– Уилл! Ты что наделал? Зачем? – резко поворачивается ко мне Лейк.
– Да это же просто волосы, малыш, – улыбаюсь я.
Она снова вытирает глаза туалетной бумагой и смотрит на наше отражение в зеркале, а потом качает головой и смеется:
– Ты выглядишь по-дурацки!
– И ты тоже!
* * *
Если не считать визита к врачу накануне, сегодня Лейк впервые выходит из дома. Шерри согласилась присмотреть за мальчиками пару часов после конкурса, так что мы с Лейк пойдем на свидание.
– Ты никогда меня не спрашиваешь, все решаешь сам! – возмущается она.
Поэтому мне, естественно, пришлось встать на одно колено и торжественно пригласить ее на свидание. Однако посвящать Лейк в подробности я не стал, так что она понятия не имеет, какие у нас сегодня планы. Ни сном ни духом!
Эдди и Гевин уже ждут нас в актовом зале, Шерри и Дэвид тоже на месте. Я сажусь рядом с Шерри, а Лейк – с Эдди. Ей удалось завязать хвостик, поэтому шрама практически не видно. А вот мне завязывать нечего…
– Это какая-то новая мода, Уилл? Я отстала от жизни? – спрашивает Шерри, скептически поглядывая на мою «стрижку».
– Вот видишь! Я же говорила, что ты выглядишь по-дурацки! – смеется Лейк.
– Ты можешь хоть намекнуть, с чем будет выступать Кирстен? – шепотом спрашивает Шерри.
– Понятия не имею, честное слово! Думаю, будет читать стихи. Она вам не показывала?
– Нет, с очень таинственным видом обещала сделать нам сюрприз, – отвечает Дэвид.
– Колдер тоже… Не знаю, что он там задумал. Не уверен, что он то самое «дарование», которому стоит выступать на таких конкурсах…
Занавес открывается, к микрофону подходит директор Брилл, произносит вступительное слово и объявляет конкурс открытым. Все родители снимают своих детей на камеры, а я, идиот, забыл взять! Ну что я за отец?! Когда наступает очередь Кирстен, Лейк достает из сумочки камеру… Конечно, она никогда ничего не забывает. Молодец!
Кирстен выходит на сцену и поправляет микрофон здоровой рукой, на ее загипсованной руке висит сумочка.
– Сегодня я хочу показать вам, что такое слэм. Это такой поэтический жанр. С ним меня познакомил в этом году один мой друг. Спасибо тебе, Уилл! – Кирстен смотрит на меня, и я улыбаюсь ей в ответ. Набрав в легкие побольше воздуха, она громко объявляет: – Я прочитаю вам стихотворение под названием «Бабочка вас задери!»
Мы с Лейк в ужасе переглядываемся, и я понимаю, что она думает о том же, о чем и я: «О господи, только не это!»
Бабочка.
Какое красивое слово!
Какое хрупкое существо!
Хрупкое, как жестокие слова, срывающиеся
с ваших губ,
Хрупкое, как еда, вылетающая из ваших рук…
Вам от этого легче?
Чувствуете себя лучше?
Чувствуете себя настоящими мужчинами,
когда дразните девчонку?
Сегодня я постою за себя —
давно пора.
Не собираюсь больше терпеть,
бабочка вас задери!
Кирстен снимает с руки сумочку и достает оттуда пригоршню самодельных бабочек. Снимает микрофон со стойки и спускается со сцены в зал, продолжая говорить:
– Я бы хотела отплатить вам той же монетой. Эта бабочка для вас, миссис Брилл, – провозглашает Кирстен, подходя к директору.
Миссис Брилл широко улыбается и берет бабочку. Лейк хохочет, и мне приходится ткнуть ее локтем в бок, чтобы вела себя потише. Кирстен ходит по залу и раздает бабочек некоторым ученикам, включая тех трех, с кем у меня был разговор в столовой.
Бабочка для тебя, Марк.
Бабочка для тебя, Брендан.
Бабочка для тебя, Колби.
Закончив раздачу бабочек, она снова поднимается на сцену и ставит микрофон в стойку.
Хочу вам кое-что сказать.
