Нелли внимательно осмотрела собеседницу: та же потёртая майка, те же джинсы, кроссовки, такой же стрёмный неухоженный вид, что и вчера. Похоже, она не спроста дежурила около палаты сестры. Видимо, ей что-то было от неё нужно.
— Не знала, что у Веры есть близкие подруги, — как бы невзначай произнесла она. — С детства кроме кошек да собак с ней никто не водился. Разве что я, но только до тех пор, пока нас не разлучили. Не думаю, что с того времени она сильно изменилась. Одиночество, знаешь ли, штука такая себе. Ничего хорошего оно не сулит.
Маша слушала её, навострив уши, как будто в любой момент ждала подвоха. Но Нелли продолжала рассуждать о жизни легко и непринуждённо, словно разговаривала об этом каждый день. Она, естественно, заметила её настороженный вид, но продолжала говорить как ни в чём не бывало, стараясь подвести разговор как можно ближе к теме. Сейчас ей жизненно необходимо было понять, не ослышалась ли она вчера в палате Веры, когда та вдруг заговорила про эту женщину.
— А ведь моя сестра не всегда была такой. В детстве много времени проводила во дворе, нежели с девочками в песочнице. Играла с парнями в догонялки, войнушку и всякие такие мальчишечьи забавы. С куклами играла так себе, не очень. Но мы не придавали этому особого значения. Знаешь, всякие дети бывают. Каждый со своими причудами. Ну а после той трагедии о ней и вовсе не кому было позаботиться. С тех пор каждый из нас стал сам по себе. Ты ведь в курсе о чём я говорю, правда?
Маша неуютно поёжилась, но ничего не ответила.
— Знаешь. Вижу, — утвердительно кивнула Нелли, в упор разглядывая её напряжённое лицо. — О таких вещах можно поведать только близкому человеку. Самому близкому. Знаешь, а ведь сегодня вечером весь мир узнает историю нашей семьи. Да-да, сегодня выйдет выпуск, в котором нас всех изобличат в полном свете. Все узнают о нашем существовании, о том, какой ужас мы пережили, и о том, что с нами стало теперь. Все узнают об этом вечером, ну а ты знала об этом всегда.
— Это меня совсем не касается. Это ваше дело, не моё, — ещё больше насупилась Маша.
Она достала из кармана золотую карту и протянула Нелли.
— И деньги ваши мне не нужны. Вот, заберите.
От неожиданности Нелли аж присвистнула.
— Так вот где она всё это время была. А я-то думала не потеряла ли она её.
— Не потеряла. Возьмите.
Но женщина не пошевелилась, продолжая томительно испепелять подругу сестры огненным взглядом. Поразительно, Маша, как и Вера явно сидела на игле. По крайней мере весь её внешний вид указывал на это. Но тем не менее она всё ещё не отходила от её палаты, при том что с лёгкостью могла воспользоваться чужими деньгами. Её всю трясло от озноба, лихорадило у всех на глазах, но тем не менее она упорно продолжала дежурить у входа в реанимационное отделение, будто от состояния Веры зависела и её жизнь тоже.
— Ну, раз ты всё ещё здесь, значит можно утверждать, что ты по праву считаешься ей более родным и близким человеком, чем я или, не дай бог, наш брат Вадим. Абы кому она бы не доверила свою карту, поэтому пусть пока побудет у тебя.
Маша удивлённо скривилась, словно её в тот момент раскусили на раз-два.
— Откуда вы знаете? — с трудом выдавила она.
— Вера сказала. Вчера.
— Вы с ней говорили?
— Не долго. Но из того, что она успела сказать я поняла: кем бы ты ни была, Маша, подругой, соседкой или любовницей, она тебя искренне любит. Да, именно так. При чём любит больше, чем нас. Так что я бы на твоём месте использовала эту карту таким образом, чтобы можно было вытащить её и себя из того ада, в котором вы обе пребываете.
— Это не легко, — тяжело вздохнула женщина.
— Конечно. Дай обезьяне гранату, и она обязательно себя подорвёт. Просто помни, Маша, эта карта может вас как спасти, так и уничтожить. Выбор только за вами. Если что, я помогу. Мы поможем, обещаю. Только нужна воля с вашей стороны.
Маша неуверенно вернула карту в карман.
— Я не уверена, что… — Она замялась.
— Что хватит сил? — подхватила Нелли. — Хватит. Уж поверь мне. Захочешь жить, сделаешь для этого всё и даже больше. Главное, чтобы было ради чего, или ради кого жить.
