- С трудом, но припоминаю. Я был страшно пьян.
- Верно, - Билли кивнула. - Ты пришёл во время ужина, который устроил для меня Хавьер. Это был первый наш ужин в его доме. Ты минут пятнадцать поливал меня отборными матами, пока Хавьер не выставил тебя за дверь, а когда ты уходил, ты сказал, что мы оба можем сдохнуть, а ты даже не пошевелишь пальцем, потому что это всё грязный фарс и предательство. Ты был очень пьян.
- Зачем ты всё это запомнила?
- Я не помнила, пока Хавьер не умер, и не сразу поняла, что победили те, кто был против нас, - пожала плечами Билли, потом улыбнулась, и Тео увидел в этой улыбке то, что, возможно, видели все пять лет люди, которые не верили в их пару и не видели их будущего.
Билли не смотрела вдаль и не скрывала за своей улыбкой печали, не скрывалась за масками и не смеялась сквозь слезы. Она сейчас улыбалась, потому что в победе злых языков была и её большая победа. Она осталась женой своего мужа, даже после того, как в крышку гроба забили последний гвоздь. Она не сбежала на девятый день с любовником, не ушла из дома на сороковой, объявив себя банкротом, она несла то, что возложило на неё замужество, пока он, Тео, не вмешался. Эта улыбка была ещё и смехом над его поступком, слишком низким, чтобы хоть как-то затронуть её недосягаемое имя.
- Я хочу тебе сказать что-то.
- Опять? - она выбросила давно дотлевший окурок и одним махом допила остывший чай. Сонливость, вызванная никотином, почти прошла, и скоро займётся рассвет, а она так и не уснула.
«В самолете посплю!» - решительно подумала Билли.
- Я тебя хочу попросить - не совершай опрометчивых поступков.
- Ты хочешь, чтобы я позволила тебе испортить Фел жизнь? - спросила она.
- Ни от меня, ни от тебя ничего не зависит. И ты, и я должны смириться, понимаешь?
- Нет. Не понимаю.
- Хорошо, ты не понимаешь. Тогда просто пообещай, что ты не наломаешь дров. Я прошу тебя как человек, который пытается что-то сделать, но пока не может. Не делай ничего, поняла?
- О чем ты?
- Я не буду объяснять. Я просто не могу. Обещай мне!
- Нет.
- Обещай! - настаивал он, но Билли упрямилась, и он видел по её невероятно спокойному взгляду, что никакие слова её не трогают. Она была совершенно пуста внутри. Там был не вакуум, как у идиоток, без мозга, там была огромное, некогда застроенное принципами и привязанностями пространство, которое выгорело, подобно деревянному городу от одной спички.
- Тебе я ничего не обещаю. Прости. Я буду воевать на своём фронте так, как посчитаю нужным. Ты не говоришь мне всей правды, а я не говорю тебе, - она пожала плечами и встала со ступеньки.
- Значит, ты что-то задумала?
- Ничего. Ни слова я тебе не скажу. Я тебе ничего не должна.
Она ушла с террасы, а Тео бессильно опустился в садовое кресло.
- 3 -
Рейс отложили из-за непогоды. Ещё в обед Билли узнала, что вместо десяти вечера вылет состоится в двенадцать, а через пол часа рейс уже перенесли на восемь утра следующего дня. Сидя на переднем сиденье такси, Билли думала, что уже два часа как была бы дома у папы, она бы спала в приготовленной для неё комнате, отдыхала после ночного перелёта, а на душе было бы спокойно. Вместо этого они с девочками ехали по дождливому Белфасту в международный аэропорт, и Билли уже знала, что вылет снова перенесли. Они проторчат в аэропорту ещё четыре часа, пока не сядут, наконец, в самолёт до Цюриха. Вот тогда напряжение внутри ослабнет, и назад ничего нельзя будет вернуть.
Их никто не провожал, вещи заранее отвезла в аэропорт Оливия и оставила в камере хранения, Пандора следила за обстановкой дома, готовая свернуть шею любому, кто вмешается. Фел была относительно спокойна. Она всю ночь болтала с Марком, как будто в Швейцарии нет мобильной связи, а Агне тосковала. Она не очень хотела уезжать, но ещё больше не хотела прощаться с Билли или Фел. Саймон сам позвонил расстроенной девочке накануне и сказал, что у него есть отличный бассейн в тридцать метров, приставка и два джойстика, на случай, если Агне будет скучно играть одной, но самое замечательное, что у него сколько угодно акварели и планшетов. Саймон держал несколько успешных галерей, занимался изданием дорогого глянцевого журнала и водил знакомства с именитыми представителями искусства.
Когда такси остановилось на парковке аэропорта, Билли заволновалась. Она не знала что её гложет, но внутри все скручивалось в тугой канат, она могла бы завыть от страха, если бы не убеждала себя, что поступает правильно.
- Идём? - спросила она девочек. Агне послушно кивнула, а Фел равнодушно открыла дверцу машины. - Ты в норме?
- Я знаю, что это ради меня, Билли. Не хочу быть неблагодарной эгоисткой, я в норме, но мне грустно.
- Я знаю. Мне тоже.
Они вошли в здание аэропорта, и Билли с надеждой обратилась к табло, их рейс все так же значился отложенным, но время все ещё было 10:00. Уже лучше, нового изменения в планах Билли бы не пережила.
- Кофе? - спросила Билли. Девочки кивнули.
Они выпили кофе, забрали из камеры хранения вещи и распечатали билеты. Прошли регистрацию и выучили наизусть табло. Агне что-то чиркала в скетчбуке, Билли пыталась читать. Фел строчила СМС, сидя у розетки с подключённым к ней телефоном. Тревога Билли никуда не делась, только возросла. Посадку так и не объявили, хотя время уже подходило, это только сильнее волновало расшатанные нервы, а бессонница сказывалась на ясности мышления, потому, когда зазвонил телефон, Билли не на шутку перепугалась.
- Пандора?
- Что-то не так, Биллз, - это был тот страшный голос, которым сообщают самые противные сомнения.
