не могу насытиться. С ним я все больше смелею, сама тянусь, сама целую, а Вик млеет, жмурится, как сытый кот, и урчит, кусая мои припухшие губки. Подхватывает на руки, несет в дом через другую дверь.
— Это чтобы Равиль не видел, — горячо шепчет мне на ушко.
Несет на второй этаж по поскрипывающей деревянной лестнице.
— Помоги, я не открою, — просит, и я открываю дверь нашей супружеской спальни.
Муж ставит меня на пол. Обходит по кругу с довольной улыбкой. Фату я давно уже сняла, а вот платье…
Ой-ёй!
Чувствую, как его пальцы ловко расстегивают ряд мелких пуговичек на спине. Виктор шумно выдыхает мне в шею, оставляет на ней влажный поцелуй.
— Сегодня ничего не будет, — шепчет между прикосновениями, — но я ведь могу немножко полюбоваться тобой? Если нет…
— Можешь, — перебиваю, чувствуя, как горят мои щеки. — Ты ведь теперь мой муж. Тебе все можно.
— Не-не-не, это так не работает. У нас иначе. Нравится — не нравится. Ты говоришь «нет», и я тут же убираю себя от тебя и, если нужно, отворачиваюсь. Поняла?
Молчу. Мне дышать-то трудно от волнения, не то что говорить.
— Элина, если ты будешь молчать, я тебя больно покусаю!
— Не надо убирать себя от меня. Пожалуйста…
Виктор
Она разворачивается ко мне лицом. Пунцовая вся и такая восхитительно прекрасная в этом белом платье. Толкает меня ладошкой в грудь. Делаю шаг назад. Главное, не забывать дышать, а то башка уже кружится, а мы еще толком не пили, я просто похитил свою жену и уволок от гостей. Эля упрямо на меня смотрит.
— Ладно, — улыбаюсь, отхожу еще на пару шагов.
Дрожащими пальчиками она медленно спускает со своих узких плечиков свадебное платье. Кружево изящно складывается и контрастирует с ее кожей. Красиво…
Жадно сглатываю, когда платье замирает на груди. Я уже сейчас понимаю, что под этой тканью ничего нет.
Ну хотел же посмотреть. Вот. Тебе показывают!
Дергаю рукой ворот рубашки. Сверху отлетает пара пуговиц, закатывается под кровать. Элина вздрагивает, замирает на мгновение. Делает глубокий вдох, жмурится и стягивает платье ниже. Оно стекает по бедрам к ее ногам, а там еще чулки…
Кто купил ей эти чулки?!
Убью садиста!
Полупрозрачные белые трусики и подвязка на бедре…. Аа-а-а!!! Пиздец… Держите меня!
По плечам рассыпаны темные локоны длинных волос. Пара завитушек упала на грудь и закрывает от меня сосок. Сейчас бы впиться в него губами, но я обещал только смотреть.
Адская пытка!
Из последних сил держу себя в руках. Медленно двигаюсь к своей красивой девочке. Откидываю назад волосы, смотрю строго в глаза. Ниже нельзя, я же не железный.
— Ты невероятная, — веду подушечкой большого пальца по ее приоткрытым алым губам.
Приятно, что это от меня они такие припухшие и еще более соблазнительные.
— Спасибо…
— За что? — хрипит ее голос.
— За то, что позволила полюбоваться собой.
Бережно обнимаю ее за талию, прижимаю к себе. Острые, нетронутые ни одним мужчиной соски царапают мою рубашку. «Шагаю» пальцами по ее позвоночнику, быстро сбегаю вниз до копчика и поднимаюсь обратно.
— Никогда в своей жизни я еще так не хотел женщину, — признаюсь ей.
— Ты можешь…
— Могу, — перебиваю ее. — Но не сегодня. Твои вещи уже подняли, — киваю на сумки в углу. — Ты можешь переодеться во что-то удобное и еще посидеть с нами. Хотя я бы уложил тебя спать. Достаточно нагрузки для первого дня после выписки, — укладываю ладони на косточках ее бедер и, не сдержавшись, вжимаю в свой ноющий, болезненно-возбужденный пах.
Эля моментально распахивает глаза, прекрасно ощутив мою эрекцию через тонкую ткань брюк.
— Это, — хлопает ресницами, — будет во мне?
— Обязательно будет, — ерзаю, дразня себя еще больше. — Тебе еще и понравится, — подмигиваю. — А сейчас одевайся, пока я в состоянии себя контролировать! Бегом, — звонко шлепаю ее по обнаженной ягодице.
Понимаю, что момент прошел, и мне правильно будет отвернуться. Отхожу к окну. Даю Элине возможность спокойно найти удобную одежду, переодеться. Помогаю убрать платье, беру за руку, и мы вместе возвращаемся к парням.
Равиль сразу же расправляет плечи и расчленяет меня взглядом на сотни маленьких Завьяновых.
— Расслабься, — хлопаю его по плечу. — Врач сказал, еще недели три нельзя, а лучше месяц. Мы просто разговаривали.
— Вижу я, как вы разговаривали, — недовольно рычит брат моей Эльки.
— Ну и целовались еще. Много. Имею право. У нас первая брачная ночь, между прочим! — поднимаю бокал теплого коньяка с ароматом шоколада. Полковник подарил свой фирменный. — За семью, что ли? — обвожу всех присутствующих взглядом.
— За семью, — отвечает нестройный хор голосов, и уютный полумрак гостиной наполняется звоном бокалов.
