ШОК!
Я просто в шоке.
В полном шоке.
Я тупо таращусь на стол перед собой, все еще до конца не осознавая услышанное.
«…Парня, в которого я серьезно, по уши, безумно, невероятно и несомненно влюблена».
Влюблена?
Именно так она и сказала!
Влюблена! В настоящем времени!
Она любит меня! Лейкен Коэн меня любит!
– Выставляй баллы, чувак! – говорит мой сосед, вручая мне таблицу с оценками.
Я смотрю на табличку, потом на сцену, но ее там уже нет. Обернувшись, я вижу, как она практически бежит к выходу.
Какого черта я тут расселся? Она ждет, чтобы я как-то отреагировал на услышанное, а я застыл как идиот!
Я встаю как раз в тот момент, когда судьи справа от меня поднимают оценки. Трое поставили ей девятку, один – 8,5. Я обхожу стол и поднимаю за них всех десятки. Может быть, и не баллы правят балом, но стихотворение было классное!
– Она заслуживает десятки!
Я запрыгиваю на сцену и вырываю микрофон из рук ведущего.
– Ну что еще?! – закатывая глаза и разводя руками, стонет он.
– Это плохая идея! – говорю я в микрофон, как раз в тот момент, когда Лейк распахивает дверь, готовясь выйти из зала. – Нельзя уходить, пока тебе не выставили оценки.
Она смотрит на судейский стол, потом на меня и улыбается.
Крепко схватив микрофон, я намереваюсь прочитать стихотворение, которое написал для нее, но Лейк притягивает меня словно магнитом, и я едва сдерживаюсь, чтобы не спрыгнуть со сцены и не броситься к ней. Однако я ухитряюсь сдержать порыв: пусть сначала услышит, что я хочу ей сказать.
– Я хотел бы выступить прямо сейчас. У меня экстренный случай, – обращаюсь я к ведущему.
Он кивает и отходит в сторону. Я смотрю на Лейк, которая стоит в центре зала и не сводит меня взгляда.
– Три бакса! – доносится из толпы чей-то крик.
Черт! Я хлопаю себя по карманам и понимаю, что оставил бумажник в машине.
– У меня нет налички, – говорю я, поглядывая на ведущего.
Он переводит взгляд на Лейк. Она достает два доллара, которые ей дали на сдачу, подходит к сцене и бросает купюры на сцену.
– Одного доллара не хватает! – заявляет ведущий.
Твою мать! Не хватает какого-то несчастного доллара!
В зале начинают двигаться стулья, люди со всех концов зала подходят к сцене, окружают Лейк и начинают кидать на сцену долларовые банкноты. Потом все быстро садятся обратно, а Лейк, онемев от изумления, разглядывает кучу денег на сцене.
– Та-а-ак… Ну что ж, этого вполне достаточно… – произносит ведущий, сгребая деньги. – Как называется твое стихотворение, Уилл?
– «Не на третьем месте», – отвечаю я, улыбаясь Лейк.
Она немного отходит от сцены и останавливается в ожидании начала. Я делаю глубокий вдох и готовлюсь наконец сказать ей все, что должен был сказать еще три месяца назад.
Я познакомился с девушкой,
прекрасной девушкой!
И влюбился в нее.
Влюбился по уши.
К сожалению, иногда жизнь встает у нас на пути.
Жизнь однозначно встала у меня на пути.
Просто взяла и загородила мне дорогу.
Жизнь забаррикадировала дверь деревянными досками
два на четыре, приколоченными друг к другу
и намертво прилепленными к бетонной стене
толщиной сантиметров тридцать, загородила дорогу
решеткой из прочных стальных прутьев,
приваренных к титановой рамке,
и как бы я ни старался пробить ее —
она
не поддавалась.
Иногда жизнь нам не поддается,
а просто встает прямо у нас на пути.
Она преградила дорогу моим планам, мечтам,
стремлениям, желаниям, моим «хочу» и «надо».
Она оторвала меня от этой прекрасной девушки,
в которую я так сильно влюбился.
Жизнь пытается подсказать, что будет лучше.
Что должно быть важнее всего.
Что должно быть на первом месте,
или на втором,
или на третьем.
Я изо всех сил старался, чтобы все было упорядочено,
расставлено по алфавиту, в хронологическом порядке,
чтобы всему было идеальное место и идеальное время.
Я думал, что жизнь хочет от меня именно этого.
Жизни необходимо, чтобы я поступал именно так.
Правда ведь?
Чтобы все было по порядку?
Иногда жизнь встает у нас на пути.
Встает прямо у нас на пути.
Но она не загораживает нам дорогу полностью, потому
что хочет, чтобы мы просто сдались и подчинились ей.
Жизнь не загораживает нам дорогу, потому что хочет,
чтобы мы отдались ей, чтобы нас подхватило потоком.
Жизнь хочет, чтобы мы сражались с ней.
Научились делать ее своей собственной.
Она хочет, чтобы мы схватили топор и разбили доски
в щепки.
Хочет, чтобы мы взяли отбойный молоток и пробились
сквозь бетон.
Хочет, чтобы мы взяли факел, расплавили металл
и сталь и наконец добрались до всего
упорядоченного, расставленного по алфавиту,
в хронологическом порядке, в нужной последовательности.
Она хочет, чтобы вы смешали все как попало,
растворили,
перемешали.
Жизнь не хочет, чтобы вы говорили ей, что ваш младший
брат всегда должен быть на первом месте.
Жизнь не хочет, чтобы вы говорили ей, что ваша карьера
и образование всегда должны быть на втором месте.
И жизнь совершенно точно не хочет, чтобы я
позволил ей взять и сказать мне,
что девушка, с которой я познакомился, —
прекрасная, сильная, потрясающая, стойкая девушка,
в которую я так сильно влюбился, —
должна всегда быть на третьем месте.
Жизнь знает.
Жизнь пытается сказать мне,
что для девушки, которую я люблю,
для девушки, в которую я так
сильно влюбился,
предназначено первое место.
Для нее предназначено первое место.
Произнеся последнюю строчку, я кладу микрофон на сцену и спрыгиваю вниз. Подхожу к Лейк и обнимаю ее. У нее по щекам текут слезы, и я вытираю их большими пальцами.
