Остальное я сделаю сам. Теперь моя очередь бороться за наше будущее.
Я пьяна от его слов и собственных ощущений. Задыхаюсь.
Слишком остро и отчаянно сложно, но… но я хочу, чтобы за меня боролись. За нас. За Ксюху, которая заслуживает того, чтобы у нее были оба родителя.
— Хорошо, — прикрываю глаза, собираясь духом, — я готова попробовать. При условии, что ты не станешь давить на меня и торопить.
— Никакой спешки.
— Если еще раз сделаешь больно…
— Ни за что.
— Или предашь…
— Никогда.
Звучит уверенно, но я все-таки довожу свою мысль до конца.
— Если поступишь так, то я, не раздумывая, вычеркну тебя из своей жизни. В этот раз навсегда.
— Я понял.
— И это… — смущаюсь, — замуж можешь не звать. Не пойду, пока не буду уверена, что у нас есть будущее. И все недовольные могут идти лесом… Я имею в виду своего отца прочих родственников.
— Согласен. Все лесом, — Смолин предельно серьезно кивает, но голубые глаза улыбаются.
Он меня смущает.
— Возможно, ждать придется очень долго.
— Я самый терпеливый сукин сын на свете. Ты же знаешь.
Я знаю только одно. Я – безумная, раз снова ввязываюсь в эту авантюру, но именно сейчас чувствую себя более живой, чем за несколько прошедших лет. И да, я верю голубоглазому демону, но ни за что в этом не признаюсь, пока он докажет серьезность своих намерений.
Я не собираюсь в нем растворяться, не собираюсь снова класть свою душу на алтарь этих отношений. Теперь все в его руках. Пусть хоть наизнанку вывернется, кто я такая, чтобы мешать ему в борьбе за наше счастье?
Слова заканчиваются. Мы просто смотрим друг на друга и молчим. Между нами много боли и ошибок, но есть и надежда, которая с каждой секундой становится все крепче.
Я не могу разорвать зрительный контакт и не хочу. Не дышу, когда Кир касается моей щеки и ведет кончиками пальцев по коже. Снова привыкаю к его прикосновениям. Теперь они другие. В них есть то, чего раньше не хватало. Чувства. И притяжение.
Именно оно медленно, но верно подталкивает нас друг к другу.
Я испытываю потребность поцеловать его. Заново узнать, каковы его губы на вкус. Безрассудно? Да. Страшно? Очень. Хочу ли это прекратить? Нет.
Но в самый ответственный момент, когда между нами остаются считанные сантиметры, из комнаты раздается требовательный плач.
Кирилл криво усмехается и отпускает меня:
— Вперед. Принцесса ждет нас.
Я иду к дочери и меня поматывает. Я будто хмельная.
И, кажется, непростительно счастливая.
Полтора года спустя
Гости снуют по залу, а мне так жарко, что рвусь на свежий воздух.
На улице лето, и уже неделю стоит прекрасная погода. Не жарко, и без дождей. Хочется сбежать куда-нибудь на природу, в загородный дом, и неспешно качаться на гамаке, попивая апельсиновый сок из высокого бокала.
— Сама значит сбежала, а меня на растерзание толпе оставила? — раздается ворчание позади меня и на талию ложатся чужие руки.
Хотя какие они чужие? Свои, родные. Те, к которым я привыкла, и которые защищают от невзгод.
— Что-то я притомилась, — честно признаюсь и приваливаюсь к широкому плечу, — слишком неугомонный ведущий. У меня уже голова кругом. А гостям нравится…
— Предлагаю по-тихому сбежать. Уверен, никто даже не заметит нашего отсутствия.
— Заметят. Молодожены как никак.
Да. Я снова в белом платье. Снова гости и кольцо на безымянном пальце. Через час-другой снова придется метиться веником в толпу. И снова Смолин рядом.
История повторяется, с одной лишь разницей. В этот раз ВСЕ по-другому.
Платье – простое и элегантное, без оборок, подъюбников и прочей ерунды. Кольца – без насечек. Гости – не те, которых пригнали родители, чтобы похвастаться свадьбой детей, а наши, которых мы сами позвали, наплевав на недовольство родственников. Место – уютный маленький ресторанчик, а не огромный холодный банкет-холл. Ведущий – молодой и озорной, не позволяющий заскучать ни на минуту.
Но самая большая разница не в этих мелочах, а во взгляде человека, стоящего рядом со мной. Его глаза, как и прежде светлые, словно арктический лед, но холода в них больше нет.
Мы победили холод. Это было долго и непросто, пришлось пройти сквозь пустыню его равнодушия, и бурный поток моего недоверия. Но справились.
Смолин не обманул. Тогда, полтора года назад, сидя передо мной на корточках на моей маленькой кухне он поклялся, что больше не обидит, не предаст, исправит все, что успел сломать в наш первый заход. И ни разу за это время не нарушил своего обещания. Спокойно и методично он шел к своей цели. Не давил, не гнал лошадей и не требовал от меня ровным счетам ничего. Просто изо дня в день был рядом, делом доказывая, что его клятвы – это не пустые слова.
Он как волк. Лапу себе готов отгрызть, если попадет в капкан, но если принял, то будет рядом до конца.
Я ни разу не пожалела о том, что дала нам второй шанс. Да, сомнений были. А что если ему надоест? Что если передумает? Что если я снова добровольно иду в западню?
Но в какой-то момент я устала об этом думать, и просто решила: будь что будет. Если он – тот, кто мне нужен, значит, у нас все получится. А если подведет – значит наши пути просто разойдутся.
Он не подвел.
Сказал, что все решу и все исправлю – и все решил. И исправил.
Не сразу, не с нахрапа, не грудью на амбразуру. А спокойно и размеренно. По Смолински.
Один раз только выдал свою неуверенность, когда спустя год с рождения дочери снова сделал мне предложение. Стоял такой, суровый, серьезный, а ручонки-то дрожали, когда коробочку с кольцом открывал.
Это и подкупило. Я окончательно убедилась, что ему не все равно, что он боится меня потерять. Убедилась и сказала «да».
И вот знаменательный день нашей повторной свадьбы, начало нашей семьи. И в этот раз это не союз бестолковой, наивной девочки и равнодушного демона. Это союз двух людей, которые ценят друг друга, понимают. И любят.
Я влюбилась в Смолина с первого же взгляда. Он – гораздо позже. Но это не помешало нам в конечном итоге совпасть.
При чем хорошенько так совпасть. Одному совпадению уже полтора
