— Совсем больной, да? Лама — лицо духовное, какие бабки? — шикнула я.
— Духовное — не духовное, а кушать и лама твой хочет. Вон, некоторые наши, хоть и духовные лица, а ряхи такие, будто в три горла жрут, — поделился наблюдениями он.
— Мой не такой, — отрезала я. — Он дитя солнца.
— Чё? — опять не понял Денис.
— Чё-чё, — передразнила я. Его интерпретация вопроса «что» меня уже порядком поддостала. — Не ест он обычную пищу. Питается исключительно чистыми энергиями.
— Не понял… чё, ваще не жрёт? — изумился Денис. — Это как?
— Слушай, отстань! Ликбез тут тебе, что ли… — я забралась в машину, чувствуя, что начинаю снова заводиться.
— Чё?
— О! — взвыла я и повалилась на сиденье.
Денис неуверенно потоптался у машины, щёлкнул зажигалкой и задымил. Мне тоже нестерпимо хотелось курить, но это означало продолжение разговора, а к такому я точно была не готова, потому решила потерпеть. Однако от монолога Дениса меня это не спасло.
— Толковая ты деваха, Рит, только больно нервная, — расстроено произнёс он. — А всё потому, что знаешь много. Слыхала, «меньше знаешь — крепче спишь»?
«Ну, ты-то, наверное, спишь как мамонт в мерзлоте!» — свирепо подумала я, не открывая глаз.
— И читать много вредно. Особенно этих, как ты их там назвала… ну, в общем, книжек этих древних. От них всё зло и есть, — назидательно продолжил он. — Ты вот, в натуре, присела на книги, и чё? Живёшь по режиму, психованная вся… Вот я: книжки не читаю, смотрю себе боевички, и ничё, нормально. И аппетит у меня, и сон в поряде…
Ещё немного, и я или его бы прикончила, или сама бы повторно утопилась, но на моё счастье в этот момент Виктор Андреевич выволок на берег утопленницу, оттянув внимание на себя. А вскоре и «родная милиция» подоспела.
Глава 34. «Мадам, не говорите о любви…»
Перекинувшись со своими парой фраз, Азаров в сопровождении Сашки направился к нам.
— Ты как, нормально? — бросил он мне не слишком сердечно и, не дожидаясь ответа, стал распоряжаться. — Значит так, сейчас вы все трое поедете домой и будете сидеть там до моего приезда. Я узнал труп. Это Марина, та самая девушка, которая обнаружила тело Кирилла. То есть очередная свидетельница.
— Что?! — завопила я. — А она-то как здесь оказалась?! — То, что фигуранты мрут, как мухи, раздражало уже не на шутку.
— Как она оказалась в этом безлюдном месте, догадаться несложно. Вероятно, была доставлена на машине, — ядовито пояснил Виктор. — Живая или мёртвая, это вскоре выяснится. А вот какого чёрта вас, Маргарита Николаевна, понесло именно сюда — загадка! Короче, всем сидеть дома и до моего приезда не высовываться, — жёстко повторил он.
От возмущения у меня аж скулы свело. «Намекает, что преступника потянуло на место преступления?! Опять, сволочь, меня подозревает?!» И поэтому, несмотря на то, что моим спасителем оказался именно он, я издевательски заявила:
— Что значит — до вашего приезда? А если вы вообще не приедете?! Служба-то у вас опасная!
Он не удостоил меня ответом, резко развернулся и быстро зашагал в направлении следственной бригады.
Слёзы градом покатились по моим щекам. Мало того, что я со страху чуть не отправилась вслед за покойницей, причём, тем же малоприятным способом, так ещё на меня же и всех собак повесили!
«Лучше бы я умерла…» — всхлипывала я, активно фантазируя на тему своих похорон.
Буйное воображение услужливо нарисовало картинку: я — тихая, бледная и прекрасная лежу в хрустальном гробу, утопая в цветах. Виктор — не столь, конечно, прекрасный, но тоже бледный, идёт за гробом.
«Уж сейчас-то тебе точно не придёт в голову меня подозревать! — мстительно думаю я, обустраиваясь в месте последнего приюта. — Жди теперь, может, через пару тысяч лет и свидимся!»
Когда я дошла в своих фантазиях до места, где Азаров, не первый день терзаясь угрызениями совести, умирает от тоски на моей могиле, Сашка предложил:
— Рит, давай я машину поведу.
Размазывая слёзы по лицу, я послушно переползла на пассажирское сиденье.
А дома сразу полезла в горячую ванну. От холода и нервных перегрузок зуб на зуб не попадал.