Она живо потянулась к ней и дружелюбно обняла за плечи. Женщина не сопротивлялась. Так в обнимку они просидели какое-то время, пока в коридоре не появился Иван. Мужчина озадаченно смотрел на представшую перед ним картину, понимая, что пропустил что-то важное. Тем не менее вмешиваться не стал. Переждал пока они отстраняться друг от друга, и лишь потом подошёл ближе.
— У меня две новости: хорошая и плохая, — сразу перешёл к делу он. — Начну с хорошей: Веру завтра переводят в обычную палату. Я поговорил с врачом. Думаю, он выделит для неё отдельные апартаменты.
— А плохая? — нетерпеливо промолвила Нелли.
— Похоже, твоя сестра та ещё штучка. Саботирует лечение, не даёт вводить лекарства, постоянно скандалит, из-за чего её посадили на успокоительное. Сейчас она спит мёртвым сном, так что увидеть её вряд ли удастся.
— Что ж, узнаю мою Веру. Вот только теперь у нас есть Маша, которая обещает вдохнуть в неё новую жизнь.
— Неужели? — Иван с подозрением посмотрел на женщину.
— Я тебе позже всё объясню. А пока, Маша, приведи себя в порядок. Сегодня мы с Иваном займёмся её устройством тут, а завтра ты должна явиться в полном расположении духа, чтобы Вера увидела, что самые дорогие ей люди больше её не оставят. Так что давай, Машунь, дуй домой, умойся, причешись, купи себе чего-нибудь из одежды. Завтра ты будешь нужна как никогда.
Женщина бодро встала, поцеловала в щёку Нелли и не глядя на изумлённо лицо Ивана, повернулась в сторону выхода.
— Спасибо тебе, Нелли. Я вернусь! — бросила она ей, и тут же удалилась.
Поражённый Иван сокрушённо присел на её место.
— Не хочу знать, что тут произошло, — неторопливо промолвил он, — но хочу быть уверен, что ты знаешь, что делаешь.
Она положила подбородок ему на плечо.
— Инстинктивно да, знаю. А как пойдёт, так пойдёт.
Он нежно поцеловал её в губы. Она ответила тем же.
— Нам бы сейчас в номере кувыркаться, а не по больницам шастать, — пошутил он, гладя её по щеке.
— Да, верно. Но надо бы поторопиться. Не хочу надолго оставлять детей одних.
— Тогда пошли договариваться. У вас тут в России пока на лапу не дашь, дело не сдвинется с мёртвой точки.
— Это Россия, детка, — игриво прошептала Нелли.
Она охотно подалась вперёд, и он снова заключил её в свои объятия. Их губы соприкоснулись в трепетном поцелуе. Оба прижимались друг другу словно школьники, боясь, что их вот-вот застукают взрослые. Больница не место для свиданий, но разве это могло их остановить?
***
С делами в больнице покончили довольно быстро. Выбили для Веры отдельную палату, договорились о круглосуточной сиделке, распределили график возможных визитов. С сестрой поговорить так и не успели, поскольку она всё ещё находилась под сильным снотворным. Оставалось уповать на подругу Машу, которая должна явиться завтра утром для того, чтобы поднять бодрость духа и вернуть ей веру в себя и свои силы. Только она знала подход к их сестре.
Нелли сомневалась, правильно ли она поступила, не забрав у неё банковскую карту, но после долгих терзаний пришла к выводу, что не имела права вмешиваться в личную жизнь сестры, лишая возможности её близкой подруге помочь ей. Тем более она многого не знала о их связи, поэтому проявив чрезмерную заботу могла лишь сделать хуже. Маша не особо внушала ей доверия. Она также была наркоманкой, плохо выглядела и могла исчезнуть, прихватив с собой все деньги. С другой стороны, это в любом случае случится, если уж так уготовано судьбой. А пока она упорно не отходила от реанимации, в застенках которой спасали Веру, поэтому Нелли решила, что ей всё-таки можно доверять.
31 глава. Выход программы
Стрелки на часах показывали без пяти минут семь. До выхода программы оставались считанные минуты, ждать которые приходилось мучительно долго. Казалось, время специально замедлило ход, растягивая нервозные струны душ участников шоу, приникших к экранам телевизоров в предвкушении того самого момента, после которого всем станет понятно в каком свете их собираются представить. Вряд ли приходилось ждать снисхождения от организаторов передачи. Все прекрасно понимали, шоу без скандалов не шоу, и чем ярче скандал, тем выше рейтинги.
