Любовь… Она витала в воздухе и пьянила кровь.
Необходимость быть рядом.
Она тянула навстречу сильнее, чем магнитом.
Нежность и забота.
От них было тепло на сердце, вопреки всем невзгодам.
И, пожалуй, самое важное. То, что мы не успели обрести в прошлый раз.
Доверие…
То, что стирало острые грани недомолвок и позволяло шагнуть вперед, в любимые объятия без оглядки на прошлые ошибки и обиды.
— Василиса… — медленно, тягуче позвал меня по имени Кирилл, расстегивая молнию на брюках.
Послышался телефонный звонок.
— Поставлю на беззвучный! — пообещал Кирилл и бросил небрежно на ковер свою белоснежную рубашку.
Но стоило ему достать телефон из кармана, как Крестовский переменился в лице и вздохнул.
— Мама. Наверное, новости об отце. Я отвечу, это быстро. Никуда не уходи! — пригрозил пальцем и вышел в ванную комнату.
Я слушала уверенный тембр его сильного, глубокого голоса. Пока Кирилл разговаривал в соседней комнате с мамой о своем отце, я быстро-быстро разделась догола и посмотрела на кровать. Принять какую-нибудь соблазнительную позу? Но какую? Вдруг будет смотреться наигранно и ненатурально?
Я вдруг застеснялась и наклонилась за рубашкой Крестовского, ругая себя мысленно. Сколько лет, Василиса, а соблазнять мужчин так и не научилась! Кирилл был моим единственным, им и оставался на протяжении всех этих лет. Когда мы жили вместе, в прошлом не нужно было лишних выдумок и игры в соблазн, все выходило так естественно, само собой…
Голова заныла от того, как туго были стянуты волосы резинкой. Я сняла ее со вздохом облегчения и запустила пальцы в копну волос, распустив их около корней.
Из-за моей спины раздался изумленный, жгучий выдох.
Кирилл…
Сердце застучало быстрее.
Глава 33
Кирилл Крестовский
Я вышел из ванны, сгорая от желания продолжить начатое, и не смог сделать ни шагу после увиденного. Василиса стояла ко мне спиной, прямо напротив окна и перебирала волосы пальцами, ворошила рыжие струи. Они скользили и создавали волшебную иллюзию живого огня, а лучи закатного солнца добавляли видимость свечения.
Я застыл, потерял дар речи! Смог только выдохнуть, потому что слова рассыпались и лишились всякого смысла. Осталось только восхищение, желание и море-море любви, которой было слишком много! Она выплескивалась из меня остервенелыми выдохами и кружила голову.
Василиса обернулась. Наверное, я слишком громко появился.
На ней была надета моя рубашка, а под ней… Под ней ровным счетом было ни-че-го. В глазах потемнело, даже дышать стало трудно. Мышцы налились свинцом.
Я сделал шаг вперед.
— На тебе моя рубашка! — смог выдохнуть.
— Это слишком? — покраснела и отвела взгляд в сторону, даже попыталась стянуть на груди тонкую ткань.
Я не стал останавливать этот жест — такой естественный и женственный. Ей очень шло. Меня всегда в Василисе трогало эта натуральность без вымученной сексуальности напоказ. В ней все было другое — и это заводило безумно. Легкие штрихи ее жестов и намеки на игру, а я уже пылал, сгорал, в кипятке варился!
Слишком жарко.
Дышать нечем…
По вискам скользнула капелька пота.
— Ты молчишь, — заметила Василиса и отступила немного назад, когда я остановился рядом с ней.
— Просто не могу подобрать слова. Это самое красивое, что я видел в своей жизни.
Я легонько провел по ее пальцам своими, прорисовал линии на ладони и поднялся выше, от запястий, до локтей и плеч. Мягко обвел выступающие ключицы и медленно завел пальцы под ворот рубашки.
— Ммм… — выдала мягкий стон Василиса и приникла ко мне.
Она прикоснулась к шее губами, в этот миг внутри меня случился личный Армагеддон!
Я сдвинул ткань вниз, позволив рубашке осесть пышным облаком возле ног Василисы. Ее светлая кожа покрылась мурашками.
— Люблю тебя… Кирилл, — выдохнула Василиса, привставая на цыпочки.
