-И что ему бы это дало? - несколько раз моргаю, вспоминая, что, что-то такое упоминал Макс.
-Он грубо говоря, давал вам деньги на ваше содержание, вы же, тратили их на свой магазин, фактически вкладывали его деньги.
Ах вот оно что, Дима даже здесь показал всю свою гнилую сущность.
-Очень мило, правда? - с трудом выдавливаю из себя улыбку.
-Это уже мораль, - пожимает плечами Сташевский. - Вы были вправе распоряжаться ими как захотите, но это было совместно нажитое: он в вас, вы в магазин, а магазин, в свою очередь, дает прибыль. Ваш первый полет, осуществился благодаря Левченко, тут его адвокат быстро пришел к такому выводу и все правильно рассчитал.
-И я бы проиграла? - добиваю себя окончательно.
-Ну, может не прям проиграли, но свою часть, ту, которую определил бы суд, он вполне мог получить. Но, сложно уже что-то говорить, не я представлял вас с самого начала, может, мы бы сделали все иначе?
Жаль, что я не знала его раньше, мне и в голову не могло прийти, что у моей мамы такие связи.
Пару минут молчу, собирая всю картинку целиком.
-И никого бы ничего не смутило? - мне дико и обидно за всех женщин, кого полностью обеспечивает мужчина. Получается, никому доверять нельзя? Всегда должна быть подушка безопасности?
-Не все мужчины такие, Александра Валерьевна, - уверенно произносит он, и я понимаю, что его жене о таких проблемах задумываться не стоит.
Тут в памяти всплывает, как Максим сказал, что гордится мной, хоть и ненавидит Диму за то, что тот вынудил меня быть настолько самостоятельной. Сразу и больно и приятно одновременно от таких воспоминаний.
Егор не заметил моего эмоционального отсутствия и тем же, рассудительным голосом продолжил:
-В данном случае, судья женщина, она бы встала на вашу сторону, обязательно спросила бы, почему Левченко не объвился раньше, и куча наводящих вопросов. Но самое главное, его мелочность, могла сыграть с ним злую шутку, опять же, только в том случае, если бы судья посчитала его намерения непорядочными и не мужскими.
Если бы обаяние Жукова, не вышло на охоту, думаю я.
-И что же на Левченко повлияло сейчас, почему он отозвал иск? - в надежде услышать близкий к правде ответ, я поднимаюсь с кресла и подхожу к большому панорамному окну.
Окна офиса выходят на парк, тот самый парк, где мы провели с Максом наш последний вечер. Сердце неприятно щемит, а слезы уже на подходе.
-Трудно сказать, может совесть проснулась? - адвокат странно на меня смотрит, но старается держаться профессионально.
-Совесть? Вот уж сомневаюсь. - Теперь моя очередь смеяться. Дима и совесть, даже не укладываются в одном предложении, слишком нереально.
-Или, дело в адвокате, не рискнул без Жукова идти в наступление.
-Знаете лично Жукова? - я максимально обращаюсь в слух. Мне хотелось услышать, хоть слово, хоть намек на то, что он был честен, хотя бы в своей работе.
-Конечно знаю, мы особо близко не общались, но пересекались пару раз в работе. Не обижайтесь, но с той линией защиты, вам даже повезло, что он разорвал договор с клиентом. Жуков бы забрал половину, он отличный адвокат.
-Хорошо, что я обратилась к вам, да? Пусть и в последний момент.
-Здесь все равно Максима Эдуардовича нет, так что, вам любой адвокат подошел бы, - задумчиво отвечает Сташевский. - На всякий случай, у вас есть мой номер.
-Да, спасибо, - я беру сумочку, и уже собираюсь уходить, как меня накрывает окончательно. - А как вы думаете, почему адвокат Жуков отказался от иска? Ну, просто предположение у вас есть?
Сташевский поднимается из-за стола и идет к выходу, чтобы меня проводить.
-Мне кажется, тут нет смысла предполагать. Насколько мне известно, ему сейчас вообще не до работы, хоть семейные дела, не освобождают нас от обязанностей. Это странно, но истинных причин мы в любом случае, не узнаем.
-Что значит, ему вообще не до работы? - резко останавливаюсь в дверях.
