Ознакомительная версия.
– Он такого же цвета, как и твоя вагина, когда ты сильно возбуждена, – ровным голосом сообщил ей Максим. Она поперхнулась, закашлялась. И, уставившись на Максима, заерзала, опасаясь (желая?) того, что может произойти дальше.
Но дальше… вернулась Хельга, а вместе с нею в примерочную зашли еще несколько девушек в стильной одежде и на высоких шпильках. Каждая с осторожностью несла по нескольку комплектов одежды. Кто-то тащил коробки с обувью, кто-то пригибался под тяжестью верхней одежды, а через руку Хельги было переброшено множество шарфиков и платочков.
– Что это? – опешила Арина, но Максим положил руку ей на коленку, прикрытую нежным бирюзовым шелком того самого, первого ее платья, в котором она летела сюда.
– Предоставь профессионалам делать их черное дело, моя дорогая.
– Я не имею права голоса? – Арина чувствовала, что закипает.
– Конечно, имеешь, – сладко проворковал Максим. – Особенно если будешь говорить «да, дорогой» и «спасибо, дорогой».
– Нет, дорогой, – выступила наперекор Арина, но Максим не придал этому никакого значения. Он встал и подошел к Хельге, которая вдруг, как заправский волшебник, достала из своего бездонного делового портфеля эскизы. На них, к еще большему изумлению Арины, была изображена она. И, надо отдать должное, изображена очень хорошо. Только вот… она там была сильно приукрашена. Блестящие волосы, гордая посадка головы, грациозные позы. Великолепные вечерние платья и повседневные комплекты. Они с Максимом обсуждали каждый эскиз, споря и договариваясь о чем-то на немецком.
Господи, да здесь их целая куча, эскизов! Она просто не могла нарисовать их все за одно утро. Она, должно быть, занималась этим с самого дня съемок.
– Я не смогу все это носить, – прошептала Арина, и странное чувство полнейшей растерянности охватило ее. Это не ее жизнь, это не для нее. Безмолвная молодая девушка в черном форменном платье протянула ей первый комплект. Короткое платье формы песочных часов, темно-синее со светлыми ярко-голубыми вставками – листьями клена или еще какого-то дерева. Удобные, хоть и на шпильке, босоножки того же темно-синего цвета обхватили ступню и подняли ее на несколько сантиметров. Она неловко топталась, поглядывая на красивую (лохматую) девушку в зеркале, а Максим сглотнул и сказал:
– Изумительно! – Он кивнул Хельге. Та удовлетворенно улыбнулась и принялась примерять на Арину браслеты и ожерелья. Следом шла бежевая блузка, открывающая куда больше, чем Арина осмелилась бы показать, плиссированная юбка, свободные концы которой разлетались в стороны при каждом шаге. Обманчиво простые яркие летние платья, в которых можно было смело почувствовать себя принцессой, и строгие вечерние платья, словно специально сшитые для нее – так ладно они облегали ее тело. Забавное, расшитое будто под хохлому платье от Dolce&Gabbana.
– Настоящая русская красавица, – прошептал Максим, но Арине все эти вещи, бесспорно, роскошные и дорогие, авторские, казались чужеродными, странными, чересчур короткими или чересчур открытыми, слишком прозрачными или слишком сложными. Столько всего. Белье, обувь, длинные кардиганы и коротенькие меховые манто, сумки и клатчи, даже зонты. Хельга предусмотрела абсолютно все, включая несколько пар часов к разным комплектам. У Арины кружилась голова, и через какое-то время она уже не хотела смотреть в зеркало. Она покорно поднимала руки, позволяя нацепить на себя очередное платье, а затем поворачивалась, принимала позы и делала выражения лица по запросу Максима, наплевав на то, сколько девушек в темных платьях увидят ее голой или в одном белье. Она устала, и то, что красивое шелковое платье с открытой спиной делает ее невыразимо женственной, ей было совершенно безразлично. В ушах у нее слился в единый поток весь этот гомон, немецкая речь, восхищенные причмокивания и хорошо скрытые завистливые взгляды девушек, подающих ей на примерку очередное платье.
А затем, в безотчетном порыве, Арина приняла позу, которая показалась ей смутно знакомой. Она поставила ногу, обутую в изящную бархатную туфельку, на журнальный столик. Оттопырила зад чуть в сторону, изогнулась в талии и слегка наклонилась вперед, чтобы положить на колено локоть, а подбородок упереть в тыльную сторону ладони.
– Я – кукла! – проговорила она изумленно, и тут вспомнила разом весь сон.
– Что? – Максим обернулся и вдруг заметил ее ужасную бледность.
– Я – твоя кукла, разве нет? – бросила она, прикусив до боли губу.
– Тебе не нравится одежда? Ты устала?
– Разве манекенам положено уставать?! – воскликнула она громче – и сильнее оттопырила зад, пытаясь вспомнить, в какой позе ее оставили там, в витрине, во сне. Искусственная улыбка, вещий сон, ледяной пол в бесконечной комнате с валяющимися вповалку людьми, которых считают игрушками. Все встало перед ее глазами.
– Да что случилось, Белоснежка? – недоумевал Максим, но Арина уже не могла сдерживаться. Она сорвала с руки браслет и швырнула им в него. Подлетела к двери и, распахнув ее настежь, обернулась к Максиму.
– Меня, кстати, зовут Арина. Арина! – И она выбежала из элитной примерочной, будь она неладна. Со всех сторон сквозь стеклянные окна на нее смотрели манекены, которые теперь пугали ее не хуже, чем фильм ужасов. Она сбросила туфли и полетела вниз, перескакивая через ступеньки. Восемь этажей. В выставочном центре в Москве только шесть. Люди смотрели на нее, странную девушку в тонком изящном платье, босиком и с лицом, перекошенным яростью.
Максим нагнал ее на третьем этаже.
Схватив за плечи, он крепко прижал ее к себе, подавляя попытки вырваться. Арина трепыхалась и пыталась избить его слабыми кулачками. В который уж раз?
– Отпусти! – кричала она и пиналась босыми ногами.
– Ни за что. Слушай, у меня нет времени бегать тут за тобой по лестницам. Нас ждет самолет. И так придется лететь ночью!
– Тебя! Тебя ждет самолет. Я никуда не лечу, не хочу. Я имею право делать то, что хочу.
– Конечно, моя дорогая. Только тогда тебе придется выйти из этого центра в этом вот платье и, как я понимаю, без обуви и забыть меня навсегда.
– Хорошо! – еле слышно пробормотала Арина.
– Что? – Максим стиснул зубы. – Ты в своем уме, Белоснежка?
– Нет! Я сошла с ума.
– Так ты хочешь остаться здесь? – Голос его заледенел, глаза сузились. О, как же она может этого хотеть? Он – самый красивый мужчина, самый лучший любовник. Ее жизнь станет абсолютно пустой без него. И все же она собралась с силами и выкрикнула, пользуясь последними остатками злости:
– Да! – хотя больше всего она хотела сейчас провалиться сквозь землю и перестать существовать. Сон сбывался. Сейчас он отпустит ее, развернется и уйдет, как сделал это когда-то в кафе. И она снова погрузится в свой персональный кромешный ад. Черт, ну почему она не могла позволить ему нарядить ее? Пусть кукла! Но он хочет ее.
Ознакомительная версия.
