, где все сидят и болтают. Как обычно, Тера ведет беседу.
Нокс поворачивается к двери и улыбается, видя меня в объятиях своего отца. Беря свою трость, он немного неуверенно встает и подходит к нам. Мой отец подает ему руку. Нокс пожимает ее. И я немного ошарашена, когда отец притягивает его к себе и крепко обнимает.
У меня першит в горле. Глаза пекут.
Всё еще обнимая его, отец говорит:
— Я обязан тебе всем, сынок. Если тебе что-то понадобится — просто попроси.
Нокс зарабатывает очко у отца, когда произносит:
— Я, вроде как, неравнодушен к вашей дочери. И, вроде как, надеялся оставить ее себе.
Отец прыскает со смеху и хлопает его по спине. Он сдавленно смеется.
— Я рад сказать тебе «да», и у тебя есть мое благословение. — Он смотрит на меня. — Но решать ей. — Он улыбается мне. — Если это поможет, я думаю, что она последует с тобой в Ад и обратно.
Они отпускают друг друга, и Нокс удерживает себя на своей трости. Он поворачивается ко мне и говорит.
— Она уже это сделала.
***
Мужчины остались в столовой, пока мы, леди, убираем со стола.
Мы болтаем о мужчинах и свадебных штучках. Тера говорит:
— Боже, иногда я смотрю на Джона и думаю «Каким чудом мне удалось заполучить тебя?». Нам так повезло.
Мама добавляет.
— Они очень привлекательны.
Мы с Терой смеемся. Качая головой, я говорю:
— Не то слово — привлекательны. И большую часть времени Нокс — красавчик. Но, боже, он горяч. Чертовски горяч, мам. Я никогда не думала, что я могла бы полюбить кого-то так сильно. Я едва могу удержать руки от него.
Мама ахает и отчитывает меня.
— Лили! Это непристойно! Ты же леди, а леди так не разговаривают.
Тера хихикает.
— К черту леди. Я люблю наше особое время для обнимашек с Джоном.
Мама закрывает свои уши, но из нее вырывается стыдливый смешок.
— Я не могу этого слушать! Вы, девочки, можете закончить уборку, пока я пудрю свой носик.
Мы с Терой хихикаем и смотрим, как она уходит. Через секунду, она поворачивается ко мне.
— Нокс горячий, малышка, — оборачиваясь назад, она косится на меня. — Вы уже... ну понимаешь... ну это?
Угрюмая, я вытираю блюдо насухо и дуюсь.
— Еще нет. Но я рада подождать. Мы на самом деле ничем особым не занимались, кроме как целоваться с момента как он вернулся, и я думаю, что это в основном связано с его ногой. — Я делаю паузу, наклоняюсь вперед и тихо говорю: — Я думаю, что он даже не догадывается, что он со мной делает. Я чертовски возбужденная всё это время. Я хочу секса, Тера!
Сгибаясь пополам, она сильно смеется.
— О, господи. Я никогда не думала, что доживу до того дня, когда моя младшая сестренка станет такой сексуально раскрепощенной. — Выпрямляясь, она широко мне улыбается и выпучивает глаза. — Соблазни его. Сегодня ночью.
Я становлюсь серьезной, кладу блюдо на стол.
— Серьезно?
Ее брови взлетают.
— Конечно, да! Покажи ему, как сильно ты его хочешь. Покажи ему, что он всё еще тот сексуальный мужчина, в которого ты влюбилась. Возможно, ему необходимо, чтобы ты немного подняла его самооценку. Я не знала его прежде, но Джон сказал, что Нокс раньше был самым самоуверенным человеком, которого он когда-либо встречал, и что сейчас он, наверное, себя дерьмово чувствует.
Я знаю это. Я видела, как Нокса выбивали из колеи простейшие вещи. Эти вещи уже не были простыми.
Принимая поспешное решение, я упираю руки в боки.
— Я собираюсь это сделать. Я покажу своему мужчине, что он всё еще самый сексуальный мужчина из всех, кого я видела. Я покажу ему, как сильно хочу его. Как сильно нуждаюсь в нем.
Затем что-то проносится у меня в голове.
— А что, если он отвергнет меня?
Тера подходит ко мне, мягко улыбаясь.
— Не отвергнет. Он тебя очень сильно любит. Он увидит, как сильно это важно для тебя. И попытается для тебя.
Я шепчу:
— Я скучаю по нему.
Обнимая меня, она говорит:
— Я знаю, маленькая. — Отстраняясь от меня, она добавляет: — Возвращайся к ним, я приду через несколько минут. Здесь осталось только две тарелки.
Кивая, я сжимаю ее руку и иду по коридору. На полпути открывается дверь в ванную и меня почти сбивают с ног, когда затаскивают внутрь.
