— Смокинг для «Уол-Марта»? Ну, это уж слишком, — рассмеялся Куинн и отправился в душ. Холодная вода на полную мощность. В надежде, что тогда он проснется и поймет, что ему всего лишь приснился кошмар.
Но он вовсе не спал и прекрасно осознал это, когда вернулся в гостиную и увидел дядю Альфреда, надевавшего белейшие кроссовки с режущей глаз отделкой пурпурного и голубого цветов. Он завязал вторую, слегка покрутил носом, потом выпрямился и прошелся по ковру, наклонив голову и обозревая свою новую обувь, пока не наткнулся на Куинна.
— А, сынок, что скажешь? Никогда не носил ничего подобного. Разумеется, у меня бывали теннисные туфли, но ничего похожего на это. Однако Джим считает это безумно модным, и я не хочу отставать. Даже купил десяток таких рубашек, — добавил Альфред, похлопывая себя по животу. — Всех цветов радуги и две белые. И слаксы. Тоже новые. Нельзя же погубить все дело неправильно подобранным гардеробом, вот что я говорю.
— Мне показалось, вы на мели.
— Так и есть, мой мальчик. И единственное, что может сделать человек с расстроенными финансами, — купить себе что-нибудь. Это значительно поднимает настроение, не говоря уже о том, что концентрирует мозги. — Он сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух. — Так куда ты меня отведешь, чтобы подыскать мне место, без которого, по мнению Сомертона, мне не удастся поднять свои моральные устои, избавиться от угрызений совести или от другой подобной ерунды?
— Это еще надо посмотреть. — Куинн подошел к окну и взглянул на улицу.
Он знал все автомобили, которые обычно там парковались, и сегодня увидел среди них один новый. Черный, с двумя дверцами, но не взятый напрокат. У прокатных в соответствии с законом не затемнялось стекло со стороны водителя.
— По-моему, Тони нужна посудомойка. — Куинн повернулся к дяде Альфреду и ухмыльнулся от уха до уха. — Думаю, вы подойдете.
Дядя Альфред выставил перед собой руки, словно отражая удар.
— О нет! О нет, нет, нет! По-моему ты не совсем понял, сынок. Тейты не занимаются ручным трудом. И вообще, я только что сделал маникюр… и не имею ни малейшего представления, как выглядит кухня… и не горю желанием узнать… и… и… Почему ты все время смотришь в окно?
— Потому что, сдается мне, у нас появилась компания. — Куинн подошел к дяде Альфреду и грубо вытащил его рубашку из брюк, стоивших двести долларов. — Если уж мне придется следить за вами и за Шелби, то будет легче присматривать сразу за вами обоими в одном месте. А теперь взъерошьте немного волосы. Вот так, хорошо. Надо немного поцарапать ваши кроссовки, когда выйдем на улицу — кстати, мы уходим через черный ход. Вы курите?
— Время от времени выкуриваю сигару. Разумеется, гаванскую. А что? — спросил дядя Альфред, послушно ероша свою роскошную седую гриву.
— Теперь вы курите сигареты, вот что. У меня тут где-то была пачка. — Куинн нашел ее в ящике, открыл, вытряхнул три сигареты, засунул картонку спичек между коробкой и целлофаном, а затем закатал пачку в рукав дяди Альфреда. Отступил и оглядел дело своих рук. — Бороду отныне не подстригаем, хорошо? Так как же мы вас назовем?
— Можешь звать меня Ал. Я всегда хотел, чтобы меня называли Ал.
— Ал так Ал. А дальше?
— Смит? — предложил дядя Альфред и поморщился. — Ал Смит. Нет, на это я не пойду. Тот Ал Смит был демократ, да? Да, в этом я уверен. Пять поколений Тейтов перевернутся в могилах. Как насчет О’Хара? Я всегда считал, что ирландцы умеют повеселиться, и никто не обратит внимания на мою фляжку.
— Я ирландец, Ал, и не заставляйте меня посылать вас в нокдаун. — Куинн вытащил из кармана дяди Альфреда его фляжку. — Это, мой друг, останется здесь. Ясно?
— В отличие от меня ты не рассматриваешь это как большое приключение, да, сынок? — спросил дядя Альфред, идя за Куинном к двери, и поперхнулся, когда Куинн обернулся и сердито посмотрел на него.
— Послушайте, старина. Шелби вас любит. Мне вы тоже нравитесь, хотя не знаю почему. Иначе вы уже давно оказались бы на улице, и пассажиры одного автомобиля могли бы отработать на вас свои удары. Но это не большое приключение. Прежде всего Шелби почует неладное, а тут и так происходит достаточно всякого, чтобы она подхватилась и сбежала.
Дядя Альфред автоматически потянулся к карману слаксов, затем опомнился и спросил:
— У нее какие-то неприятности, да? Ты упомянул об этом два дня назад, но не стал распространяться, поэтому я решил, что ты говорил несерьезно. Но сейчас у тебя слишком уж сердитый вид, так что проблемы, видимо, настоящие. Могу я чем-нибудь помочь?
Куинн посмотрел на старика с серебристой бородкой, искрящимися глазами и розовыми носом и щеками. Первейший, если не уникальный, щеголь с Мейн-лейн, он оделся так, чтобы сойти за посудомойку, и все равно смотрелся вельможей, приехавшим с визитом. Он взял дядю Альфреда за локоть и повел назад, к дивану.
— Сядьте. Нам надо поговорить.
Спустя полчаса, задав друг другу несколько дюжин вопросов, они снова предприняли попытку покинуть здание, но у подножия лестницы встретили миссис Бричта, которая надела свежее домашнее платье и от нее пахло так, словно она только что искупалась в духах.
— Еще раз здравствуй, Альфред, — проворковала миссис Бричта, поправляя свой тугой перманент. — Так ты решил снять одну из моих меблированных квартир? Ты сказал, что, возможно, снимешь после визита к другу. — Она одарила Куинна жестким взглядом, потом посмотрела на Альфреда, и ее взгляд оттаял и смягчился.
Дядя Альфред взял ее руку и поднес к губам, от чего она по-девичьи захихикала. Это потрясло Куинна: он видел миссис Бричта в разных настроениях, но ни одно из них не имело ничего общего с веселостью.
— Моя дражайшая Берта, как я мог не сделать этого, увидев роскошные апартаменты мистера Делейни? А вот и мой задаток…
Он умолк и медленно потянулся к карману брюк.
— О, не глупи, Альфред! Мне совсем не нужен задаток. Уж что-что, а в людях я разбираюсь. Можешь заплатить мне на следующей неделе или в конце месяца. Когда хочешь, как хочешь, — закончила миссис Бричта, проводя пальцем по своей груди, отчего вырез платья слегка оттянулся вниз.
— Я сражен. — Дядя Альфред еще раз поцеловал хихикающей и покрасневшей женщине руку, а затем последовал за Куинном по коридору к черному ходу.
Когда они вышли на улицу, Куинн задался вопросом, что подумает добрая старушка Берта, узнав, что у дяди Альфреда нет ни гроша и что он, вероятно, уедет, не заплатив по счету.
— Отдайте. — Он повернулся и протянул руку за одолженными дяде Альфреду деньгами.
— Нет, сынок, ты не сделаешь этого.
— Отдайте. Сейчас же. — Куинн взял банкноты и пересчитал их. — Ладно, двести долларов оставьте себе. Но это все.
