Они все смотрят на меня, потрясенные и виноватые. Не знают, что делать.
Первым действует Марсель. Он подходит ко мне и опускается передо мной на колени.
— Хорошо, что ты вернулся, босс, — говорит он.
Оли и Бруно следуют за ним, опустившись передо мной на колени так, что кровь Йонаса пропитывает колени их брюк.
— Простите меня, босс, — говорит Бруно. — Они сказали мне, что вы мертвы.
Остальные мои солдаты следом бросаются на колени. Это поза покаяния. Какое бы наказание я ни хотел применить, они его примут.
Если бы я был Зейджаком, я бы отнял у каждого из них по пальцу.
Но я не Зейджак. Виновные уже наказаны.
— Снимите наручники с Данте Галло, — говорю я Марселю.
Он расстегивает наручники, и Данте, Неро и Себастьян встают у края танцпола, плечом к плечу. Мои люди смотрят на них настороженно, некоторые все еще злятся.
— Наш спор с итальянцами окончен, — говорю я своим людям. — То же самое с ирландцами.
— А что насчет Зейджака? — тихо говорит Оли.
— Я поставлю памятник на его могиле, — говорит Данте Галло своим рокочущим голосом. — В честь новой дружбы между нашими семьями.
Оли кивает головой.
— Вставайте, — говорю я остальным своим людям. — Уберите этот беспорядок. Вы повеселились — теперь пора вернуться к работе.
Пока мои люди наводят порядок в клубе, я возвращаюсь в свой офис к братьям Галло.
— Что это был за выстрел? — Неро говорит Себастьяну.
Себастьян пожимает плечами.
— Я же тебе говорил, — говорит он Неро. — Я спортсмен в нашей семье. У меня самые быстрые рефлексы.
— Черта с два, — насмехается Неро. — У меня просто был дерьмовый угол.
Данте кладет тяжелую руку на плечо Себастьяна.
— Ты в порядке? — спрашивает он брата.
— Да, — пожимает плечами Себастьян.
Его лицо выглядит обеспокоенным. Полагаю, это был первый человек, которого он убил.
Меня это тоже не радует. Я знал Андрея шесть лет. Он жил в моем доме. Мы вместе играли в бильярд и чатурангу. Мы ели за одним столом. Смеялись над одними и теми же шутками.
Но в нашем мире вы либо братья, либо враги. Между ними нет промежуточного звена.
Как только мы оказываемся в моем кабинете, я звоню Коле Кристоффу. Он отвечает через несколько гудков, его голос тяжёлый от сна, но мозг ясный, как никогда.
— Я не ожидал увидеть имя мертвого человека на своём телефоне, — говорит он.
— Ты взял трубку, чтобы посмотреть, каково там, на другой стороне?
Он смеется.
— Просвети меня.
— Тебе придется спросить Йонаса.
— Ах, — вздыхает он. — Его правление длилось недолго.
— Я заключил мир с Гриффинами и Галло.
Кристофф тихонько хихикает.
— Всё таки маленькая Несса Гриффин надела ошейник на твою шею.
Я не клюну на приманку.
— Наше соглашение расторгнуто, — говорю я ему.
— Соглашение двоих не может быть нарушено одним, — говорит Кристофф.
— Делай, что хочешь, — говорю я ему. — Только знай, что Гриффины ждут тебя. Если ты попытаешься убить Каллума и Аиду, тебя будет ждать расправа.
— Посмотрим, — говорит Кристофф.
Он кладет трубку.
Я смотрю на братьев Галло.
— Он наглый маленький засранец, не так ли? — говорит Неро.
Данте хмурится.
— Я буду ждать в библиотеке, — говорит он. — Если Кристофф достаточно глуп, чтобы вскинуть голову, я снесу ее с плеч за него.
30.
Несса
Миколаш возвращается в дом моих родителей рано утром. У него свежий порез на правой стороне щеки и еще один на руке. Темные пятна на рубашке спереди и сзади показывают, что его раны снова открылись. Я выбегаю во двор, чтобы встретить его. Он бледнее, чем я его когда-либо видела, и почти падает в мои объятия.
— О Боже! — я плачу, держа его лицо в своих руках. — Что случилось? Ты в порядке?
— Да, — говорит он. — Я в порядке.
