Фейт владела пентхаузом в центре Сиэтла и элитной хоккейной командой. У нее было больше денег, чем она могла потратить, и все же она не могла перестать улыбаться как дурочка при мысли о маффине за два доллара.
— Спасибо.
Он протянул руку к пуговицам в виде лягушек на ее платье:
— У меня был скрытый мотив.
Фейт подняла руку и вытащила нефритовые палочки из волос:
— Звучит волнующе.
— В понедельник я провел лучшую игру в своей жизни. Я не очень-то суеверный, но начинаю верить, что это имеет какое-то отношение к ночи перед игрой.
Фейт бросила палочки на стол, и ее волосы рассыпались по плечам:
— Значит, ты должен заниматься со мной сексом на удачу перед каждой игрой, или тебя могут сглазить.
Саваж начал расстегивать пуговицы на ее платье:
— Я знаю, ты захочешь поступить правильно.
— Пожертвовать собой ради команды? — Фейт вытащила полы его рубашки из брюк.
— Твоя очередь.
— Да, но что если… — она подняла руку. — И я не говорю, что это случится, но что если мы займемся сексом, а вы проиграете? Это будет значить, что я принесла тебе неудачу.
Тай оторвал взгляд от пуговиц, как будто даже не думал об этом:
— Милая, секс с тобой делает меня самым удачливым сукиным сыном.
— Спасибо. Я думаю.
Тай пожал плечами и продолжил расстегивать пуговицы:
— Если мы проиграем, это просто будет значить, что облажался кто-то еще. Что это не наша ошибка. Мы выполнили свой долг.
Фейт засмеялась:
— И мы должны выполнять «свой долг» перед каждой игрой?
Тай кивнул:
— По крайней мере, один раз, — и стянул платье, которое, скользнув по рукам Фейт, упало у ее ног.
Она толкнула Тая в грудь, отходя на шаг и откидывая платье в сторону:
— Никуда не уходи.
Одетая лишь в черный кружевной лифчик, такие же стринги и красные туфли от Валентино, Фейт вышла из комнаты, а через секунду вернулась, неся стул. Поставив его в центре комнаты, она сказала:
— Садитесь, мистер Саваж.
— Что ты задумала?
— Мой долг удостовериться, что капитана моей хоккейной команды никто не сглазит. — Фейт подошла к стереосистеме и настроила радио на волну тяжелого рока. Из колонок раздался многолетний хит стрип-клубов всей страны. Фейт танцевала под «Насыпь на меня немного сахара» больше раз, чем могла вспомнить. Сегодня ей не нужно было вживаться в роль. Она хотела подарить удовольствие Таю и себе. Она хотела вскружить ему голову и заставить задыхаться. Точно так же, как он делал это с ней. Повернувшись, Фейт посмотрела на него, все еще стоявшего у стула, наблюдавшего за ней. — Я же велела тебе сесть. — Она провела рукой по шее и подняла волосы, скользя другой рукой по животу. Прошли годы с тех пор, как она танцевала для мужчины, но Фейт ничего не забыла. Она направилась к Саважу: шаг, шаг, остановка… шаг, шаг, остановка, лаская свое тело, разглядывая Тая с головы до ног и позволяя своему взгляду становиться жарким и чувственным.
Его взгляд двигался вниз по ее телу, задержавшись на руках, прежде чем опуститься к ногам.
— Мне нравятся эти туфли.
— Спасибо. — Шаг, шаг, остановка… шаг, шаг, остановка. — Я уверена, ты хорошо знаешь, каковы правила.
— Нет никаких правил, — ответил Тай, садясь.
Сексуальная улыбка коснулась губ Фейт.
— Никаких прикосновений, — предупредила она, скользя ладонями вверх и обхватывая грудь. — Я могу трогать тебя. Ты меня — нет.
Его алмазно-голубые глаза пристально смотрели на нее:
— А-а-а. Эти правила.
Обходя Тая, пальцами касаясь его плеч, Фейт улыбнулась. Остановившись сзади, наклонилась и провела руками по его груди. — Я горячая, липкая конфетка, — шептала она ему на ухо, вторя словам песни. — С головы до ног. — Фейт продолжила двигаться вокруг Тая, затем села верхом к нему на колени.
Саваж провел ладонями вверх по ее ногам до обнаженных ягодиц и прижался лицом к ложбинке между грудями.
— Никаких прикосновений, — убирая его руки со своей попки, напомнила Фейт, в откровенных трусиках танга устроившись в нескольких сантиметрах от молнии на его брюках. Проведя руками по мощной груди Тая, Фейт начала покачивать бедрами, придвигаясь все ближе к выпуклости на его брюках, но не касаясь ее.
Низкий грудной звук вырвался из горла Тая, и он со свистом втянул воздух:
— Потрогай меня, Фейт.
— Я это и делаю.
— Ниже.
Вместо того чтобы сделать, как он просит, она встала и начала дразнить его прикосновениями рук и тела. Сняла галстук Тая, рубашку и терлась о него, зажигая огонь и возбуждая их обоих. Ее затвердевшие соски слегка касались его груди сквозь тонкое кружево лифчика.
Тай потянулся к Фейт, но она выскользнула из его рук.
— Ты убиваешь меня, — сказал он. Его голос был хриплым от желания. — Давай, скользни своими маленькими ручками в мои брюки, а я запущу руки в твои трусики.
— Звучит соблазнительно, но я уверена, что это против правил, — она повернулась спиной и села, прижимаясь к нему обнаженной попкой. Его ладони скользнули вверх по спине Фейт, и Тай расстегнул ей лифчик. — Это точно против правил.
— К черту правила, — Саваж поцеловал ее спину и провел руками вверх по животу, накрыв ладонями обнаженные груди. — Мы не играем по правилам.
— Ты бы удивился, если бы узнал, сколько мужчин засовывали номера своих телефонов мне в стринги.
Тай нисколько бы не удивился. Фейт лежала, положив голову на его голую грудь, и водила пальчиками по его животу. От кончиков её коротких ногтей по животу и паху распространялось пламя, и если бы у Саважа было время, он бы снова занялся с ней любовью. Если бы у него было время, Фейт точно бы станцевала перед ним ещё раз. Она была красива и эротична, и ему это нравилось.
— Ты звонила кому-нибудь из них?
Она посмотрела на него и закатила глаза:
— Шутишь? Будто я стала бы серьезно относиться к мужчине, которого встретила в стриптиз-клубе.
— Я бывал в стриптиз-клубах раз или два.
— Не удивительно. Стрип-клубы привлекают спортсменов и музыкантов, как пикник муравьев.
— Да я уже несколько лет в них не ходил, — стал защищаться Тай, хотя не был уверен, почему чувствует в этом необходимость. Он провел рукой по спине Фейт, наслаждаясь ее гладкой кожей. — Мой отец до сих пор любит стриптизерш.
— Что объясняет его влечение к моей матери.
— Твоя мать была стриптизершей? — И снова Тай не был удивлен.
— Ага. Она была стриптизершей и иногда барменшей.
— Звучит, будто она усердно трудилась.
— Да. И отдыхала не менее усердно. Я часто бывала одна.
