разговоры в последнее время ни к чему доброму не приводят, а все сводится только к ссорам и обидам.
— Занята была: плотный график, уже даже в командировку съездила, — решаю не выставлять очередных бессмысленных претензий.
Помолчав, мама неуверенно спрашивает:
— И что? Тебе нравится то, чем ты занимаешься?
Где-то что-то сдохло. Мама заинтересовалась моими делами. Причём, похоже, искренне. Нет, я не настолько воспринимаю всё в штыки, чтобы думать, что моя судьба матери безразлична… Но всё же когда-то где-то что-то произошло, и я стала отрезанным ломтем.
— Да, мам, не волнуйся. Меня всё устраивает, — успокаиваю я её.
— Хорошо если так, — в ее голосе слышится сомнение. — Просто… Ты же хотела стать архитектором или дизайнером…
Только сейчас мама почему-то осознала, что я наплевала на свою мечту. Что происходит?
На самом деле, я хотела стать художником, но я действительно нашла своё призвание в этой профессии. Мне нравится анализировать, и это получается у меня хорошо. А рисовать я могу и для себя.
— Всё нормально, мам.
Опять неловкая пауза.
— Ты же завтра приедешь? Вот и Ви должна прилететь.
— Да, конечно, буду, — подтверждаю и вспоминаю, что буду не одна. — Мам, у меня ещё будет плюс один.
— С мальчиком придёшь? — оживляется она.
— Типа того, — хмыкаю я, воскрешая в памяти образ «мальчика».
— То есть, это не Толя?
— Нет, это другое. Вот заодно вас и познакомлю.
— Ну хорошо.
Мама мнётся, не зная, что ещё сказать. По душам мы с ней давно не разговаривали. Отвыкли.
Мы скомкано прощаемся. Отчего-то у меня остается ощущение, что мама в каком-то раздрае. Я надеюсь, завтра всё это закончится, и после большой встряски на руинах мы построим наши отношения заново.
— Нифига себе, у тебя хоромы! — Ви засовывают голову в комнату.
— У тебя не хуже, — фыркаю я. — Мама звонила. Ты во сколько должна была прилететь?
— Завтра в шестнадцать пятнадцать. Плюс дорога из аэропорта — это еще где-то полтора часа, все-таки будний день. Значит, у них я была около шести.
— Примерно за час до маминого приёма, так и подъедем, — подсчитываю я и меняю тему. — Я готова, ужинать идем?
— Да, я чертовски хочу есть и умираю, как хочу спать!
Но как показала жизнь, толком выспаться Ви не удается.
Когда утром мы с Данилом выползаем на кухню, там уже хозяйничает злая всклокоченная Ви.
— У меня есть маленькая просьба, — ядовито вместо утреннего приветствия выдаёт сестра. — Можно меня переселить в комнату со звукоизоляцией или хотя бы подальше от комнаты Вики.
Я покрываюсь пятнами, вспоминая окончание вчерашнего дня.
После затянувшегося из-за обсуждения всех новостей и планов ужина, я топаю в свою спальню. Валясь с ног от усталости, собираюсь рухнуть и проспать до утра, но не успеваю даже раздеться, как в комнату заходит Данил.
— Я тебя жду уже полчаса. Где тебя носит? — сварливо спрашивает он. — Спать уже пора.
— Именно, — соглашаюсь я. — Пора спать, а ты сам жаловался, что со мной спать невозможно.
— Я не говорил, что пасую перед сложностями.
— Данил, я всё равно сегодня слишком устала. Тебе ничего не обломится. Я — бревно.
— Самое сексуальное в мире бревно, — поправляет меня Староверов.
По блеснувшим глазам я понимаю, что «не обломится» он воспринимает как вызов.
— Из разряда «будешь трахать — не буди».
— Я не изверг, будить не буду.
Посмотрите на этого маньячилу! Сам с ног валится, а всё туда же!
Зачем такие жертвы? Я же больше не упираюсь… Мы вообще оба за последние три дня похудели.
— Данил, у меня младшая сестра в доме. Это не очень нормально, если я на глазах у неё пойду ночевать в спальню к боссу… — пытаюсь я вразумить его.
— Ой, вот не надо. Ви уже давно всё прощёлкала…
— Ты чего творишь? — округлившимися глазами я смотрю, как Староверов расстёгивает рубашку.
— Раздеваюсь, — невозмутимо отвечает он.
— А почему не в своей спальне? — осторожно уточняю я.
— Даже не знаю, как тебе об этом сказать, но это — тоже моя спальня.
— Ты же не собираешься спать здесь? — растаптывая мои надежды Данил щелкает пряжкой ремня.
— Почему нет? Зря я, что ли, так тщательно выбирал этот матрас?
В общем, выставить Староверова мне не удаётся, но посмотрев на мою несчастную моську, он серьёзно обещает не приставать.
— Ну и к чему тогда спать тут?
— Не тут, а с тобой.
— Тем более, — все еще брыкаюсь я, хотя его ответ мне нравится. — У меня руки там всякие, ноги длинные…
— Вика, ты спать будешь? Или мне напомнить, что я говорил по этому поводу?
Но благие намерения катятся в топку.
Мы вертимся в постели и вздыхаем часа полтора, после чего Данил устраивается у меня между ног.
— Ты обещал! — возмущаюсь я.
— Я соврал.
И дальнейшее превращается в какую-то оргию, зато потом мы засыпаем крайне быстро. Надо думать, вели мы себя громко.
В отличие от смущающейся меня Староверов непрошибаем.
— А я говорил, пойдём ко мне. Моя комната находится достаточно далеко, чтобы не тревожить детский сон.
— Если ты не выспалась, почему встала так рано? — спрашиваю я.
— Потому что ваш утренний раунд в душе был ещё громче!
Упс.
— Ладно-ладно, мы учтём претензии, — Староверов уже принюхивается к стряпне Виолетты. — Я сейчас сварю кофе, Ви сделает и нам такую прелесть, а Вика подумает над своим поведением.
Что? Охренеть!
Но долго дуться на Данила не получается, потому что кофе готов, а за кофе я душу продам.
— Итак, день Икс настал, — объявляет Староверов, когда всё съедено и выпито. — Мне нужно отлучиться, чтобы проконтролировать кое-какие мелочи, ты работаешь из дома. Вернусь где-то в четыре.
— Ты уверен, что Ви не стоит ехать раньше, когда ее ждут? — вчера Данил нас от этого отговорил.
— Абсолютно. Не вижу смысла разделяться, когда Казимирову вот-вот прищемят хвост.
— Но мне надо что-то надеть. Не в джинсах же в разгар приёма заявляться, маму инфаркт трахнет.
— Комплекция у вас похожая… Вика, платье, которое ты себе подготовила, подойдёт Виолетте?
Окидываю сестру взглядом.
— Вполне, но тогда вопрос одежды встанет у меня.
— У меня встанет, — пошлит Данил, но добавляет. — Этот вопрос я уже решил.
Хмурюсь, но я уже просекла, что Староверов любит играть в куклы, и спорить с ним себе дороже.
— Ви, в качестве компенсации могу предложить тебе, как выспишься, сходить в бассейн. Вика говорит, ты любишь поплавать, — и не соблюдая никакой конспирации, Данил целует меня в висок и уходит собираться на работу, или куда он там.
— Да ладно, — веселится