Я прижимаюсь лбом к его лбу, затем целую его, уверяя себя, что он все еще дышит, что он пахнет и имеет тот же вкус, что и раньше.
Он обхватывает меня руками, его сердце бьется о мою грудь. Он прижимается лицом к моему уху.
— Несса! — резкий крик моей матери прерывает нас.
Я отпускаю Миколаша.
Она стоит в дверях и смотрит на нас с выражением ужаса.
— Иди в дом, — шипит она.
По многолетней привычке повиноваться я возвращаюсь на кухню, где мать и отец стоят бок о бок, скрестив руки на груди, с неприветливым выражением на лицах.
Миколаш следует за мной.
С ним братья Галло, а также Марсель.
Как только Клара видит Марселя, она подбегает к нему. Она целует его, точно так же, как я целовала Миколаша. Когда Марсель приходит в себя от удивления, он берет ее на руки и целует еще сильнее, прежде чем снова опустить на землю.
Я бы хотела отпраздновать это событие, но, к сожалению, мне нужно вернуться к моим разъяренным родителям.
— Все кончено, — сурово говорит мой отец, указывая между мной и Миколаем.
— Что бы ты с ней ни сделал, — кричит моя мать на Миколаша, — как бы ты ни заморочил ей голову...
— Я люблю его, — говорю я.
Мои родители смотрят на меня, ошеломленные и с отвращением.
— Это смешно, — говорит моя мать. — Он похитил тебя, Несса. Держал тебя в плену несколько недель. Ты знаешь, через что мы прошли, не зная, жива ты или мертва?
Она поворачивает свое залитое слезами лицо к Миколашу, ее голубые глаза полны ярости.
— Ты отнял у нас нашу дочь, — шипит она. — Мне следовало бы тебя кастрировать.
— Он спас мне жизнь, — говорю я им. — Они все хотели убить меня. Русские, его собственные люди... Он рисковал всем ради меня.
— Только потому, что он украл тебя в первую очередь! — плачет моя мама.
— Ты не знаешь таких мужчин, — говорит мне отец. — Жестокий. Безжалостный. Убийца.
— Преступник? — говорю я, почти смеясь над иронией. — Папа... Я знаю, каковы мафиози.
— Он не такой, как мы, — рычит мой отец.
— Ты не знаешь, какой он! — огрызаюсь я.
— Ты тоже не знаешь! — кричит мама. — Он манипулирует тобой, Несса. Ты ребенок! Ты не знаешь, что говоришь...
— Я не ребенок! — кричу я ей в ответ. — Может быть, я была им, когда уходила, но больше нет.
— Ты говоришь, что хочешь быть с этим животным? — требует мой отец.
— Да, — говорю я.
— Ни в коем случае! — кричит он. — Я сначала убью его голыми руками.
— Это не твой выбор, — говорю я им.
— Черта с два, — говорит мой отец.
— Ты что, собираешься посадить меня под домашний арест? — я горько смеюсь. — Если ты не хочешь запереть меня снова, ты не сможешь держать меня подальше от него.
— Несса, — говорит Миколаш. — Твои родители правы.
Я оборачиваюсь к нему, пораженная и возмущенная.
— Нет, они не правы! — кричу я.
Миколаш берет меня за руку, осторожно, чтобы успокоить. Он сжимает мои пальцы, его рука такая же теплая и сильная, как всегда.
Затем он поворачивается лицом к моим родителям, спокойный и решимый.
— Я прошу прощения за боль, которую я вам причинил, — говорит он. — Я знаю, вам будет трудно это понять, но я люблю Нессу. Я люблю ее больше, чем свою собственную душу. Я бы никогда не причинил ей боль. И это включает в себя то, что я не хочу снова отрывать ее от семьи.
— Мико...
Он сжимает мою руку, молча прося меня быть терпеливой.
— Я вернул Нессу в её дом. Все, о чем я прошу, это вашего разрешения продолжать встречаться с ней. Я хочу жениться на ней. Но вы правы, она молода. Я могу подождать. У вас будет достаточно времени, чтобы узнать меня. Чтобы вы увидели, что я буду лелеять и защищать вашу дочь вечно.
Он так измучен, что его голос звучит хрипловато. Тем не менее, его искренность не вызывает сомнений. Даже мои родители слышат это. Сами того не желая, их гнев утихает. Они обмениваются тревожными взглядами.
— Она останется здесь, — говорит моя мама.
