Хотя не знаю, согласен ли с этим Питер.
— Ты же собираешься на реабилитацию, да?
— Думаешь, я должен так поступить? — говорит он.
Его вопрос не звучит злобно — скорее, он действительно хочет это знать.
— Это лучше, чем если тебя выгонят из дома.
Питер поднимает брови, как будто не вполне уверен в этом, и опять начинает крутиться на стуле.
Я опускаю взгляд на ноутбук и возвращаюсь к папке с фотографиями папы. Разворачиваю компьютер и включаю слайдшоу, чтобы Питер мог посмотреть. Мне не нужно смотреть — они все в моей памяти.
Он не хочет их смотреть — точно могу сказать. Но он не отводит глаза. По выражению его лица, которое меняется каждые несколько секунд, я понимаю, на какое фото он смотрит. Уверена, что на моем лице отражались те же эмоции, когда я смотрела слайдшоу.
Оно заканчивается, и он встает со стула и садится на край моей кровати. А потом показывает на фото, которое еще висит на экране — последнее в слайдшоу. Это первая фотография, которую папа прислал из Ирака. Он улыбается в камеру, а у него на шее висят ламинированные пропуска.
— Вот эта.
Мне и в голову не приходило выбрать эту фотографию, потому что на ней едва ли мой папа. Но ведь он таким и был — инженером в Ираке. Я перетаскиваю ее на пустое место, и она появляется на главной странице. Хороший выбор. Гораздо лучше, чем фото, сделанное в день его отъезда.
Питер смотрит на экран и кивает.
— Питер, ты должен пойти на реабилитацию. Он бы этого хотел.
— Я пойду, — тихо говорит он, не отводя взгляд от ноутбука. — Хороший звук, Роуз.
Такая смена темы меня смущает.
— Что ты имеешь в виду?
— Твое пение. Хороший звук. Не согласна?
— М-м... Я не совсем...
— Ну, у тебя получается, — говорит он. — Тебе нужно продолжать заниматься.
Питер встает. Идя к двери, он улыбается мне. И я в первый раз за последний год узнаю своего брата.
знойный(прил.): горячий и жаркий
(см. также: кабинет директора Чен... танец в День Святого Валентина...)
В кабинете директора Чен было бы как в бане даже без всей толпы, которая сюда набилась. Старинные школьные радиаторы, выглядящие так, словно их сделали во время индустриальной революции, лязгают и шипят, предвещая грядущие пытки. Преждевременные сердечки из плотной цветной бумаги ко Дню Святого Валентина в прямом смысле слова сползают с директорских стен, отяжелевшие от влаги. Все потеют, но Мэтт Хэллис сильнее всех.
Я достаю телефон, чтобы написать Трейси, как смешно видеть Мэтта таким напуганным, а потом вспоминаю, что сообщения совсем не вписываются в мой план по ее игнорированию — это наказание за то, что она мне соврала. На прошлой неделе она наконец признала, что Питер прислал ей смс с просьбой встретиться с ним около дома в канун Рождества и помочь сообщить неприятную новость о его исключении из школы. Я тогда пожелала Питеру завести своих собственных друзей. А он сказал, что я тупая.
Поэтому никаких сообщений Трейси насчет Мэтта. Ну и отлично. Все равно не могу сейчас в полной мере насладиться его страданиями — я и сама в шоке.
С одной стороны директорского стола сидит Конрад со своей мамой. Интересно, в первый ли раз с этого лета миссис Деладдо вышла из дома? Мы с мамой сидим прямо напротив стола, по другую сторону — Мэтт со своим папой, а мисс Масо и мистер Доннелли стоят позади меня. Я оглядываюсь и вижу, что у мисс Масо в руках стопка листовок с надписью «Вступай в СГН «Юнион Хай»!»
Судя по мрачным лицам людей в этой комнате, совершенно ясно, что эта встреча посвящена более важным вещам, чем Союз Геев и Натуралов «Юнион Хай», созданный мисс Масо.
Папа Мэтта не может сидеть спокойно — он постоянно соскакивает со стула и достает свой BlackBerry, задевая макушкой красные пластиковые сердечки, свисающие с директорского потолка. Он отмахивается от них, даже не разбираясь, что это такое.
Интересно, он такой же гомофоб, как его сын, или Мэтт сам всему этому научился.
Когда открывается дверь и входит офицер полиции Юнион по фамилии Вебстер, мистер Хэллис наконец успокаивается. Мы с офицером Вебстером знакомы с прошлого года. Он спас меня, когда мои одноклассники были готовы забить меня до смерти камнями за то, что его напарник конфисковал весь алкоголь на вечеринке в честь встречи выпускников. Благодаря мне, между прочим.
Офицер Вебстер здоровается со всеми одновременно, а затем — мне повезло — отдельно обращается ко мне.
— Роуз, верно? Рад снова тебя видеть, — говорит он, загородив дверь, как будто не дает кому–то сбежать.
Мама поворачивается ко мне, а ее выражение лица так и говорит: «Ты мне это потом объяснишь».
Даже не могу обвинить маму в том, что она слышит сигнал тревоги, когда полицейский офицер обращается по имени к ее дочери. Мама все еще привыкает к тому, что ее сын, который должен учиться на втором курсе в колледже, каждое утро встает в 7:30 и посещает амбулаторную программу реабилитации в местной больнице.
— Спасибо вам всем, что пришли, — говорит директор Чен. — У нас возникла ситуация, при которой и Мэтт Хэллис, и Конрад Деладдо теоретически могут получить обвинения в преступлении. Но я верю, что мы сумеем этого избежать, если сегодня объединим наши усилия.
Кажется, директриса обращается к мистеру Хэллису.
— Главным образом, меня беспокоит то, что вы предлагаете какое-то наказание вместо законных мер, — говорит мистер Хэллис, глядя на Конрада.
Миссис Деладдо переводит взгляд с мистера Хэллиса на своего сына и обратно.
— Извините, но я не понимаю. Наказание за что? — спрашивает она, а в ее тоне слышится извинение за то, что она не в курсе событий.
— Вы не знаете? — недоверчиво говорит мистер Хэллис.
Его блестящие ботинки из черной кожи скрипят, когда он переносит вес вперед, наклоняясь на стуле. Миссис Деладдо слегка отодвигается назад.
Директор Чен ободрительно улыбается маме Конрада.
— В связи с тем, что подростки не всегда обо всем рассказывают родителям, я начну с начала.
Миссис Деладдо кивает и посильнее кутается в свой темно-синий пиджак, словно она мерзнет, несмотря на практически трехзначную температуру в кабинете директора. Конрад горбится на стуле и свирепо смотрит на меня, как будто абсолютно убежден, что мы здесь сидим из-за меня, а не из-за того, что он, грубо говоря, написал свое имя на машине Мэтта, а наш директор оказалась достаточно умной и его вычислила.
— В августе, перед началом учебного года, дома у Майка Даррена была вечеринка команды по плаванию. На ней Мэтт и другие участники команды издевались над Конрадом, называя это его «посвящением». Издевательства включали гомофобные унижения и жестокие действия. Когда Конрада столкнули в бассейн, и он сразу же не показался на поверхности, Роуз забеспокоилась. Затем Мэтт столкнул в бассейн и ее. Джейми Форта помог Конраду и Роуз выбраться.