Дрожащий шепот в мои губы.
Я не справился с соблазном, плюнул на желание посмаковать эти мгновения еще немного, иначе бы точно взорвался как несдержанный подросток в свой самый первый, настоящий раз.
Обняв Василису, я приподнял ее над полом. Она с готовностью оплела меня за торс ногами. Еще один соблазн, когда на ней не было совсем ничего, а я был еще чертовски сильно запакован в одежду-броню.
Опустив Василису на кровать, я пытался справиться сразу с несколькими задачами — раздеться и не разрывать объятий. Одному богу известно, как виртуозно я справился с этой задачей. А то, как глубоко и громко я простонал, коснувшись ее — готовой и жаждущей, услышали, наверное, и ангелы на небесах, и черти в аду!
Слишком соблазнительно и возвышенно. Разве можно такое сочетать, когда скручивает нутро от похоти, когда одеревенелые мышцы жаждут только резких, глубоких и сильных толчков, а сердце щемит от любви?!
Все в ней, в моей желанной и любимой рыжуле!
Наши языки встретились. Василиса издала приятный звук, может быть, простонала, но по ощущениям, словно замурчала, довольная лаской.
Мои ладони путешествовали по ее телу, запоминая изгибы. Рисуя каждый из них в памяти так, чтобы не забыть никогда эти волнующие контуры. Она стала женственнее, изящнее…
Какой она будет с круглым животиком?
Черт-черт… Стоило притормозить, слишком жаркой оказалась фантазия.
Видит бог, даже если я не смог наградить Василису ребенком в прошлый раз, в этот она не уйдет от меня, не забеременев!
Страстные ласки быстро набирали обороты и скорость. Василиса быстро осмелела и касалась меня не менее жадно, постоянно звала меня по имени и ластилась, ластилась, раскрывалась, откровенно показывая, насколько ей хорошо со мной.
Боже, как она красива… Распаренная, взмокшая, раскрасневшаяся…
Словом, моя!
И душой, и телом…
Она жадно ловила воздух ртом, когда не хватало дыхания, пленяла мягкими стонами и призывной дрожью тела. Даря ей удовольствие, я сам получал кайф — самый глубокий, самый острый из всех. Он словно эхом разносился по моему телу, и пусть я отодвигал свой финал насколько мог, мысленно, вместе с ней финишировал раз десять, не меньше!
Напряжение возрастало с каждой секундой.
Дыхание? К черту его, мы с Василисой давно задыхались и дышали поцелуями, словно в любимых губах кислорода было больше, чем в разгоряченном воздухе спальни.
Не переставали целоваться, даже когда сердце пошло в отказ от выбранного темпа, закоротило, забилось на предельной частоте. Наши языки продолжали сплетаться, а тела колебались навстречу друг другу с громкими звуками.
Удовольствия стало слишком много — буквально каждая клеточка тела на разрыв. Натянутый узел предвкушения заплелся до невозможности и завибрировал, мощными пульсациями выдавая порции экстаза. Это состояние было сильное и мощное, тело словно расплавилось, превратилось в поток, конечной целью которого была она, и она, уверен, чувствовала тоже самое, потому что пик был обоюдным.
Волны гуляли по телу так долго, словно минуты превратились в часы.
Сладко-остро по коже ползли мурашки.
Хватило сил только на один поцелуй — затяжной и глубокий, а потом мы уснули, обнимая друг друга.
* * *
Василиса
Следующее утро наступило очень поздно для меня. Я проснулась ближе к полудню, в руках любимого. Так хорошо и крепко я давно уже не высыпалась, а бонусом при пробуждении стали приятные ласковые поцелуи, откровенный флирт и горячий интим… Можно ли придумать утро идеальнее?
Я приняла душ и вернулась в спальню. Возле кровати стояла огромная корзина цветов, а Кирилл полулежал на кровати рядом со столиком для завтрака.
— Соблазнение, как по учебнику! — не смогла удержаться от улыбки.
Крестовский взял рожок, щедро обмакнул его в сгущенное молоко и начал поглощать с аппетитом.
— Скажи, что сработало, умоляю? — попросил с набитым ртом. — Я умираю с голоду. Присоединяйся или я съем все до последней крошки. Сам.