Я обращаюсь не к хулиганам
и не к тем, кого они достают.
Я обращаюсь к тем, кто смотрит на это и молчит,
кто не вступается за тех, кто плачет,
кто просто делает вид, что ничего не заметил.
И правда, вас ведь это не касается,
вас никто не задирает,
да и вообще вы тут ни при чем,
вы не бросаетесь в других едой.
Но… вы держите рот на замке.
Вы не делаете ни шагу, чтобы защитить.
Вы не протягиваете руку помощи.
В глубине души вам откровенно
по фиг!
Поэтому я говорю вам:
учитесь защищать себя,
учитесь защищать своих друзей!
Я призываю вас
не сдаваться!
Не сдаваться и не отступать!
Тогда им нас не достать!
Как только Кирстен произносит «по фиг», миссис Брилл вскакивает и спешит к сцене. К счастью, Кирстен успевает закончить свою речь и уйти. Зрители в шоке. Точнее, большая часть зрителей в шоке. А наш ряд аплодирует стоя! Через пару минут мы садимся, и Шерри шепчет мне на ухо:
– Я не очень поняла, при чем тут бабочки, но вообще это было просто обалденно!
– Согласен! Это было, бабочка меня задери, просто великолепно!
На сцену вызывают Колдера. Он явно нервничает. Да и я за него волнуюсь. И Лейк тоже. Жаль, он не захотел рассказать мне, с чем будет выступать, может, я бы ему помог… Лейк направляет камеру на Колдера и приближает изображение. Я делаю глубокий вдох и молюсь, чтобы в его выступлении не было ругательств. Миссис Брилл и без того занесла нас в черный список. Колдер подходит к микрофону:
– Меня зовут Колдер. Я тоже прочитаю вам стихотворение в стиле слэма. Оно называется «Отстой-отпад».
Ну вот, начинается…
В моей жизни было много отстоя.
Очень много.
Четыре года назад, когда мне только-только
исполнилось семь,
умерли мои родители.
С каждым днем я помню их все хуже
и хуже.
Вот, например, моя мама…
Помню, что она любила петь.
Она всегда была такая веселая,
всегда танцевала.
Я плохо помню, как она выглядит,
разве что по фотографиям,
не помню, как она пахнет,
не помню, какой у нее голос…
Или вот мой папа…
Его я помню лучше, но только потому,
что я считал его самым удивительным человеком
на свете.
Он был такой умный.
Всегда мог ответить на любой вопрос.
А еще он был сильный
и умел играть на гитаре.
Раньше я обожал лежать в кровати по вечерам
и слушать
звуки музыки, доносившиеся из гостиной.
Поэтому я скучаю больше всего
по его музыке.
После их смерти я стал жить с бабушкой
и Дедополом.
Не поймите меня неправильно… я их очень люблю.
Но еще больше я люблю наш дом.
Наш дом, где все напоминает мне о родителях,
о моих маме с папой.
В год их смерти мой брат как раз поступил в колледж.
Он знал, как мне хочется домой.
Знал, как много это для меня значит.
Поэтому он сделал так, что я смог вернуться.
Мне было всего семь лет, поэтому я согласился.
Согласился, чтобы он пожертвовал всем ради того, чтобы я вернулся домой.
Ради того, чтобы я не грустил.
Если бы можно было повернуть время вспять,
я бы никогда на это не согласился.
Он тоже заслуживает своего шанса в жизни.
Шанса быть молодым.
Но иногда, когда тебе всего семь лет,
мир совсем не похож
на 3D игру.
Поэтому
я очень многим обязан своему брату.
Я не устану повторять «Спасибо!»,
«Прости меня!»,
«Я тебя люблю!».
Я многим обязан тебе, Уилл:
Благодаря тебе моя отстойная жизнь стала
не такой отстойной.
А в чем же мой отпад?
Мой отпад в том, что мы есть друг у друга!
Интересно, а запас слез ограничен? Если да, то я, кажется, выплакал норму на пару месяцев вперед! Встаю, пробираюсь мимо Шерри и Дэвида и выхожу в проход. Колдер спускается со сцены, я беру его на руки, крепко-крепко обнимаю и шепчу ему на ухо:
