— А тебе что-то останется? — насмешливо поинтересовалась Ксения Петровна.
— Это еще не все. Я отчисляю в фонд развития той торговой сети, которая продает мой товар. Берут с каждого поставщика. Я должна платить за рекламные материалы и бог знает еще за что.
— Гм, но, судя по всему, справляешься. А вот ты лично меня беспокоишь, Лиза.
— Я поняла, что на дорогих, на редких клинках, — продолжала она, — мне не выжить. Поэтому наняла двух подмастерьев. Они делают расхожие вещицы. Сергей и Алексей работают на имя фирмы — подарочные ножи, выставочные. А те двое тачают для каждого дня. Я хочу запустить серию кухонных ножей, но не простых... — Лиза засмеялась. — Между прочим, дизайн мой. Не скажу пока, что это за ножи.
— А откуда ты...
— О, у Никаноровых я нашла столько книг... Как будто Иван Михайлович чувствовал, что они попадут ко мне в руки.
— Все замечательно, но все-таки ты меня беспокоишь.
— Почему?
— Как ты выдерживаешь свое полное одиночество, Лиза?
— Одиночество? Да я просто жажду побыть одна!
— Я не о том. Ты никого к себе не подпускаешь.
— А зачем? Плодами своих трудов я хочу воспользоваться сама. — Она засмеялась, потом вздохнула. — И вообще, знаете ли...
— Говори, как есть.
— Я никого... не хочу... рядом с собой.
— А в постели? — прямо спросила Ксения Петровна.
— Нет. — Лиза сморщила губы. — Иногда вижу кого-то, кто мне симпатичен, спрашиваю себя: а вот с ним — могла бы? Отвечаю: нет.
— А... если бы снова со Славиком? — Ксения Петровна испытующе смотрела на крестницу. — Бывает, женщине подходит только один-единственный партнер.
Лиза усмехнулась:
— Я подумаю и скажу. Не сейчас. Потом.
Они услышали шуршание шин и обернулись.
— А вот и первый гость, — произнесла хозяйка.
Лиза с любопытством ждала, кто выйдет из машины. Она думала, что, кроме дочери Ксении Петровны и ее семейства, никого не будет на сегодняшнем ужине. Уже повернулась к ней спросить, но дверь открылась, и раздались шаги.
Лиза почувствовала себя так, будто ее засунули в громадный холодильник. Вроде того, что белел сытым телом в дальнем углу кухни, дверь в которую была приоткрыта.
На пороге стоял Андрей Борисович, шеф Славика.
— Познакомься, Лиза. Да знаю, знаю, что вы знакомы. Но в новом качестве.
— К-каком? — Лиза попыталась привстать с татами.
— Дед моего внука Игоря, спонсор его проекта. — Она обвела рукой ресторанный зал. — А еще, — вздохнула крестная, — мой первый муж.
Лиза едва не охнула, но вовремя стиснула губы.
— Тс-с! — Андрей Борисович поднял руку. — Не волнуйся, Лиза. Голых див здесь не будет. Но меню, как ты можешь догадаться, из твоей, то есть вашей, кулинарной книги. Замечательная получилась. Ты видела?
Лиза кивнула, она просто не могла произнести ни слова. Потом в ужасе закрыла глаза, но быстро открыла, так как под закрытыми веками увидела сцену, которую устроила в ресторане.
Ксения Петровна тихо засмеялась и погладила ее по руке.
— Все вышло здорово, Лиза. Андрей остался доволен прессой, правда?
— Как никогда, — признался тот. — Народ валом повалил в ресторан. Но потом толпа схлынула — по Москве прошел слух, что представлений с золотоволосой красавицей больше не будет. — Он шумно вздохнул. — Я подумал, не нанять ли Лизу на постоянную работу, но ты, Ксения, мне сказала, что она уже сама устраивается. Со стрельбой. — Андрей Борисович засмеялся.
Ксения Петровна тоже. Лизе ничего не оставалось, как поддержать их.
— Ксения Петровна, — Лиза наклонилась к крестной, — вы говорили, что ваш муж родился взрослым. Что-то...
— Он оребячился с годами, такое бывает. Я думаю, влияние его последующих жен. Ладно, мы не станем ждать остальных. Пойдемте к столу.
Лиза вернулась в Валентиновку поздно, возбужденная, как никогда. Славик, прошлая жизнь — все нахлынуло разом. Она не спрашивала, где он и что с ним, Андрей Борисович тоже ничего не говорил, и Лиза была ему благодарна. Но только отчасти, как сейчас призналась себе.
Не знает, что с ним? Не захотел сказать? До нее дошли слухи, что он уехал, но...
Дочь, зять и внук Ксении Петровны прибыли в полночь, они уговаривали ее остаться с ними, но Лиза не могла дождаться, когда вернется к себе.
Чтобы подумать.
В голове вертелся вопрос Ксении Петровны — почему она никого не подпускает? Почему одна? А на самом деле — почему? Или она, как японка, поклялась не развязывать в разлуке пояс? Не изменять? Но они со Славиком не в разлуке, они в разводе.
Лиза безошибочно читала взгляды мужчин. Того же менеджера японского ресторана, в котором они когда-то были со Славиком на открытии. Это ему первому она объяснила, что японское блюдо называется суси, а не суши, как принято в Москве.
Недавно он увидел Лизу и жарко благодарил, не выпуская ее руки из своей. Оказывается, когда она советовала в меню заменить суши на суси, рядом стояла журналистка. На весь мир она раструбила, что его ресторан — единственный в Москве, который решился правильно назвать блюдо. А, стало быть, люди могли не сомневаться в качестве японской еды.
Но Лиза не отозвалась на проникновенное и ясно на что намекающее пожатие руки. На приглашение пообедать с ним — тоже. Но она по-деловому воспользовалась вниманием благодарного менеджера — предложила заказать у нее ножи для чистки рыбы.
— Отменная работа, — хвалил он, рассматривая ручки в виде фигурок карпов с позолоченными плавниками.
Особенно его поразила золотая насечка. Ее сделал Сергей в редкой и очень сложной старинной технике. Удача, что такой мастер работает на нее. Он... Лиза почувствовала, как кровь прихлынула к щекам.
Она заметила, что в последнее время при ней Сергей становится напряженным. Видела, как надуваются мускулы на руках, темные волоски вздымаются, словно от возбуждения. Она улавливала острый привкус мужского пота, который не забивали даже дезодоранты, чувствовала напряжение в собственном теле.
Когда они делали саблю для мужа Тамары Грандль, Лиза принесла Сергею перевод из старой японской книги о способах закалки клинка. Он прочитал и, глядя ей в глаза, сказал:
— Я знал обо всем, что здесь написано, кроме одного. — Лиза ждала, не отрывая глаз от его необычного монголоидного лица.
— Чего именно? — спросила она, с некоторым разочарованием забирая листы с текстом.
— Нагрей металл до цвета луны. Какой она гуляет по небу в июне или июле, — повторил он.
— Вообще-то получилось коряво, — Лиза поморщилась. — Я пыталась зарифмовать, но у меня нет поэтического дара. — Он был у Славика, вдруг вспомнила она, но тот и слушать не хотел о клинках.
