Пальцы пианиста соскользнули с клавиатуры.
– Нам надо поговорить, – решительно произнес он.
Лера тоже прекратила играть.
– Говори.
– А ты не хочешь мне ничего сказать?
Пришла очередь смеяться Лере.
– Ты хочешь, чтобы я сказала то, что хотел бы сказать ты? Я могу это сделать. Но тут есть две опасности. У меня несколько вариантов того, что ты желаешь мне сказать. И я могу выбрать не тот вариант.
– А в чем вторая опасность?
– В том, что это поколеблет мою веру в тебя.
– Что ж, ты в чем-то права. Никогда со мной такого не случалось, но мне, в самом деле, хочется, чтобы ты произнесла текст за меня. Правда, какой я и сам до конца не ведаю. Еще совсем недавно я твердо знал, чего хочу и что для этого должен сделать. А сейчас сомневаюсь и в том и в другом.
– Потеря работы сильно выбила тебя из колеи.
– Поначалу да, словно обрушился весь мир.
– А что сейчас?
– А сейчас я в стадии созидания собственного мира. Это трудный процесс. Раньше я использовал готовые модели, мне лишь оставалось внедрить себя в них. Я мог продолжить так и дальше поступать, пригодных для этого предложений хоть отбавляй. Некоторое время я колебался, но затем решил их не принимать. – Мстислав о чем-то задумался. Внезапно он встрепенулся. – Значит, ты тоже потеряла работу и ищешь ее? А ведь это не так уж и плохо, может, это как раз то, что и надо?
– Не понимаю тебя. Не вижу в этом ничего хорошего.
– Ты меня удивляешь, я полагал, что ты всегда выступаешь на стороне перемен. Они указывают нам продолжение пути. Помню, профессор в университете любил повторять: помните, нет ничего, с чем ты не мог бы согласиться. Нет ничего, от чего ты не мог бы отказаться.
Лера вдруг села на диван и обхватила голову руками.
– Ты прав, только ты не берешь во внимание, как сильно я измучилась в последнее время. Увольнение, твое исчезновение, бесконечные пустые встречи. Меня никто не хочет понимать. Сначала даже гордишься этим, пока в один момент не ощущаешь это как проклятие.
Мстислав сел рядом с Лерой и обнял ее за плечи.
– Это не проклятие, это избранничество.
Лера посмотрела на него красными влажными глазами.
– А разве это не одно и то же?
– Это совершенно разные вещи. Но некоторые воспринимают именно так, как ты только что сказала. – Он вдруг засмеялся. – Странно, я сейчас ощущаю себя твоим психоаналитиком. Вот не предполагал, что когда-нибудь мы поменяемся ролями.
– Меняться ролями – это нормально. Хотя я тоже этого не предполагала.
– А знаешь, это и к лучшему.
Лера удивленно взглянула на него.
– Раньше мне казалось, что я прекрасно тебя понимала, а теперь наоборот, иногда совсем не понимаю.
– Так и должно быть. Тогда я был предсказуемым, я шел по проторенной дороге. Теперь же я сам иногда себя с трудом сознаю. Я в процессе самосозидания. И все это благодаря тебе. Не будь тебя, я бы снова пошел по известному мне пути. – Он встал, подошел к бару. – Хочешь, тебе чего-нибудь налью?
– Налей, мне все равно что.
– Если человеку все равно, что пить, это значит, у него наступает последняя стадия отчаяния.
– Могу я процитировать одно свою пациентку?
– Сколько угодно. Я давно понял: твои пациентки – неиссякаемый кладезь мудрости.
– Так вот, она сказала: чтобы быть счастливой с мужчиной, надо его хорошо понимать и немножко любить. Чтобы быть счастливым с женщиной, надо очень сильно ее любить и даже не пытаться ее понять!
– Будем следовать этому бесценному совету. – Мстислав подал Лере бокал. – Я только что принял несколько важных для себя решений. Выпьем за них.
– С удовольствием. Я в обозримом будущем узнаю о твоих решениях?
– Разумеется. Ведь они касаются и тебя.
– Ты меня заинтриговал.
– Интрига – двигатель любого сюжета.
– Он у нас получается и затянутым, и запутанным. Тебе так не кажется?
– Теперь кажется. Но разве ты не чувствуешь, как стремительно мы несемся к развязке?
– Если честно, у меня ощущение, что мы надолго застряли в пути.
– Это скоро пройдет.
– И как скоро? – насмешливо поинтересовалась Лера.
– Я ожидаю с минуты на минуту.
– В таком случае, сейчас должно случиться нечто небывалое.
– Оно и случится, – пообещал Мстислав.
Лере вдруг стало жарко, и она одним глотком под пристальным взглядом Мстислава осушила бокал.
– Я жду.
– Ты права, с ожиданием пора кончать. Еще вина?
Лера вдруг почувствовала, как застряли где-то на подходе к горлу слова. Она смогла лишь кивнуть головой.
Мстислав налил в ее бокал.
– Ты знаешь, все, что я делал, было направлено на защиту моей свободы от любых посягательств на нее. И я бы продолжал действовать в том же духе, пока однажды не осознал, что все больше погружаюсь в зависимость от желания сохранить свободу. А понял я это благодаря твоим разъяснениям.
– Ты преувеличиваешь мои заслуги.
– Ничуть. Нам не нужна ложная скромность.
Лера посмотрела на Мстислава и быстро кивнула головой.
– А что нам нужно?
– Все очень удачно случилось.
– Что именно?
– Мое и твое увольнение.
– Я удачу что-то не чувствую.
– Я же сказал, это вопрос самого ближайшего времени.
– Самое ближайшее время быстро подходит к концу.
Мстислав сел рядом с Лерой и обнял ее за плечи.
– Там, в горах я о многом размышлял. Точнее, размышлял много, но в основном об одном. О свободе. Почему я ее воспринимаю именно так, как воспринимал? Никто не знает на самом деле, как она выглядит.
– Человек свободен, когда не ощущает необходимость ее отстаивать.
– Именно что-то вроде этого я и думал. Если я люблю женщину, но одновременно боюсь с ней связать свою жизнь, какая к черту это свобода?
– А ты любишь женщину?
– Говорю как на духу.
– Любовь – это победа воображения над умом.
– Сказала твоя пациентка, – добавил за Леру Мстислав.
– Точно. А как ты догадался?
– Я не самый тупой человек на свете.
– Буду иметь в виду.
– А твоя пациентка, наверное, права. Именно ум делает нас несвободными, а воображение позволяет отрываться от действительности, парить, где угодно и сколько угодно. И разве это не есть свобода? И разве не любовь отправляет нас в этот полет?
– Вот никогда не предполагала услышать от тебя нечто подобное.
