Господи помилуй. К черту понимание! Этой поможет только пинок под зад с разбегу!
— Эми, тебе не кажется, что тебе следует позвонить родителям? Я хочу сказать, что они наверняка увидели всю эту фигню и отчаянно попытаются связаться с тобой. Чтобы удостовериться, что ты не слишком расстроена.
«Расстроена? Не думаю! В конце концов, слезы могут испортить фото для журнала, не так ли?» — подумала Люсинда.
— Может, я им завтра позвоню, сейчас они, наверно, уже спят.
— Да, хорошо, а мне уже давно пора в кровать. Ничего, если я тебя одну оставлю? Ты ведь не слишком расстроена, все в порядке? — язвительным тоном поинтересовалась Люсинда.
— О, ничего, конечно. Кроме того, мне тоже нужно поспать, а то на кого я буду похожа? И я все еще очень переживаю из-за Орландо.
Черта с два! Она едва ли думала об Орландо с тех пор, как в ее поле зрения появилась перспектива собственной известности. В ее глазах — как у мультяшек значки доллара — множились вспышки фотокамер и обложки «Хелло!». Ни произнеся больше ни единого слова, Люсинда ретировалась в кровать, чувствуя себя троллем, юркнувшим под мост. Но что поделать? Не такое уж и большое удовольствие наблюдать за тем, как на твоих глазах подруга превращается в картину Дориана Грея.
* * *
На следующее утро дверь в ванную была заперта уже с шести тридцати, словно испытывая терпение Бенджи с Люсиндой.
— Эми, мне нужно пописать! — постучалась Люсинда.
— Момент, я только маску соскоблю и все, о'кей?
Люсинда вернулась в спальню, пыхтя и ругаясь.
— Просто не могу поверить! Если бы она хоть изобразила немного раскаяния, немного пострадала из-за Орландо, это еще куда ни шло! Но она начисто о нем забыла! В голове не укладывается, как эта корова на себе помешалась!
Только Эми было известно, что, когда она размышляла о радостях славы, обедах в красивых ресторанах, прогибающейся под тяжестью приглашений каминной доске и страницах газет, посвященных ее последней прическе, ей не хватало одного: Орландо Рока. Эми все еще не могла признаться себе в том, что любит его. Но ей не удавалось забыть ту нежность, с которой она смотрела на его голову на подушке рядом, ту гордость, которую она испытывала, когда входила с ним в гостиницу, ту радость, которой были полны их свидания. Даже забегаловка приобрела в ее глазах романтический ореол…
Но Орландо усомнился в ее порядочности, и она была оскорблена. Хотя и, как нам хорошо известно, виновата. Он доверял ей, а она разболтала все их секреты в одно мгновение. Так что же делать? Отомстить его ехидному агенту? Хм! Ее соображения на этот счет не отличались проницательностью. Когда Орландо увидит ее на страницах газет с каким-нибудь красавцем под ручку, он преисполнится ревностью и, чтобы вернуть ее, пожертвует своей гордостью, махнет рукой на лихого белого коня и все же похитит ее на манер рыцаря Ланселота! Докажет свою любовь раз и навсегда! Ибо что может быть романтичнее риска ради прекрасной дамы?
Но Эми, дорогая, почему ты воспринимаешь все так неадекватно? Подумай, разве Орландо побежит к тебе с распростертыми объятиями просто потому, что ты доказала свою полную неспособность жить и мыслить, как взрослый человек? Неужели собственные фото на первых страницах газет действительно настолько туманят голову и ослепляют?
Эми помирилась с плоскими монстрами. Она злилась на Люсинду за ее холодность, а эти хотя бы умели слушать. Даже если они сейчас и собирали материал для того, чтобы попозже разнести ее в пух и прах, Эми это абсолютно не заботило. Ей нужно было подумать о своей карьере.
О, девочки, как же мы страдаем, когда видим яркое и излучающее счастье видение с осветленными волосами в костюме от Шанель, которое внезапно преобразилось из серой мышки в изюминку месяца! Как нам плохо при виде жены регбиста, попавшую на обложки журналов благодаря способности радоваться жизни, несмотря на неверность супруга! Как мы презираем культ модели, получившей приставку «супер» потому, что подавляет аппетит и при этом ослепительно улыбается, на что большинство женщин просто не способны! О-ля-ля, как же страшна женская натура! Кто из нас не отставил бы в сторону самоуважение, если бы ей преподнесли звездный статус на блюдечке с золотой каемочкой? Эми бы точно отставила. Плоские монстры сидели с ней за столом, по-бюрократически допытываясь и угоднически подливая ромашкового чая.
Интересно, смогла бы я найти спонсора? — подумала Эми. Существует ли комитет, осуществляющий контроль за рынком сбыта ромашкового чая, которому нужна бодрая женщина в качестве лица компании? Хотя ромашка — это не совсем тот продукт, под которым она поставила бы свою подпись. Слишком уж органический и не достаточно гламурный. У нее сложилась репутация девушки, предпочитающей свободную любовь, — а нужно следить за своим общественным имиджем!
— Эми, вот это звучит не так плохо, — Кэт передала ей конверт с логотипом «Ньюс Интернешнл».
— История жизни для «Ньюс оф де Уорлд»? Нет, это слишком плоско, слишком одномерно. Я ищу что-то более журнальное, актуальное, остросовременное.
— Вот, приглашение на ток-шоу с тем привлекательным парнем. Они хотят, чтобы ты рассказала о дисфункциональных отношениях.
— Боже, нет! Словно в каком-нибудь приходе. Они натравят на меня заблудших домохозяек из Беркшайр и назовут меня шлюхой. Ужасно!
— О-о-о, частный осмотр лондонской галереи Саачи!
— Пойдет. Тебя не затруднит отослать положительный ответ, Кэт? Вы тоже можете прийти. Место действительно отличное — и тебе все видно, и тебя замечают.
Телефонный звонок отвлек Эми от ее генерального плана, который заключался в том, чтобы стать ходячим феноменом — «знаменита за то, что прославилась своей известностью».
— Эмес, это снова Маркиза, из «Хелло!».
— Отлично, — она кинулась к телефону, — Маркиза, привет, да, давайте сделаем это. Хорошо. В пятницу в два. Пока, — Эми только что договорилась о предварительном интервью женщине, в руках которой были все денежные ниточки журнала «Хелло!».
— Господи! Это труднее, чем поступить в Кембридж! Она, вероятно, спросит меня, что я думаю о повествовательном стиле Толстого, — пожаловалась Эми, гадая, какой наряд из ее оскудневшего без Люсинды запаса выбрать для интервью.
Но сегодня ей еще предстояло пережить презентацию книги. Эми решила, что если она намерена произвести впечатление законной знаменитости, у нее должен быть как минимум один веский дополнительный ресурс: ее излюбленный спецстиль — образованная и гламурная. Благодаря этому она выделится из общей массы модниц. Тем более, она когда-то работала в издательстве, и… кто знает, вдруг там будет Мартин Эмис? Его сексуальный голос она однажды слышала по радио, сидя в кресле зубного врача.