«Что ж такое делается? — постепенно оттаивая, раздумывала я. — Конечно, Марину убили! Даже я со своей наивностью в поочерёдные случайные смерти участников теперь уже ни за что не поверю. Девушка видела возможного убийцу? Почему тогда не сказала следователю? Или не видела, но могла, и убрали её на всякий случай? Но почему же на меня-то до сих пор никто не покушается?! А между тем, уже не только я сама, уже и Виктор Андреевич всерьёз задумывается о моей кандидатуре на роль организатора… Ей-богу, хоть самой на себя покусись, чтобы подозрение отвести!»
Магистр проснулся и обеспокоенно заглянул в ванную. Он давно перестал обижаться и снова готов был делить со мной тяготы бытия. Я всё ему рассказала, и про утопленницу, и как сама чуть не утонула, и про то, как Виктор меня подозревает. И что сил это всё выносить у меня почти не осталось. Маг внимательно выслушал, а потом резонно заметил, что жизнь полосатая, и поскольку чёрная полоса у нас явно затянулась, по законам Вселенной она вот-вот просто обязана смениться белой. И жизнь у нас тогда начнётся сказочная, просто не жизнь, а рай.
Его уверенный тон успокаивал, и под мягкое мурлыканье я погрузилась в чудесный сон.
Снилась мне моя планета, практически то же, что эдемский сад. Где мы с Магистром гуляли среди нагретых солнцем, изумительно пахнущих трав и цветов. Вокруг цвели роскошные розы, пели птицы, плескалась вода в фонтанах, а небо над нами сияло такой ослепительной голубизной, что хотелось раствориться в этом сиянии. Во сне я знала, что жизнь моя прекрасна и удивительна, и была абсолютно и безоговорочно счастлива.
Всё-таки кошки и собаки — потрясающие психотерапевты. Минут через десять я проснулась с пополненным запасом жизненных сил, и мне совсем уже не чудились гробы.
Спокойно оделась и прошла на кухню, где, несмотря на ранний час, хозяйничала Ольга. На мою просьбу позвонить после завтрака в цветочный магазин и заказать саженцы роз она удивлённо приподняла брови, и я пояснила, что за бассейном есть замечательная неохваченная площадка с кирпичной кладкой, розы будут смотреться там идеально.
— Уж не знаю, почему, но они у нас не приживаются, — заметила Ольга, намекая на пустую затею.
— Приживутся, куда им деваться.
Спорить дальше она не стала и лишь уточнила:
— Вызвать садовника?
Но я сказала, что всё посажу сама.
Ольгины брови поднялись ещё выше, но от продолжения дискуссии она воздержалась.
Завтрак получился ранний. Оля накрыла нам на террасе, где сегодня было необыкновенно тепло и уютно. За столом я беспричинно улыбалась, продолжая пребывать в эйфории от своего сна, но никто ко мне с вопросами не приставал. Сашка, наверное, думал, что это у меня последствие стресса, а Денис, в силу врождённого скудоумия, решил, что я радуюсь предстоящей свадьбе, и, не умолкая, трещал на эту злободневную тему. Чем, естественно, не мог не раздражать Сашку с Магистром. Но я верила в свой сон, как в пророчество, и полагала, что если уж и выйду когда-нибудь снова замуж, то точно не за Дениса.
Удивительным было то, что он больше не вспоминал о смерти брата и предстоящих похоронах. Не печалится совсем? Или, наоборот, старается не думать и не говорить, потому что больно? Кто знает?.. Чужая душа, даже с виду такая простецкая, — тоже тот ещё космос, поди разберись…
Внезапно меня осенило, что и Дениса не следует оставлять одного. Зачем же я его вчера так опрометчиво домой отослала?! Вдруг ему тоже грозит опасность? Ведь если мы с ним к этим преступлениям отношения не имеем, то должен же быть кто-то другой? Да и вообще не факт, что это всё из-за денег. А вдруг это кто-то из обиженных сотрудников? С катушек, например, съехал, и мстит за что-то? Мотивы-то разные бывают… Народу в компании полно, включая опытных охранников из бывших силовиков, которым угрохать кого-то — плёвое дело… Мало ли кого там наши жертвы могли задеть… И что мешало этому человеку на сговор с Кириллом пойти, а потом прихлопнуть подельника? Да ничего. Вот тогда и со мной понятно. Я-то уж точно никому насолить не успела, раз меня тут вообще не было. Поэтому и не покушается на меня никто. А вот Денис — совсем другое дело…
