— Издержки профессии.
— Как долго ты работаешь наемным убийцей? — спрашивает она, и я чувствую, что каждая пара ушей прислушивается к нашему разговору.
— Я говорил, что после окончания Оксфорда в течение двух лет тренировался с наемниками. Когда я покинул Непал, пару лет служил в армии США. Оттачивал навыки в Афганистане и Ираке, и создал себе блестящую репутацию, которую использовал, когда уехал оттуда, чтобы стать снайпером по найму. Недавно я ушел во отставку, чтобы сосредоточиться на своих семейных обязанностях.
— И все же ты приехал сюда, чтобы поработать, — говорит она, когда двери открываются и мужчины проверяют коридор, ведущий в мою квартиру.
Там чисто, и мы, разговаривая, идем позади них.
— У меня не было выбора. Мне сказали, что за мной придет брат человека, который был моим последним убийцей. Я провел расследование, и оно показалось мне логичным, но я знал, что есть вероятность, что это ловушка.
— Они заманили тебя обратно в Берлин, — делает она правильное предположение, когда я открываю дверь в квартиру. — Для чего?
— Это вопрос на миллион долларов, — мужчины осматривают квартиру, только потом разрешают моей жене войти внутрь.
Они уводят Ивана в гостиную, а Катарина идет следом за мной в ванную. Я достаю аптечку из настенного шкафчика, стискивая зубы, когда боль пронзает руку. Кровь стекает между моими пальцами на холодный белый кафель.
— Сядь, — приказывает она, забирая у меня из рук аптечку и мягко усаживая меня на закрытое сиденье унитаза. Используя свой нож, она срезает рубашку, оставляя меня с обнаженной грудью. — Мне было интересно, откуда у плейбоя столько шрамов на теле, — говорит она, протирая ватный диск спиртом. — Кажется, теперь понятно.
— Еще одна опасная работа, — шиплю я, пока она промывает рану. — Это не первый раз, когда кто-то пытается меня убить. О Призраке ходят легенды, и всегда найдутся придурки, которые пытаются украсть корону. Я стискиваю зубы и впиваюсь ногтями в бедро, пока она осторожно ощупывает мою рану.
— Я слышала, в наших кругах тебя называли Призраком, потому что ты постоянно пропадал без вести, и редко посещал мафиозные мероприятия. Я также слышала о наемном убийце, Призраке, но никогда бы в жизни не подумала, что это один человек, — она осматривает мою рану и, нахмурившись, говорит: — Это чертовски гениально. Прятаться у всех на виду.
Я одариваю ее улыбкой, и гордость переполняет мою грудь.
— Я всегда получал от этого огромное удовольствие. Никто бы не заподозрил, и я держал свою личность в строжайшем секрете. Я известен в снайперских кругах, но у нас есть кодекс. Мы никогда не сообщаем настоящие имена посторонним.
— Это не просто поверхностное ранение, — говорит она, сообщая мне то, что я уже знаю. — Я вижу пулю.
— Тебе придется вытащить ее, — достаю пинцет и протягиваю ей. — Если не сможешь этим, воспользуйся пальцами.
— Будет чертовски больно.
— Я знаю, — достаю миниатюрную бутылочку виски и осушаю ее целиком. — Сделай это. У меня нет времени идти к врачу, и я не могу рисковать, отправляясь в больницу.
Она без предупреждения погружает пальцы в мою рану и роется там. Я до крови прикусываю губу.
— Блять, — я шиплю сквозь стиснутые зубы, сильнее впиваясь ногтями в бедро.
Она не разговаривает, полностью сосредоточена на своей работе.
— Все, — говорит она пару минут спустя, когда из моей руки снова течет кровь.
— Черт возьми, спасибо, — говорю я, когда она бросает пулю в раковину. Протягивает мне вторую мини-бутылочку, но я качаю головой. — Я приму обезболивающее. Мне нужно собраться с мыслями, чтобы допросить этого придурка, замести следы и вытащить нас отсюда.
— У меня есть готовый самолет, и я могу организовать транспортировку на частный аэродром, как только мы будем готовы к вылету.
— Хорошо, — я киваю. — Скажи своему пилоту, чтобы он зарегистрировал маршрут до Лондона.
— Почему в Лондон? — она вытирает кровь с моей руки влажной тряпкой.
— Парень, который все это устроил, сейчас там. Мне нужно нанести визит Якоби.
