Он пришел к ней в начале лета — на дачу Валя ехать отказалась и сидела в городе одна. У нее уже тогда зародилась эта идея — продать дачу к чертовой бабушке, чтобы не вспоминать ни о чем. Буквально — сидела в кресле-качалке на балконе и читала одну и ту же бесконечную книгу — «Отверженных» Гюго.
Он позвонил в дверь — она открыла.
— Чего тебе? — равнодушно спросила она, глядя в сторону.
— Вот проведать решил, — Илья вошел, не дожидаясь приглашения.
— Мне некогда…
— Вижу я, как некогда. Чаем хоть напои.
— Пожалуйста…
Она заварила чай на кухне, села напротив, все так же глядя в сторону. Усталая, безразличная, холодная. Мертвая.
— Ты одна?
— Да, дед с мамой на даче.
— Как они?
— Ничего, мама вот только неважно себя чувствует. Зачем ты пришел? Уходи. Лидке не понравится, что ты ко мне приходил.
— Переживет, — грубо сказал он. — Я вот что решил — выходи за меня.
— Что? — Валя удивленно подняла на него свои темные, болотного цвета глаза, машинально отбросила волосы назад. — Зачем?
— Затем, что я люблю тебя, — мрачно признался он.
— Деев, я не могу!
— Почему?
— Потому что…
Она замолкла, задумалась. Сидела, ничего больше не говоря, тоненькая, в ситцевом летнем платье, сквозь разрез которого виднелась бледная босая нога — узкая лодыжка, маленькие, точно у ребенка, пальцы.
Илья бухнулся на колени и прижался к этой ноге щекой. Валя даже не успела опомниться, она тогда вообще была какой-то заторможенной, могла думать только о Ванечке, о милом Ванечке, которого потеряла навсегда…
— Ты что? — удивилась она, пытаясь вырваться, но это было не так-то просто. — А Лида?
— Не нужна мне Лида! — сказал он яростно. — Кой черт мне Лида, когда я тебя люблю!
— А… Нет, Илья, ничего не получится, — сказала Валя, безуспешно пытаясь оттолкнуть его от себя. — В общем, даже и не в Лиде дело…
— Ты что, думаешь, он к тебе вернется, Ванька твой?
— Нет, он ко мне не вернется. Пусти!
— Знаешь, я тебя больше никогда не отпущу… — угрожающе забормотал он. — О, ты меня плохо знаешь!
Щека у него была горячей и почему-то мокрой. Позже, вспоминая об этом, Валя решила, что Илья, наверное, плакал тогда. Впрочем, то был первый и единственный раз, когда он плакал.
— Зачем я тебе? — с ужасом спросила она. — Ты же меня ненавидишь! Помнишь, позапрошлым летом говорил, что ты меня ненавидишь, называл еще меня всякими словами… Ты даже мне про какой-то ад говорил!
— Глупая, глупая Валька… Я же ревновал тебя! Забудь. Мне, например, еще тогда, сразу было ясно, что Тарасов — сволочь та еще.
— Он хороший!
— Хороший… Только где он сейчас?
Илья вдруг отпустил ее, сел рядом. За окном плыли облака, летел легкий тополиный пух.
— Ванечка… — пробормотала Валя и тихонько заплакала. Она совсем недавно смогла плакать — до того она словно брела по раскаленной, иссушающей душу пустыне, где не было ни капли воды.
— Перестань. Он того не стоит.
— Нет, ты не понимаешь… — Она икнула, Илья дал ей выпить чаю из своей чашки, и она послушно глотнула несколько раз, стуча зубами о край чашки. — Ты ничего не понимаешь… Я жить не хочу…
— Чушь собачья. Между прочим, если ты не будешь жить, то я тоже умру, — злорадно сообщил он. — Хорошо тебе будет на том свете, если ты узнаешь, что еще одного человека уморила?
— Не надо… ты сам чушь говоришь!
— Нет, это правда.
— Я не верю…
— В общем, так, Валя Пирогова, — хмуро произнес Илья. — Ты должна стать моей женой. Раз ты все равно собралась помирать, то хуже уже не будет. А в этом случае хоть один человек будет счастливым…
— Ты? — недоверчиво спросила она сквозь слезы.
— Да, я.
— Ты же меня ненавидишь… — растерянно повторила она, уже не зная, чем ему возразить.
— Дурочка, я тебя люблю! — закричал Илья. Далее события развивались каким-то странным образом. Валя не дала Илье какого-то определенного ответа — она сама не знала, как ей дальше жить, но почему-то он почти каждый день стал появляться у нее дома. Одновременно пропала Лида — перестала звонить, и все. В этом не было ничего странного — ведь Лида любила Илью, а теперь он для нее был потерян навсегда.
Лида объявилась позже, к осени. Она сказала Вале, что была очень обижена на нее, но теперь все обиды в прошлом.
— Чего обижаться, когда с самого начала было ясно, что Илья любит только тебя, — сказала она.
— Лида, Лида, что мне делать?! — в отчаянии бросилась тогда Валя к подруге за советом. — Илья — он как танк, он идет напролом. Ему совершенно наплевать, что я до сих пор не могу забыть Ванечку. Он хочет жениться на мне — и все. Хуже всего, что мы уже подали заявление в ЗАГС!
— Он что, силой тебя заставил подавать заявление? — удивилась Лида.
— Нет, но… Иногда мне кажется, что силой, — потому что я совершенно не могу сопротивляться ему. Он полностью подчинил меня своей воле…
— Мы должны смириться… — вдруг заявила Лида. — Таким, как Илья, нельзя противоречить.
И Валя вышла замуж за Илью. Лида была свидетельницей на их свадьбе. Потом, через пару лет, она встретила Стаса Сокольского. И прошлое было забыто — казалось, навсегда…
— Что же вы к нам больше не заходите? — спросил Валю Герман Коваленко в следующую пятницу.
— Куда? — спросила она.
— Ну к нам, в студию. Раньше вы почти на каждом занятии присутствовали!
— Мне некогда, — пожала плечами Валя. — И, вообще, я работаю последние две недели.
— А что будет потом? — удивленно спросил Герман. На нем был темно-синий простой свитер и вроде бы мешковатые брюки, но дорогого стоила та простота.
— Потом вы меня больше не увидите! — с некоторым злорадством сообщила Валя. — Я увольняюсь.
— Куда?
— Никуда! Надоело мне работать, буду дома сидеть.
— Но… но это же скучно!
— Кому как.
— Это ваш муж вас заставил? — прищурил глаза Герман.
— Нет, это мое решение.
— Неправда…
Валя вдруг разозлилась:
— Да что вы ко мне пристали, вообще! В любом случае не ваше дело — мое это решение или не мое…
— У вас очень жестокий муж, — тихо произнес Герман Коваленко. — Он вас не бьет, случайно? Он похож на средневекового феодала, который привык держать своих близких в абсолютном подчинении…
— Герман, вы потому так говорите, что однажды мой муж посадил вас в сугроб! — ехидно напомнила Валя. — К вашему сведению, мы пятнадцать лет вместе, и он меня ни разу и пальцем не тронул…
Они сидели на заднем дворе — здесь был небольшой палисадник. На клумбах заботами Леонарды Яковлевны, росли оранжевые тюльпаны.
До открытия библиотеки оставался целый час. Валя явилась пораньше, но другие сотрудники еще не успели прийти, а ключи были у заведующей или у Натальи. Каким образом здесь оказался Герман Коваленко, Валя не знала.
