Ознакомительная версия.
Оля зашла внутрь и разделась.
Здесь пахло мылом, размокшим деревом – словом, тем особенным запахом, который бывает в старых деревенских банях и таких вот душевых…
Открутила кран и подставила лицо воде, – теплой, лившейся неспешной струей. Сквозь щели в стенах было видно, как ветер шевелит траву, и золотые блики бежали по мокрому полу.
«…зачем она так сказала? Нет, она сама не знает, что такое любовь, и вообще как посмотрю, никто ничего не знает, и все живут одним днем… и еще – все играют чужие роли, и играют плохо…» Оля закрыла глаза, вода текла у нее между лопаток и щекотала спину.
Где-то неподалеку хрустнула ветка.
– Кеша, ты? – крикнула Оля, уменьшив напор воды.
– Нет, это я… – тень мелькнула между досок, заслоняя солнце. Это был Павел.
– Подглядываешь? – усмехнулась она. – Как там таких людей называют?.. а, вуайеристы!
– Пусти меня, – вдруг сказал он.
В первый момент Оля решила, что ослышалась, а потом она засмеялась рассерженно:
– Одна-ако… Что за наглость, а?! Я, пожалуй, расскажу Кеше, что ты ко мне пристаешь.
Она прижалась к деревянной, влажной и шершавой двери, пытаясь разглядеть Павла между неплотно пригнанных досок. «Ну вот, я тоже сейчас играю. Верную невесту, которая любит только своего жениха…»
– Брось его, – нахально предложил Павел. – Он слишком правильный, он всего боится… а больше всего – своей матери. И он не знает, какая ты на самом деле.
– И какая же я? – задыхаясь, надменно спросила Оля. – О чем ты?..
– Ты сильная. И ты очень красивая, как… я даже не знаю, с чем тебя можно сравнить… ты – как солнце!
Оля снова расхохоталась.
– Почему ты смеешься? – сурово спросил Павел. – Еще ты добрая, великодушная, справедливая, нежная… Ты помнишь, как нам хорошо было вместе?..
Оля снова встала под душ.
– Уходи, – недобро произнесла она. Вода показалась ей почти ледяной. Она скрестила руки на груди, положив их ладонями на плечи – словно замок на себя повесила.
– Ну вспомни… Пожалуйста, вспомни! – с отчаянием произнес Павел.
Оля не выдержала и закричала:
– Да помню я! Вспомнила все – буквально несколько дней назад!
Павел замолчал удивленно. А потом спросил, прижимаясь с той стороны вплотную к двери:
– Что, правда?
– Правда! – с яростью ответила Оля.
– И как мы…
– И как мы, и как ты, и как я! Все до мельчайших подробностей! – перебила она его. – Но никакой радости я от этого не чувствую! Мне противно и стыдно за то, что я изменяла Кеше, а ведь только его я люблю на самом деле… Я только одно для себя оправдание нахожу – я была не в себе!
Павел затих.
– Что ты молчишь? – нетерпеливо спросила она и снова прижалась к двери, теперь их разделяла лишь тонкая деревянная перегородка. – Ответь же!
– Что? – шепотом спросил он.
– Что-нибудь… – пробормотала Оля.
– Открой мне.
– Ну вот, опять… – едва не плача, сказала она. – Зачем ты мучаешь меня? Оставь меня в покое!
– Значит, тебе тоже без меня плохо! – Он засмеялся едва слышно.
– С чего ты взял?
– Ты же сама только что сказала, что мучаешься!
– Это не я, это ты!..
«А если правда – открыть? – вдруг с ужасом подумала она. – Впустить его, а потом снова закрыть дверь. Никто не увидит, никто не узнает!»
Она представила их объятия во влажном, мыльном сумраке душевой. Прикосновение его ладоней, уже знакомое…
От одной этой мысли у нее перехватило дыхание. Она протянула руки к защелке, а потом тут же отдернула их назад. Никогда с ней не было ничего подобного, и никогда ее желание не было столь сильно. «Это не любовь, это страсть, банальная и неконтролируемая… – подумала она. – А страсть всегда быстро проходит! Надо только перетерпеть. Иначе можно разрушить себе всю жизнь…»
– Уходи, – сказала она.
– Оля…
– Нет.
– Оля… Дезире!
– Немедленно убирайся! – со злостью произнесла она. – Какая я тебе, к чертовой бабушке, Дезире!..
Павел замолчал, а потом, через несколько мгновений, Оля услышала его удаляющиеся шаги.
Вода в баке почти кончилась и теперь текла тоненькой, словно ниточка, струйкой.
Оля вытерла лицо полотенцем. «Нет, надо что-то с этим делать!» – в отчаянии подумала она.
Павел зашел на веранду отцовского дома, в этот час совершенно пустую. Он не владел собой до такой степени, что у него тряслись руки. «Повешусь… – с каким-то мучительным удовольствием подумал он. – Удавлюсь – не так, как Фаня двадцать лет назад, а по-настоящему… Утоплюсь. Нет – застрелюсь! Кекса было не жалко, а себя – тем более!..»
Деревянные вощеные половицы скрипели у него под ногами, когда он ходил из угла в угол.
Белые занавески трепетали у распахнутых окон, и было слышно, как отец на втором этаже диктует что-то Кристине.
– …искусство в наши дни уже не принадлежит народу, – доступ к нему есть лишь у кучки избранных, так называемой интеллектуальной элиты… – раздавался скрипучий голос отца.
Павел захлопнул окна с той стороны веранды, над которыми был кабинет отца, и подергал ручку у буфета. «Ах да, ключи у Муры…» – вспомнил он. Но искать домработницу ему совсем не хотелось, и Павел с помощью какой-то шпильки, лежавшей тут же, на широком дубовом столе, открыл дверцу у буфета. Сразу же наткнулся на прозрачную, золотисто-янтарного цвета жидкость в хрустальном графине. Открыл крышку, понюхал… Коньяк.
Налил рюмку, залпом опрокинул в себя.
«Сопьюсь. Стану алкоголиком. Пусть знает, что это все из-за нее!»
Он налил еще рюмку. Потом еще, словно пытался потушить огонь внутри себя…
Дезире была идеальной женщиной. Дезире он нежно любил, потому что она была воплощенной гармонией, естественной и простой, как природа.
А вот к Оле Журавлевой он испытывал иные чувства. Ее он тоже любил, но вместе с тем и ненавидел, потому что она иногда его раздражала, раздражала до исступления. В ней было много хорошего, но было и такое, что он напрочь отвергал… Ангел и демон в одном флаконе. Обычная женщина, одним словом… Она была солнцем, которое светило не для него.
– Так-так… – в дверь неожиданно заглянула Лера. – Кто это у нас тут? И что мы тут делаем?
– Мы тут напиваемся в одиночку, – ответил Павел откровенно. – Не хочешь присоединиться? Создать компанию бывшему мужу, так сказать…
– Вроде бы до вечера еще далеко? – пожала она плечами. – Ну да ладно… Наливай, – она достала еще одну рюмку из буфета.
Павел плеснул ей коньяка.
Когда-то он тоже любил эту женщину и она тоже казалась ему идеальной. Пока не понял – уж это солнце светит точно не для него…
Ознакомительная версия.
