Неужели она говорит правду?
— Зачем он это сделал? Он в тебя влюблен? — я сглотнула.
— Да о чем ты? Какая влюбленность? Он хотел меня проучить! Так и сказал. И еще что-то ужасное говорил про то, что и женщину отца в наследство попробует. Я точно не помню, я в таком шоке была. Не хотела, чтобы ты знала, правда. Это все так неприятно… Я говорила тебе избегать его, младший Торнхилл тот еще мерзавец.
Закрыв лицо руками, я опустилась в кресло, пытаясь восстановить душевное равновесие.
— Честно говоря, я не думала, что он так грубо пойдет напролом, угрожая мне. Я думала, что воспользуется твоей наивностью, — призналась она. — Будет тебе в любви признаваться, лапшу на уши вешать.
Не хотелось это слушать, но я сидела и слушала, чувствуя, как разваливается сердце. Ах, я глупая. Я же тоже к нему что-то испытывала. Сказала нет, только потому что оказалась застигнутой врасплох.
Да я всю свою жизнь была в него влюблена, только яростно отрицала это. Потому что любить подонка — это признаться себе, что ты полная дура. Сначала детская влюбленность, и Алекс был вполне хорошим мальчиком. Избалованный и капризный, да. Но не жестокий.
А потом подростковый возраст, который все изменил. И возникшие отношения между моей матерью и его отцом все изменили. Я понимала это. Светловолосый мальчик, который показывал мне созвездие Персея, стал бездушным, холодным и бессердечным человеком.
Для него ничего не стоило зло смеяться надо мной вместе с остальными. Почему же я забыла об этом? Почему я всегда находила ему оправдание?
А теперь и вовсе простила, стоило ему немного раскаяться?
Я больше не знаю чему верить. В его чувства — трудно. Некий интерес может и был, да. Я же не дура, понимала, как он смотрел на меня тогда на яхте. С проснувшимся в нем желанием.
Но это далеко не чувства. Если бы он любил меня, разве мог бы так поступить со мной?
— Когда это было?
— Что?
— Когда она поцеловал тебя? Когда он полез тебе под юбку? — мрачно задала вопрос матери.
Та смутилась.
— Через несколько дней после похорон. Я… Только не ругайся, хорошо? Я поехала на Соултер Авеню, чтобы… эмм… просто сказать ему, намекнуть…
— О чем? — нахмурилась я.
— Ну… что ему нужно съехать… Он же и дальше собирался там жить…
Ошарашенно вскинув голову, я уставилась в черные глаза.
— Боже… ты действительно туда поперлась с ЭТИМ? После похорон?!
— Я не знала, прости! Я не думала… — мать присела около моего кресла, сжимая мою руку. — Я хотела сделать это вместо тебя, тебе ведь было бы неловко и тяжело… Вы вместе росли. Я просто хотела позаботиться об этом неудобном вопросе для тебя.
— Что за чушь…
— И он разозлился, видимо, полез ко мне, — запальчиво продолжила она. — Я отбивалась как могла…
— Это наследство словно гнойная рана, — пробормотала я себе под нос, неверяще качая головой. — Откуда об этом знает Оскар Янг?
— Янг? — удивилась она. — Это сын сенатора Янга?
— Да, только он уже не сенатор.
— Да, я слышала об этом… Честно говоря, ты меня удивила. Я не знаю откуда ему известно. Торнхилл, наверное, растрепал. Среди молодых людей это очень популярно, знаешь — хвастаться связью с женщиной старше. Уж не знаю, что ему наговорил…
— Ладно, я поняла, — вздохнула я.
Встав с кресла, пошла в свою комнату. Ее общество было мне в тягость. Но ее оклик остановил на минуту.
— Я знаю зачем он сделал это. Чтобы отомстить мне за все. Он меня ненавидит. Думает, я разрушила их семью.
Отрешенным взглядом я смотрела прямо перед собой.
— А разве это не так?
— Ди… — она снова подошла и мягко провела рукой по моим волосам. — Мы с Дэвидом действительно любили друг друга, у нас все было по-настоящему. Какие бы мерзости не говорил тебе этот мальчишка, верь мне.
Усмехнувшись, я взглянула на нее.
— Мистер Торнхилл написал мне письмо, в котором признался в любви.
Ее губа дернулась, но она сцепила зубы и промолчала. Неотрывно смотрела мне в глаза, не зная, что сказать. Или зная, но сдерживая себя.
