– Правда? – явно обрадовался Йен. – Это замечательно! Очень рад за тебя.
– А Вера сказала, что меня сопровождал туда Питер? – без обиняков спросила я.
– Да нет, – ответил он, помрачнев. – А с какой стати?
– Он вел машину, да и ехать в такую даль вдвоем веселее.
– Ну и как вы там вдвоем повеселились? – угрюмо взглянув на меня, поинтересовался Йен.
– Честно говоря, мне было не до веселья, – вздохнула я. – Но в целом все прошло хорошо, Питер был очень предупредителен и любезен. Так что жаловаться мне не на что.
– Ну что ж, рад за тебя, – сдавленно сказал Йен. Я сделала глубокий вдох и выпалила:
– Он хочет остаться в Трули. Вместе со мной. Взгляд Йена стал ледяным.
– Но ты ведь этого не хочешь, не так ли? – спросил он.
– Назови мне хотя бы одну причину, по которой я должна отказаться от этого! – Я нервно передернула плечами.
– Я уже называл тебе несколько таких причин! – возмутился Йен.
Я собралась с духом и заявила:
– Они не кажутся мне достаточными для отказа. Ты можешь привести действительно веский аргумент, который убедил бы меня не оставаться здесь вместе с Питером?
Он взглянул так, что у меня перехватило дыхание, помолчал и сказал:
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
– А по-моему, тут все ясно, – усмехнулась я.
– Я закончил свой роман. – Йен старался не смотреть на меня. – В субботу вечером я улетаю в Лондон.
Он залпом опустошил свой бокал.
У меня екнуло сердце. Сглотнув ком, я переспросила:
– В эту субботу?
Йен уставился в какую-то точку за моей спиной. Томительную тишину с треском разорвал удар грома. Я допила вино, отдала бокал Йену и сказала:
– Желаю счастливого полета!
После этого мне уже ничего не оставалось, кроме как повернуться и ретироваться, при каждом шаге проклиная себя за малодушие.
Но едва я попыталась утешиться мыслью, что одинокая скучная старость суждена не только мне одной, как на мое плечо легла рука Йена.
– Постой! – выдохнул он.
Я замерла и обернулась. Сверкнула молния, снова прогремел гром. Гроза стремительно приближалась. Порыв ветра хлестнул меня по лицу холодными каплями. Но я даже не шелохнулась.
– Мы еще увидимся до моего отъезда? – спросил Йен.
– Зачем? – Я посмотрела ему в глаза. – Не лучше ли покончить с этим сразу? Какая разница, сейчас мы расстанемся или в субботу? Что от этого изменится?
Йен протянул руку к моему лицу и заправил упавшую на него прядь волос мне за ухо. Внутри у меня все затрепетало, я с трудом устояла на ногах.
– До субботы еще целых пять дней! – прошептал Йен, не отводя взгляда, и порывисто привлек меня к себе.
Я не упиралась.
Его губы скользнули по моей щеке и впились мне в рот.
Он обнял меня за талию и крепко прижал к себе. Исходивший от него запах вина и краски вскружил мне голову, тепло его тела проникло в поры моей кожи. Чувствуя, что погибаю, я из последних сил оттолкнула его обеими руками и гордо вскинула подбородок.
С трудом удержавшись на ногах, он удивленно спросил:
– Зачем ты так, Порция?
– Затем, что ты тугодум! – вскричала я. – Все лето мы играли в кошки-мышки, а теперь, едва ли не накануне своего отъезда, ты вдруг спохватился и решил поцеловать меня!
– Нельзя не признать, что я выбрал не самое подходящее время... – виновато пробормотал Йен.
– В твоем распоряжении было три месяца! – продолжала негодовать я, стараясь не думать о том, что ведь и я строила из себя святую невинность. Но вот сегодня у меня были совершенно другие намерения. И как поступил со мной он? Нет, я имела полное право облегчить душу и высказать ему в лицо все, что у меня наболело.
Мы молча уставились друг на друга, шумно дыша. Йен положил свою ладонь мне на щеку. Я замерла и затаила дыхание. Он прикрыл глаза, наклонился и поцеловал меня в губы. В этот миг я ощутила неземное блаженство.
– Я долго сопротивлялся обуревавшему меня желанию, – прошептал Йен, прижавшись лбом к моему лбу. – Но теперь чувствую, что больше не могу. Возможно, то, что я скажу, покажется тебе нелепым... Но мне это уже безразлично. Я готов наплевать на общественное мнение ради того, чтобы провести с тобой оставшиеся пять дней...
Наши губы снова слились в долгом поцелуе, и я готова уже была забыть о том, что в субботу он улетит в Англию, и отправиться с ним в полет немедленно, прямо в сарае.
Беда была в том, что забыть я не сумела.
– Нет, Йен, я так не хочу... – вырвалось у меня.
– Что? – Он отпрянул и взглянул на меня совершенно безумными глазами. – Но тогда почему ты обозвала меня тугодумом? Или ты ждала от меня клятвы в вечной любви? С чего ты взяла, будто кто-то в этом порочном мире способен обещать тебе любовь до гроба? Сомневаюсь, что на такое решится даже твой Питер!
С каждым словом голос его звучал все громче и громче.
Небеса разверзлись, и на нас хлынул ливень.
Закусив губу, я затрясла головой. Моему отчаянию не было предела: ну как же мне втолковать ему, что я смертельно боюсь навсегда остаться «тефлоновой вагиной»? Разве он, баловень славы и сексуально раскрепощенных англичанок, может понять опасения неискушенной суеверной американки, выросшей без отца и без дедушки?
Йен шагнул ко мне и, перекрывая грохот разбушевавшейся стихии, прокричал:
– Поверь мне, Порция! Однажды мне была обещана вечная любовь. Но это ни к чему не привело! Я не могу поступить так же с тобой!
– Конечно, – откликнулась я. – Ты вообще ни на что не способен.
– Проклятие! – громовым голосом вскричал он. – Чего же ты от меня хочешь? Чтобы я отказался от собственной жизни? И потребовал, чтобы ты тоже отказалась от своей?
Йен перевел дух и провел тыльной стороной ладони по мокрому лицу. Словно в насмешку, дождь хлынул еще сильнее.
– Самое большее, что кто-то может пообещать тебе, это остаться с тобой на неопределенное время. Тот же, кто станет обещать что-то другое, либо лжец, либо идиот. Никаких гарантий вечной любви не существует, и не надо обманывать себя иллюзорными надеждами.
– Но это же цинично! – воскликнула я.
– Зато честно. Так уж устроен этот жестокий мир, – сказал Йен.
Я уставилась на него, потрясенная этими словами.
Раз он превыше всего ставит честность, то не пора ли и мне высказать ему все без утайки? В конце концов, именно с этой целью я к нему и пришла! Пора, решила я, сейчас или никогда.
– Йен! – пролепетала я. – Мне нужно сказать тебе нечто очень важное. Я приходила к тебе так часто вовсе не для того, чтобы помочь отремонтировать сарай. Мне хотелось видеть тебя, хотелось быть с тобой рядом. Потому что ты мне небезразличен. В общем, я хочу быть с тобой... На протяжении неопределенного времени... – Я вымученно улыбнулась.
