– Как там у меня дома? – спрашиваю с тяжелым вздохом. Только вздыхаю не оттого, что меня этот вопрос очень волнует, а по причине того, что не хочу никуда уезжать. Хочу остаться у Лукьянова.
– Что, торопишься вернуться обратно? – он тоже решил, что мне не терпится слинять домой.
– Да, не особо, – жму плечами, пытаясь сохранить спокойную маску. Никуда я не рвусь!
– Вот и не говори глупостей! – строго погрозил пальцем, – останешься пока у меня.
– На сколько? – зачем-то уточняю.
– На сколько нужно, на столько и останешься, – отвечает непререкаемым тоном, и во мне сразу дух противоречия просыпается.
На сколько нужно? Еще лет так на семьдесят пять! И фиг ты меня отсюда выкуришь!
Он идет дальше, а я за ним, изо всех сил сдерживая глупую, до невозможности счастливую улыбку.
После возвращения домой, Лукьянов снова отправляется к компу, а я, с видом полноправной хозяйки, копаюсь у него на кухне. Опять готовлю ужин, и мне опять хочется петь. Я никогда не была фанаткой готовки, но, ё-мое, для него мне хочется сотворить кулинарный шедевр! Очень непривычное ощущение. Мне нравится. А самое главное, я чувствую, что это взаимно. От этого сводит в груди и бабочки в животе танцуют. Сережка вообще в полном восторге, ведет себя хорошо, но время от времени выдает такое па, что живот ходуном ходит.
Устрою-ка теплый романтический ужин. Посидим, поболтаем, станем чуточку ближе. Для этого мне не хватает нескольких важных элементов, а вот с ними, скорее всего, будут проблемы.
Свечи? Хм, вряд ли они есть у такого закостенелого прагматика, как Лукьянов.
Лепестки роз? Тем более нет.
Шампанское? Так мне самой нельзя.
Вот засада.
Никакой романтики.
Хоть скатерть-то должна в этом быть? С этим вопросом к нему и отправилась. Постучалась аккуратно и, вытянув шею, тихонько в кабинет заглянула:
– Фей! – ляпнула прежде, чем успела сообразить.
Он лишь усмехнулся, но ничего не сказал.
– Я хотела узнать, у тебя есть нормальная скатерть?
– Наверное. Посмотри в большом шкафу, в комнате.
– Хорошо.
К зеркальному гиганту в полстены, подходила без особой надежды. Не похож Фей на мужика, у которого стопочкой накрахмаленные скатерки лежат. Так что придется романтику другим способом создавать.
Отодвинула одну створку в сторону – естественно ничего не нашла. Вторую – результат тот же. Третью...
Твою мать…
Пакеты с детскими шмотками. Много пакетов! Очень много!
Да он, похоже, скупил пол магазина!
Ненормальный.
– Черт, – раздается сзади, – ты пока не должна была этого видеть.
Фей стоит в нескольких шагах от меня, растерянно трет шею и смотрит на меня исподлобья.
– Это что? – указываю пальцем на склад вещей.
– Ну, а как ты думаешь, – ворчит Лукьянов, – детское барахло.
– Это я поняла. Ты зачем столько всего накупил? У меня же все есть.
– Что у тебя есть? – подходит ко мне и бесцеремонно закрывает шкаф, – девчачьи обноски? Розовые.
– Вот дался тебе этот розовый цвет! – так же бесцеремонно снова распахиваю створку. Меня теперь от этого сокровища и за уши не оттащишь. Даже про романтический ужин позабыла.
– Серега будет носить нормальную одежду!
– У меня нормальная одежда!
– Теперь да!
Вот упертое создание! Все по-своему хочет сделать.
Но… блин, сейчас зареву! От сумасшедшей радости и дикого восторга. Даже нижняя губа задрожала.
– Ты чего? – испуганно спросил Фей, делая шаг ко мне и встревоженно всматриваясь в мое лицо.
– Ничего, – качаю головой, словно болванчик, – просто это так мило. Так приятно.
И слезы градом.
– Вот дурища, – выдает он, к себе притягивая. Гладит по голове, жалеет словно маленького ребенка. А я стою, вцепившись в его футболку, всхлипываю и не могу остановиться. Стыдно за свои эмоции, но это выше меня. Растрогалась.
– Так, все успокаивайся, – произносит наигранно строго, – пойдем есть.
Киваю, кое-как вытираю слезы и иду за ним на кухню. Про скатерть забыла напрочь, да и не важно это сейчас. И без нее хорошо.
***
Пожалуй, это был лучший вечер в моей жизни. Романтический ужин так и не состоялся. Вместо этого мы сидели на большой кровати и разбирали детские вещи. Фей оказался маньяком. Шопоголиком! Он скупил столько всего, что хватило бы на группу детского сада. По его собственному признанию, он был явно не в себе, когда отправился за покупками, хватал все, попадавшееся под руку. В результате я насчитала десятка два теплых кофт, пяток зимних комбинезонов, про распашонки, ползунки и прочие мелочи – вообще молчу. В довершении обнаружился пакет с формой. Школьной. Класса так для десятого, не меньше. Я смеялась, а Лукьянов растерянно чесал макушку и бормотал невразумительное «про запас».
Это было здорово. Вот так, вместе, бок о бок планировать будущее, разговаривать об общем ребенке, который в скором времени должен будет появиться на свет.
Такое странное ощущение — быть не одной, в груди словно цветы распускаются и душа вибрирует, поет.
Следующее утро началось с приятного ощущения тепла, обволакивающего со всех сторон. Потянувшись, перевернулась на другой бок, уткнувшись носом в крепкую мужскую грудь. Сонно поморгала, пытаясь понять, что к чему, на локте чуть приподнялась, хмуро взглянув на Тимофея — он спал, как сурок, по-хозяйски на меня руку закинув. Хотела было возмутиться такой наглостью, но внутри голос усталый прозвучал «уймись, а? Чего тебе опять не так?»
Мне все так. Мне хорошо.
Мы вчера заснули вместе. Без лишних слов, телодвижений, оправданий, поиска причин, почему нельзя так делать. Я просто тихо спросила «останешься», он ответил «да». Вот и все. И все разногласия, что стояли между нами и казались непреодолимым препятствием на пути к счастью, остались за дверями спальни.
Я поняла