Кто-то из них лгал. И, скорее всего, я догадываюсь, кто. Но знание правды вдруг стало делом незначительным. Все ушло на второй план.
В моей голове неожиданно начал обрисовываться план. Я четко поняла, что я буду делать дальше.
— Ты меня ненавидишь? — голос матери словно пропитан болью, губы искусаны до крови.
Но я знаю, что и это ложь тоже. Она тот еще чертов манипулятор.
— Ложись спать, мам. Время позднее.
Оставив ее в растерянности стоять в центре комнаты, я пошла наверх, в свою комнату, по пути настраивая будильник в телефоне. С утра предстоит много работы с Джонатаном.
ГЛАВА 27
АЛЕКС
Диана не брала трубку, и после всех разбирательств он взглянул на Тэмми с мольбой. Она сразу опознала этот взгляд.
— Даже не думай! Рэнди тебя уволит, не послушав! Ты, парень, конечно, классный, но мне и за сегодняшний вечер пришлось тебя здорово отмазывать. У Рэнди аллергия на всяких рода проблемы. Поверь мне, Малыш, уволит!
Но он не слушал. Сердце тоскливо сжималось, стоило только вспомнить ее мокрые от слез глаза и отчаянный хриплый голос. Он должен ей все объяснить. Наедине, без лишних людей.
Как так все обернулось? Он почти поверил, что все плохое между ними позади. Надеялся…
Откуда, черт возьми, Янг обо всем знает? Алекс и не думал вспоминать этот треклятый инцидент, хотел забыть по-тихому, но теперь от разбирательств никуда не деться.
— Я не могу оставаться здесь, Тэмми, пока она там умирает. Ты же видела, как ее прибила эта новость, я хочу во всем признаться, рассказать ей правду.
— Я говорю нет!
— Прости, Тэмми… Значит, это конец.
Алекс развязал передник и повесил на спинку стула, виновато глядя на напарницу. Всклочивая короткие волосы, она в изнеможении вздохнула.
— Ох, молодость бедовая… Любовь, говоришь?
— Любовь.
— Ладно, черт с тобой. Беги, Малыш. Я не буду тебя останавливать. Но я не знаю, как это воспримет Рэнди.
— Я все улажу чуть позже. Спасибо, ты классная.
Больше не задерживаясь в баре ни минуты, он поймал такси и поехал на Соултер Авеню. Там ее не оказалось, поэтому он рванул в загородный дом. Всю дорогу кусал губы и названивал Диане, но она игнорировала его звонки.
Кованные ворота ему, как и ожидалось, никто не стал открывать. Он звонил и звонил, но его попросту игнорировали.
Когда расстроенный, он отошел от ворот, рассматривая единственные окна, которые были видны с этого места, то замер. В одном из окон стояла темная фигура, лица не видно, но он без труда узнал сумасшедшую мамашу Дианы. Без лишних движений и жестов, она просто смотрела в окно, издали наблюдая за ним. Медленно подняв бокал к лицу, отпила.
Вот же дрянь, усмехнувшись, подумал Алекс. Хитрая, коварная дрянь. Он даже в страшном сне не мог подумать, что она может затеять целую игру. Чтобы избавиться от него.
Испугалась, что денежки уплывут. Поэтому позаботилась, чтобы с этой стороны все было чисто.
Воспоминания о той ночи тут же полезли в голову, Алекс скривился.
… Спустя несколько дней после похорон отца, она нагрянула к нему в квартиру. Он не собирался там жить вечно, все понимал. Но так резко съехать не был готов. Голова все еще гудела после похорон, в душе было пусто. В это тяжелое время он был совсем один, и ощущал одиночество и тоску ярче, чем когда бы то ни было.
В ту ночь он крепко спал после легкого успокоительного, которое принимал почти каждый вечер. Просто чтобы расслабить голову, разгрузить мысли. Без него он мог промаяться полночи и потом страдать от недосыпа.
Ему часто снился один и тот же сон. Воспоминания, смешанные с его собственными фантазиями. Да, ему опять снился тот солнечный жаркий день на яхте. Только теперь они были старше на четыре года.
Снилось, как будто они с Ди, держась за руки, лежали на палубе, кроме них на судне вообще больше никого не было. Легкий теплый ветерок приятно ласкал лицо и быстро высохшие волосы. Разморенные и усталые после купания, они лениво болтали ни о чем, смеялись.