— Он узнает, что ты приедешь, как только поймет, что у этого придурка ничего не вышло.
— Именно поэтому я отправлю бригаду, чтобы они задержали его, — я осматриваю рану. — Можешь промыть еще раз, чтобы я наложил швы?
Она тщательно промывает рану и придерживает мою кожу, пока я накладываю швы.
— Ты уже делал это раньше, — говорит она, когда я заканчиваю.
— Бесчисленное количество раз. Это один из навыков, которые я приобрел в армии, — я встаю, отбрасывая в сторону остатки своей рубашки, притягиваю жену к себе и целую. — Мне следовало бы разозлиться на тебя за то, что ты шпионила за мной, ведь это было опасно, но я не могу на тебя ругаться.
— А я рада, что решила не преследовать тебя в метро. А поехала прямо к тебе домой. Если бы я этого не сделала, то, возможно, вовремя не поняла бы, что происходит, — по ее телу пробегает дрожь. — Ты чуть не умер, Массимо, — ее теплая рука ложится мне на грудь. — Я напугалась.
— Я жив, — я целую ее. — Ты жива, — целую ее снова. — И сделаю все, чтобы так оно и оставалось.
— Мы живы, — поправляет она меня, и я улыбаюсь.
Она впервые говорит, что мы — команда, и делает это искренне.
Это поворотный момент.
Момент, когда мы опускаем все барьеры и по-настоящему раскрываемся.
Сначала мне нужно разобраться с паразитами, а затем поговорить по душам со своей женой.
— Да, — говорю я. На ее лице отражается уязвимость, но к ней примешивается счастье, которое я редко вижу на ее лице. — Ты выглядишь счастливой.
— Верно, — тихо признает она, кладя голову мне на плечо.
Я обнимаю ее здоровой рукой и кладу подбородок ей на макушку.
— Никогда больше так не делай, Массимо. Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится.
— Я тоже, mia amata, и отныне мы будем противостоять всему миру.
— Да, — она поднимает подбородок. — Хороший план.
— Больше никаких секретов, — предупреждаю я.
Она нервно сглатывает, но ее лицо остается серьезным, а глаза решительными.
— Больше никаких секретов.
***
— Говори, придурок, — твердит Катарина полчаса спустя, когда Иван приходит в себя после того, как она ввела ему какое-то вещество. Его руки и ноги привязаны к стулу, стоящему посреди моей гостиной. Наши люди охраняют окна и входную дверь.
— Кто эта сука? — рычит Иван, свирепо глядя на меня.
Я бью его по лицу.
— Не смей проявлять неуважение к моей жене.
— Жене? — он выплевывает это слово так, будто оно ядовитое. — Теперь ясно.
Я прижимаю нож к его шее.
— Начинай говорить. Зачем было это нападение?
Иван не самый меткий стрелок и не самый блестящий стратег — о чем свидетельствует его никудышное выполнение этой работы, — но он не настолько глуп, чтобы попытаться напасть на меня сам. Никто из моих бывших коллег не стал бы этого делать. Когда я объявил о своем уходе, многие порадовались. Вот почему нет никакого смысла преследовать меня. Или же кто-то боится, что я могу рассказать важную информацию.
— Не знаю. Якоби связался со мной. Сказал, что клиент хотел остаться неизвестным, — он злорадствует, как настоящий придурок. Иван — не самый популярный убийца, так что это может означать только одно: личные предъявы. У меня есть подозрения, но я бы предпочел не высказывать их, пока не поговорю с Якоби.
— Если я узнаю, что ты лжешь, я выпотрошу каждого члена твоей семьи, — Иван родом из многодетной семьи, и у меня есть информация, позволяющая при необходимости сблизиться с ними. У меня есть информация о каждом клиенте, каждом коллеге и конкуренте, а также об их семьях и друзьях. Я лично составлял каждое досье с помощью Алланте и Фиеро. Если мир мафиози и научил меня чему-то, так это тому, что всегда нужна страховка.
Я показываю ему фотографии на своем телефоне, и он бледнеет.
— Я спрошу еще раз. Кто меня подставил?
— Клянусь, я не знаю. Клянусь, меня нанял Якоби. Только у него есть ответы на все вопросы, — он сглатывает. — Надо было отказаться. Я виноват, но клянусь, если ты меня отпустишь, наши пути больше никогда не пересекутся.
