и толкаю бедра ровно настолько, чтобы мой член наполовину вошел внутрь. Она тянет меня за волосы и открывается мне еще больше. Моя сдержанность висит на тончайшей ниточке, поэтому, когда она приглашающе поднимает таз вверх, она полностью ломается. Я вошел в нее, погружаясь в ее шелковистое тепло.
— Твоя киска была создана для меня. Покусывая ее блестящую кожу, я провожу губами по линии ее подбородка. — Тебе нравится, как мой член наполняет тебя до краев?–
— Да. — Гортанный стон рядом с моим ухом.
— Хороший. Потому что с этого момента это единственный член, который у тебя когда-либо будет внутри. Я отступаю, затем снова погружаюсь в нее. — Ты остаешься на Сицилии, Василиса. Навсегда.–
— Нет я не.–
Я хватаю ее за подбородок пальцами и приковываю к себе взглядом. Лицо ее покраснело, губы дрожат, но взгляд ее ярок и решителен.
— Ты дал мне слово—, продолжает она. — Когда я закончу ремонтировать ваши системы, я буду свободен.
Я теряю свое вечно любящее дерьмо.
Схватив ее за шею, я погружаюсь в нее. Мое здравомыслие ушло. Мое чувство реальности — несуществующее. Я опустошаю ее опухшие от поцелуев губы, вбиваясь в нее, как сумасшедший. Единственное, что я могу понять, — это тяжелое дыхание Василисы, ощущение ее ног, сжимающих мою талию, и запах ее шампуня. Мой шампунь. Я никогда не позволю ей использовать какой-либо другой. Она моя.
Мои глаза прикованы к ее лицу, впитывая каждую ее деталь. То, как ее губы раздвигаются, когда она вдыхает каждый раз, когда я вхожу в нее. Пряди ее волос прилипли к покрасневшему лицу. Трепет ее длинных черных ресниц, когда она скачет, наслаждаясь тем, что я ей доставляю. На свете нет прекраснее зрелища.
Кровать скрипит и протестует под нашим весом. Прерывистое дыхание Василисы переходит в ярые крики, когда она приближается к краю. Я чувствую, как ее стены сжимаются вокруг меня, но заставляю себя сдерживаться. Это самая великолепная пытка. По мере приближения ее кульминации я меняю темп и продолжаю двигаться внутри нее с намеренной медленностью, продлевая восхитительное напряжение между нами. Наконец, ее тело снова начинает трястись, и громкий крик срывается с ее губ, когда она достигает пика экстаза. Я позволил ей насладиться этим блаженством всего на мгновение, а затем резко, по яйцам, вошел в ее тугую маленькую пизду, вызвав еще один оргазм, прежде чем она успокоится в последний раз.
Передо мной всплывает белая вспышка, и меня одолевают спазмы, когда моя сперма окрашивает внутренности Василисы. Мои легкие с трудом втягивают достаточное количество кислорода, и в груди оседает жар. Я никогда не чувствовал этого. Слишком много моей крови перенаправилось на мой член?
Или, может быть, именно таково это — заниматься любовью с тем, в кого ты влюблен.
Я просыпаюсь от шума разбивающихся волн и спорящих голосов, доносящихся откуда-то снизу. И слабые следы знакомого аромата. Я моргаю и открываю глаза, мой взгляд останавливается на красной бархатной коробке, лежащей на тумбочке.
Прошла неделя с тех пор, как Рафаэль взял меня на свою яхту. Семь дней с тех пор, как я погрузился в неизведанные воды. Вместо того, чтобы всплыть и оказаться рядом с твердым берегом, я плыву по течению больше, чем когда-либо.
Мы до сих пор проводим — рабочие— вечера в офисе Рафаэля. Я продолжаю пытаться исправить странные проблемы в системах его компании, которые продолжают возникать, что бы я ни делал, чтобы разобраться в них. Рафаэль продолжает прятаться в своем темном углу, потягивая вино, пока не заявляет, что на ночь мы закончили.
Но есть существенное отличие от этой — новой— нормальности. Когда я направляюсь в спальню, Рафаэль следует за мной.
И мы трахаемся.
Почти в полной тишине. Если не считать наших стонов, ворчания и постоянного одышки. Мы просто занимаемся сексом.
Много-много умопомрачительного, безумного секса.
Он оставляет меня настолько утомленным, что я не могу проснуться раньше полудня следующего дня. Когда я наконец встаю, Рафаэля уже нет, и единственным доказательством того, что мы провели ночь вместе, является моя воспаленная киска и запахи кипариса и апельсина в воздухе.
И каждый день на тумбочке возле моей кровати появляется новая бархатная коробочка.
Первым подарком стало красивое золотое колье с бриллиантовой подвеской-капелькой. Я испытал искушение. так чертовски хотелось сбросить эту штуку в море. Мне удалось сдержаться. Вместо этого в тот вечер я швырнул коробку в голову Рафаэля, прежде чем сесть за стол. Он даже не прокомментировал это. Просто поймал ожерелье и спрятал его в карман.
На следующее утро — новая бархатная шкатулка. Чуть большего размера, в нем находится комплект серег с сапфирами и браслет. Я оставила его возле его бокала с вином, прежде чем пройти через дверь офиса. Наш пол разозлился, но мы не сказали ни слова.
День третий — еще одно ожерелье. На этот раз из розового золота с огромным пасьянсом круглой огранки. Великолепный классический вид. На всякий случай я сунул его ему в руку. Он принял это без жалоб. Брюки в кармане, и его не было видно.
Наручные часы на четвертый день. Твердое золото и покрыто бриллиантами. На пятый день дизайнерский набор — аншлаг— серьги, колье, браслет и даже брошь — все в инкрустированном бриллиантами футляре. На шестой день чертова тиара!
Каждую ночь я возвращал ему подарок, не сказав спасибо. И каждый раз Рафаэль просто убирал его. Ни слова. Ни звука возмущения. Просто набор инструкций по моему следующему заданию.
А потом секс.
Эпично. Сырой. Секс.
О чем никто из нас не говорит.
Я откидываю одеяло и сажусь на кровати. Что будет сегодня? Еще часы? Еще одно ожерелье? Тот, который весит половину моего золота и драгоценных камней?
Вздохнув, я поднимаю крышку подарочной коробки.
И смотреть на содержимое, не в силах дышать.
Нежная цепочка из белого золота довольно простой конструкции с небольшой подвеской в виде ландыша. Полированные стебли украшают капли цветов бриллиантами классической огранки, а листья украшены драгоценными камнями маркизы.
Осторожно я поглаживаю блестящую фигуру кончиком пальца, в то время как тепло разливается по моей груди. Это выглядит изысканно и дорого, но не идет ни в какое сравнение с другими экстравагантными подарками.
Это единственное, что говорит напрямую со мной. Это единственный, кто нас признает. Не его богатство.
Когда я достаю цепочку из коробки, из-под атласной подушки выпадает желтая наклейка. Он падает на пол и приземляется лицом вниз.
