— Не знаю, — вздохнула Лейси. — Меня терзают угрызения совести. Я и не думала, что, как вы говорите, нарушение Майклом закона с этими свиданиями по пятницам приведет к подобным последствиям. — Она зябко передернула плечами. — Расчеты. Деньги. Переговоры. Федеральный суд. Исправительная колония!
— Лейси, пожалуйста, попытайтесь понять: я сделаю вас богатой женщиной. — Алекс улыбнулся. — Господи! Да вы станете завидной невестой, разве вы не понимаете?! Ведь ваш отец тоже адвокат? Вы только подумайте, лучшие старинные семейства всей страны будут стараться заполучить вас с вашей красотой и, скажем, с четырьмя-пятью миллионами в банке!
— Вообще-то у меня и так женихов хватает, Алекс. В прошлом году…
Но Алекс не дал ей договорить:
— Наверное, сейчас не самая подходящая минута, чтобы подымать этот вопрос, но у вас, видимо, уже сложилось определенное мнение о том, что я чувствую в отношении вас. — Он взял Лейси за руку и севшим от волнения голосом поведал: — Лейси, я хочу вас познакомить с матушкой. Дорога до нашего родового имения в Риндеркилл-на-Хадсоне весьма приятна, вам она наверняка понравится. Мы могли бы съездить туда, как только вчерне выяснится, что решил Эскевария.
— Простите, что вы сказали? — встрепенулась Лейси, ушедшая в собственные мысли и не слышавшая ни слова.
— Я сказал, милое дитя, — чуть снисходительно улыбнулся Александр ван Ренсалер, — что хочу пригласить вас в родовое имение в Риндеркилл-на-Хадсоне, чтобы познакомить с матушкой. Вы догадываетесь, что это означает?
— Она любит гостей? — безучастно спросила Лейси.
— Разумеется, любит, — вздохнул он. — Сердце мое, поездка для знакомства с матушкой означает, что мне бы хотелось услышать ее мнение о вас как о будущей невестке. Не сомневаюсь, что вы заслужите ее одобрение. — В его глазах засветился восторг. — Вы так прекрасны, любовь моя; все ван Ренсалеры женились исключительно на высоких, хорошо сложенных блондинках. Это чуть ли не фамильная традиция. Ваше уникальное, легкомысленное очарование восхитит ее.
— Легкомысленное очарование? — переспросила Лейси. «Значит, такой он меня видит?»
Но тут же ей в голову пришла иная мысль: один из самых преуспевающих адвокатов Нью-Йорка делает ей предложение посреди Йельского клуба!
Ну что ж, хоть кто-то ищет ее руки. Любая женщина с радостью приняла бы предложение руки и сердца от Александра ван Ренсалера — более того, обеими руками уцепилась бы за возможность сказать «да». Лейси ужасно захотелось взглянуть на лицо Майкла Эскевария, когда она переступит порог его кабинета и между прочим скажет, что обручена с его заклятым врагом, известным нью-йоркским адвокатом, ненавидящим Майкла почти так же сильно, как и она! На мгновение у нее даже перехватило дыхание. Пожалуй, это лучше, чем грозить Майклу федеральным судом.
— То есть чтобы я вышла за вас замуж? — поинтересовалась она для большей уверенности.
— Конечно, — расплылся в улыбке знатный адвокат.
По пути к лифту Лейси позволила Александру ван Ренсалеру заключить себя в объятия и прижаться губами к ее губам.
За те пару секунд, пока их губы соприкасались, Лейси показалось, что эти ощущения относятся отнюдь не к области чувственных восприятий. Поцелуй Александра ван Ренсалера оказался совершенно бесстрастным.
«Впрочем, — безутешно решила Лейси про себя, — подобное случается лишь раз в жизни и уж никогда больше не повторится».
— Ладно, попытаться можно, — примирительно сказала она вслух.
— Дорогая, завтра мы пойдем в «Тиффани» и выберем кольца. — Алекс обнял ее. — После того как узнаем, что решил этот негодяй.
А вечером в тот же день Лейси позвонил отец из дома в Ист-Хэмптоне, Лонг-Айленд.
— Лейси, — проговорил отец суровым тоном, предназначавшимся для обращения к присяжным и своим трем упрямым дочерям, — во что ты впуталась там в Нью-Йорке, черт побери?
— Ах, папа, в каком это смысле — во что я впуталась? — Лейси лихорадочно обдумывала, что сказать, но не могла отделаться от ощущения страха. У отца прямо какое-то шестое чувство на неприятности. — Пап, у меня все нормально, просто я снова меняю работу. А что? — с напускным весельем поинтересовалась она.
— Сегодня днем мне позвонил некий юрисконсульт, — зловеще проговорил отец, — сообщивший, что он работает на корпорацию «Эскевария энтерпрайсиз инкорпорейтед», где работаешь ты. И что ты выдвинула против корпорации некие довольно скверные федеральные обвинения.
— А-а-а, — только и произнесла Лейси, без сил опускаясь на кухонный табурет, чтобы собраться с духом для малоприятного разговора.
— Так вот, меня просили, — суровым адвокатским тоном продолжал отец, — завтра приехать в город для переговоров с президентом и председателем совета директоров по фамилии… У меня тут где-то записано…
— Эскевария, — упавшим голосом подсказала Лейси. — Это баскская фамилия. Но его мать — ирландка.
— Да, именно этот. Мне сказали, что ты обвиняешь кого-то из их работников в принуждении к близости с использованием служебного положения. Лейси, ты меня слушаешь? — громыхал голос Дж. Фредерика Кингстоуна. — Ты что, забыла, сколько денег нам обоим пришлось выложить, чтобы уладить дело с этим чертовым фотографом лет пять назад?
Лейси крепко стиснула трубку внезапно вспотевшей ладонью. Против нее выдвинули ложное обвинение! Как и следовало ожидать, Майкл Эскевария пустился на безжалостные уловки, метя не только в Лейси, но и в ее родных! Надо было догадаться, что он не будет сидеть сложа руки, если Лейси наняла столь знаменитого адвоката, как ненавистный Майклу Алекс ван Ренсалер. И теперь Эскевария наносит удар по самым уязвимым ее местам, втянув в дело ее отца. Майкл понимает, что достаточно лишь раз упомянуть слово «Талса», и Лейси понадобится не один год, чтобы наладить отношения с семьей.
«Не уступай, — приказал ей внутренний голос. — Ты не трусиха, Лейси Кингстоун. Если Майкл Эскевария хочет преподнести тебе еще один урок, снова унизив тебя, потому что ты не приняла его гнусного предложения, то остается лишь стоять на своем и дать ему бой».
— Папа, прежде всего это все подстроено, — возмущенно откликнулась она. — Я не позволю Майклу Эскевария так поступать со мной. А во-вторых… — Она набрала в легкие побольше воздуху. — Отныне я стала совершенно другим человеком. Видимо, моделью я больше не буду, а журналистки из меня не вышло. И наконец, я обручилась с замечательным человеком, принадлежащим к очень знатному роду. Он адвокат, зовут его Александр ван Ренсалер, и если ты уделишь мне четверть часа, то я с удовольствием тебе все объясню.