-А вы не слышали? У Жукова на днях умер отец, об этом даже в новостях передавали вчера, - с печальным лицом отвечает адвокат, и меня словно холодная волна накрывает.
41.
Максим
Всю мою жизнь, я постоянно избегал разговоров о своем отце. Меня дико бесило, что люди хотели во мне видеть его, или что еще хуже, подлизывались ко мне, чтобы подобраться к нему.
Когда в тебе бурлят амбиции, а никто толком ничего не видит, кроме твоей фамилии, начинаешь люто ненавидеть источник всех проблем. Я считал, что источником был успех отца, и в принципе, он сам.
Но когда его не стало, начал думать, что не против был бы все это пережить снова, хоть на один день вернуться туда, где мы постоянно с ним выясняли, кто из нас круче. Жаль, что сейчас это просто нереально.
Папа долго болел, и казалось бы, я должен был подготовиться к худшему, но не бывает такого. Как не готовься, смерть близкого человека все равно приносит душевную боль. Сколько не готовься.
- Может поедем в церковь пораньше? - тихо спрашивает Даша, наблюдая как я завязываю галстук, собираясь на похороны.
От слез ее лицо опухло, а под глазами залегли тени. Как бы у них в последнее время не ладились отношения, как бы некрасиво он с ней не поступил, она все равно продолжала его любить, а теперь его нет. О покойниках либо хорошо, либо никак, так ведь?
- Нет смысла туда ехать раньше, его привезут в десять часов, - смотрю на себя в зеркало, отмечая, что узел сегодня получился просто отлично, Эдуарду Максимовичу понравилось бы.
Сразу вспомнилось, как много лет назад, когда я был практически пацаном, он учил меня завязывать галстуки, ровно так, как учил его дедушка. Словно это наш семейный узел, передаваемый из поколения в поколение.
Даша понимающе кивает, но заметно, что расстроена. Думаю, мачеха просто хочет больше времени провести с ним, хоть это уже и не он вовсе.
- Саша придет? - звучит вопрос, о котором я старался не думать все эти два дня.
- Нет, - твердо отвечаю. - Она и не знает, что произошло.
- В смысле не знает? Ты что, не сказал ей, что твой отец умер? - сразу улавливаю какую-то обиду в голосе.
- Не сказал, у меня не было такой возможности.
Да, и честно, я даже ее не искал. После того, как Саша вылетела из моей квартиры, и я готов был помчаться следом, чтобы сказать ей, как виноват, мне позвонили из больницы. У отца уже была предсмертная агония, я не мог бросить его в такой момент.
Кроме меня, у знаменитого футболиста и бабника, никого не осталось. Всех отвадил. Все жены, друзья, коллеги, остались где-то за кадром. Только я.
Это был самый тяжелый час в моей жизни, видеть, как на твоих глазах умирает родной человек тяжело, но я сцепив зубы, остался. Это было так же важно, как попрощаться и услышать, что он меня любит и гордится мной, хоть сомневаюсь, что он понимал, что именно я сижу рядом. Его слова были похожи на бред, но от этого не утратили свою ценность.
- Максим, я надеюсь, ты теперь откажешься от этого процесса? Из-за капризов Эдика рисковать своим счастьем крайне глупо, - Даша прикасается к моему плечу, но мне сейчас все эти разговоры просто не к месту.
- Как здорово ты назвала мою карьеру, “счастьем”, - хмыкаю я.
- Прости, конечно, но мне плевать на твою карьеру, с твоим-то характером, ты без работы не останешься, а вот девушку можешь потерять. Она хорошая, чистая и светлая, а не то что все эти… - слезы широкими дорожками катятся по ее лицу, и спирает дыхание. - Жизнь такая короткая, Максим, но она дает нам шанс быть счастливыми, хотя бы это короткое время. Не трать его зря, и пошли к черту этого Левченко с его просьбами, Саша не заслужила, чтобы ее обокрали, тем более, ты. Она никогда тебя не простит за это.
Знаю. Кажется, она уже меня не простит, за мою легкомысленность со Светой, за ауру секретности. А ведь я просто забыл, что у Светки есть ключи, и тем более не ожидал, что после того, как она замутила с каким-то коллегой, вернется снова в наши непонятные отношения. Я никогда ничего ей не обещал, и уж тем более не думал заводить со Светой семью, не после того, как понял, что не могу нормально дышать без Саши.
