Зачем уточнять все по сто раз? Вчера все подтверждала. Хотелось треснуть Юрку чашкой по голове за "перестраховку". Но пока вежливо, в очередной раз, подтвердила договоренности. К концу недели мне хотелось убить половину офиса, а вторую тяжело травмировать. Кажется, я начала понимать, почему Ден периодически устраивал показательные порки. Мне пора тоже вводить такую практику. И перевешивать стадо "обезьян" обратно на владельцев. Еще бы с привычкой решать все вопросы быстро и самостоятельно разобраться, а то, как пожарная команда, несусь гасить не мои проблемы.
Хорошо, что поиск новых сотрудников Денис забрал себе. Мне хватило пары собеседований, чтоб выпасть в осадок и оттуда долго не возвращаться. "Мне все обязаны" — основная идея рассказов о себе.
Только вот журналисты опять достались мне. И тур по городам и весям нашей необъятной.
Сегодня встреча с Маркоффым, Ден за меня принял приглашение, вот бы и шел туда сам. Старательно избегала встреч с поездки в Милан. Он периодически пытался перевести разговор в неведомые "мы", "вместе", "поедем", к счастью, у меня всегда были веские причины прервать его поток, ссылаясь на работу, и исчезнуть.
Но в не этот раз.
Поездка со звездой годов минувших, что хочет осчастливить своим явлением города и села нашей страны. Старушка дружила с главой семьи Маркоффа. Когда-то ее хорошо принимали и знали, лет так пятьдесят назад. Сейчас Гриетта решила повторить свой триумф. А мы, то есть я, должны были его организовать.
— Наконец-то мы сможем поговорить, Лотта.
Черт, пока я привычно думала как, что, куда и кого, остальные участники собрания успели благополучно раствориться, и мы остались вдвоем, в кабинете, в его доме.
— Завтра пришлю вариант "гастроли", тогда будет, что обсуждать, — попытка встать была остановлена. Осторожно убрала свою ладонь из-под его.
— Лотта, почему бы тебе не стать моей женой?
— Что, простите?
— Я предлагаю тебе брак.
— Не помню, чтоб были причины для его заключения.
— Причины? Ты о чувствах?
— Хотя бы о них.
— Ты же взрослая девочка, глупо строить брак на чувствах. Есть вещи куда прочней.
— Почему я?
— Давно присматриваюсь, умеешь себя вести в обществе, в тебе нет противного преклонения перед деньгами и властью, есть достоинство, не наносное. Ты прекрасно знаешь, кому и что можно говорить, когда надо молчать. Всегда будешь уважать свою семью и не позволишь другим в нее влезть. Мне нужно достойное сопровождение. С моей стороны обещаю хорошее содержание, жизнь в Европе, после рождения детей, если захочешь, будем жить в отдельных комнатах. Тебе не придется больше работать, можешь заниматься благотворительностью.
— И основное, как я подозреваю, возможность позлить семью?
— Они тебя примут, у них не будет других вариантов, в нашей семье разводы не приняты.
— Принята многолетняя ненависть? Они невзлюбили меня с первого взгляда.
— Наши вкусы расходятся. Ты же их не боишься?
— Что мне могут сделать милая старушка и женщина пенсионного возраста? В моей жизни очень много заказчиков из лихих девяностых, уж они намного страшней. Почему бы вам не выбрать кого-нибудь из вашего круга?
— Слияние капиталов — не только их объединение, но и деление. Наша семья десятки лет сохраняла капитал и делить его ни с кем не планирует.
— Поэтому надо взять кого-нибудь одинокого и безропотного? Мне кажется, ваши бабушка и мама не из их числа.
— Они выбирали себе мужей, я первый наследник за три поколения.
— Простите, но я мало интересовалась вашим семейным древом. А вам не приходило в голову, что я несвободна?
— Чувства проходят, и довольно быстро. Подумай и поймешь, что куда лучше брак со мной и жизнь в Европе, чем какой-то Ванька в Москве.
— Подумаю. А что за портрет, на который я так похожа?
— Портрет?
Маркофф усмехнулся.
