– Почему? В смысле, что заставило тебя так подумать. Кажется, он влюблен в тебя, – говорю я, потому что так оно и есть. Перед тем, как они совершили совсем не незаметный побег в прачечную, он постоянно бросал на нее взгляды, проверял ее реакцию после каждой своей шутки. Хотел не просто увидеть ее смех, а убедиться в том, что только он был единственным, кто его вызвал.
– Ну не знаю. Отчасти из-за секса.
– А что с сексом? – Она не понимает, что даже еще не рассказала мне, что они переспали? Мы что, стали настолько далеки, и я этого даже не заметила?
– Ну, понимаешь, у нас еще его не было. Это как Дина, которая сильно боялась залететь в прошлом году, да и я просто не готова. Это нелепо, но я так напугана. Не знаю, как быть.
– Никто не знает, что они делают в первый раз, ведь так?
– И я просто так…
Скар останавливается и натягивает одеяло на голову. Не узнаю эту новую Скар. Скар, которая мне знакома, бесстрашная, совсем непохожа на меня, боящуюся таких несущественных вещей, как парней и их тупых, висящих причиндалов.
Я стягиваю с нее одеяло и вынуждаю посмотреть на меня.
– Расскажи мне.
– Я по уши влюблена в него, да так, что не могу этого вынести. Не ожидала, что он мне вообще понравится, хоть чуточку, а теперь, святое дерьмо. Не знаю, что с собой поделать. Все, о чем я думаю, это он, – говорит Скар, и я точно знаю, что она имеет в виду. Я также думаю об Итане – сломанном, непредназначенном для свиданий Итане. Постоянно, даже когда того не хочу. Даже когда то, чем я занимаюсь, не имеет к нему никакого отношения, например, когда напиваюсь с раздражающим Джо и задаюсь вопросом, вписался бы сюда Итан. Он никогда не приедет в Чикаго. Никогда не увидит подвал Скарлетт. Но он все равно побывал здесь, в моих мыслях.
И как это ни глупо, я признаю, что так же думаю об НН. Не о Калебе – реальной версии НН, – а о том, кто в моем телефоне. О том, кто всегда рядом.
Конечно же, он нереален. Мы все выставляем себя в более выгодном свете, когда обладаем дополнительным временем на составление идеального сообщения. Того НН, которого я знаю и которым увлечена, нельзя поместить в реальную жизнь. Он виртуальная родственная душа, а не реальная. Я это прекрасно понимаю.
– Скар, это же потрясающе.
– Нет, это ужасно. Чувствую себя идиоткой. Господи, да это ж Адам. Твой старый-сосед-худший-поцелуй-в-мире. Хотя сейчас он целуется великолепно. – Она снова натягивает одеяло на голову, но я сдергиваю его.
– Взгляни на меня. Он тоже влюблен в тебя. Серьезно, он стал качаться. Я же вижу. А зачем ему еще вдруг ни с того ни с сего начать качаться? И он не может перестать прикасаться к тебе и все время глаз с тебя не сводит. В прямом смысле. Все. Время
Я обнимаю ее, потому что я так рада. Скар заслуживает хорошего парня и всего остального, чего может пожелать. Определенно, она заслуживает счастливого конца романтической комедии о парне по соседству, пусть даже если он технически был моим соседом. Но это практически одно и то же.
И она совершенно права: я уехала и даже на секунду не подумала о том, как мой переезд скажется на ней. Я мало спрашивала про Адама, о ее новой жизни, была лишь сосредоточена только на жалобах на собственную жизнь.
– Мне так жаль, что меня не было здесь с тобой. Я была такой идиоткой. Но теперь я рядом, хорошо?
– Хорошо, – отвечает она, и шмыгает в мое плечо.
– Расскажи мне все, – прошу я, что она и делает.
Чуть позже мы едим суп из тофу с лапшой и острым соусом, приготовленный ее мамой, который, по словам Скар, верное средство от похмелья. Еда остается в желудке, поэтому я считаю это победой.
– Адам хочет, чтоб я сделала ему наклейки с татуировками для его компьютера, – говорит она, и я улыбаюсь. Она действительно втрескалась в него по уши. Неважно, о чем мы болтаем, Скарлетт всегда находит способ упомянуть его в разговоре.
– Они улетные. Определенно, тебе стоит начать продавать их в интернете.
– Ага, он уже выбрал, что хочет, если когда-нибудь решится на настоящую татуировку, но мне хочется сделать такую наклейку, которая будет что-то значить. Которая символизирует его или нас. Но не знаю. Может быть, я слишком тороплюсь.
Мы прихлебываем суп, смотрим в наши мутные миски. Не знаю, слишком ли это быстро. В этой области я не эксперт и не хочу ей все испортить.
– Это твой телефон постоянно вибрирует? – спрашивает Скар. С того момента, как мы сели, я насчитала по меньшей мере десять сообщений, но их может быть больше.
– Ага, – отвечаю я.
– И ты не хочешь их прочесть?
Я специально оставила телефон в сумке. Преднамеренно, вне зоны доступа Федеральной ассоциации говнюков и без зарядки. Когда я включила его утром, то уже получила кучу сообщений, которые побоялась прочитать. Парочку от Агнес и Дри, но я подумала, если они хотят перестать общаться со мной, это сможет подождать до понедельника. И, наверное, самое страшное: одно от НН. Не могу поверить, что была настолько глупой и переписывалась пьяной. Мне необходим телефонный блокировщик, анализатор дыхания. Он вообще существует? Если нет, я обязана изобрести его, взорвать индустрию и заработать миллиард долларов.
– Да не особо.
– Это может быть важно, – замечает она.
– И что за важность? Если бы я была нужна папе, у него есть твой телефон. Прямо сейчас я вся твоя. Никакого дерьма Вуд-Вэлли.
– А мне вот нравится слушать про дерьмо Вуд-Вэлли. Честно, – говорит Скар и встает, потягиваясь так, что я задумываюсь, не занимается ли она йогой. – Просто иногда я хочу говорить и о себе.
– Мне так жаль. – Это моя новая мантра. Надеюсь, повторение этих слов, а я произнесла их уже раз сто, наверное, за это утро, не делает их менее значимыми. После смерти мамы я так ненавидела это выражение, потому что, казалось, для людей так просто произнести его и двигаться дальше. Эти слова как красиво упакованный подарок, внутри которого пустота. Нет признания того, что ее смерть означает, что она теперь мертва, каждый день и навечно.
– Я достаю твой телефон.
– Нет. Пожалуйста, не надо.
– Это нужно сделать. – Она вытаскивает телефон из моей сумки и проводит пальцем по экрану. – Какой у тебя пароль.
От острого соуса язык обжигает, а глаза слезятся. Но я все равно делаю еще один глоток супа. Избегаю ее взгляда. Помешиваю лапшу и водоросли до спутанного клубка.
– Ладно. Я все равно его знаю.
– Нет, не знаешь. – Хотя, конечно, она знает.
– Один-два-три-четыре. В точку. Сколько раз я тебе говорила, что нужно сменить пароль?
Я смеюсь, но мне страшно. Что в моем телефоне? Что может сказать НН в свое оправдание? Зачем Дри с Агнес мне пишут, если знают, что я уехала? Молюсь о том, чтобы они написали мне, что Лиам пришел в себя, и они с Джем снова вместе, а не потому что они злятся. Странно, Вуд-Вэлли смог так быстро сюда просочиться, проделав путь через полстраны.