— Семейная легенда, якобы из-за этой женщины они покинули Россию, мой прадед сходил по ней с ума, и его вывезли на лечение в Швейцарию, наваждение не проходило, они вынуждены были вывезти все свое состояние и семью из Империи. Небольшое сходство действительно есть, но как и с любой другой темноволосой женщиной.
— Ваша семья должна быть ей благодарна. Избежали многих потрясений двадцатого века.
— Возможно, прадед и был ей благодарен, он запретил трогать ее портрет, и каждый год к нам приходят проверять из нотариальной конторы, висит ли картина. Там чтут законы и последнюю волю.
— Замечательно. Надеюсь, у вас есть на примете еще кандидатуры. Мой ответ на столь лестное предложение — нет.
— У тебя есть время, чтобы подумать, это сегодня тебе кажется, что любовные отношения лучше моего предложения, но через какое-то время, когда розовые очки дадут трещину, мы вернемся к этому разговору.
— Время покажет, мне пора.
Позволила помочь надеть пальто, проводить до такси. Любезно распрощалась. Заманчивое предложение — прожить всю жизнь в пусть и скрытой, но ненависти, показательные выходы, званые обеды, что теперь буду организовывать из любви к семье, побыть инкубатором для парочки наследников и тихо жить где-нибудь на берегу озера в окружении таких же "счастливых" женщин. И фамильные украшения Линдт пополнят состояние Маркоффых и никуда оттуда не уйдут. Одинокая, бесперспективная золушка, к которой вдруг в хрустале пожаловал принц без всяких фей. Вот уж никогда не думала, что со стороны произвожу впечатление ведомой и управляемой. Ладно, сдержанной все же стараюсь быть, при заказчиках почти всегда получается, статистику только Греков портит. Ухудшатель показателей привычно ждал на кухне.
— Чай?
— Да.
— Как провела вечер?
— Банально — встреча с заказчиком, обсуждение поездки, осознание, что придется много говорить и общаться с журналистами, чай с лимоном и предложение руки и сердца.
— Предложение руки и сердца тоже банальное?
— Да, наискучнейшее. Как твой вечер?
— Плодотворно, никто не отвлекал. Опять решила нырнуть в работу с головой?
— Паш, я уже сегодня выслушала предложение избавить меня от тягот трудовой деятельности, и оно меня совсем не прельстило. Предложи что-нибудь другое.
— Руку и сердце?
— Тоже было.
— И не прельстило? Мое тело?
— Это предложение куда лучше чая.
Чай можно выпить и утром, перед тем как он уйдет на работу. Тогда и буду думать о поездке. А сейчас лучше ни о чем не думать, и уж тем более о том, что все кончается. Желание проходит. А дальше пустота…
За три недели гастролей уровень бешенства и раздражения во мне стал близок к красной отметке, после нее — разрушения и уничтожение. Гриетта оказалась милой старушкой с интересной судьбой, своеобразным ходом мыслей, ее фразы были иногда очень ядовиты, но точны. Переводчик явно восхищался своей нанимательницей. Не такая и великая актриса, просто попала в волну, тогда был моден образ молчаливой блондинки с трагическим прошлым и неясным будущим. Прекрасно зная свои актерские таланты, она с умом распорядилась выпавшей вдруг известностью, обзавелась связями, стала продюсировать молодых, организовывать фестивали, потом памятные вечера, движения, успела побывать и парламентарием, и послом доброй воли.
— Здесь я почувствовала себя действительно звездой. Эти добрые простые люди с таким восхищением смотрели на меня.
Мы повторяли маршрут почти точно. Ее нисколько не удручало состояние сел, она чувствовала себя прекрасно и в залах полуразрушенных деревенских клубов, и в современных зданиях.
А вот мне, как говорил один заказчик, "из говна и палок" приходилось создавать зал, находить людей, еду, цветы. Иногда в селе оставались всего пара-тройка жителей, и собирать публику приходилось в радиусе пары десятков километров. Несколько раз наши рауты для пришедших на вечер перемещались в домик какой-нибудь старушки, что когда-то давно видела Гриетту, и скромное застолье с рюмочкой водки и разносолами с искренней благодарностью принималось кинодивой.
