– Я не настаиваю. Я только предложила.
Она повернулась, собираясь уйти.
– Придешь обедать домой?
– Да.
– Разве у тебя нет сегодня свидания?
– Нет.
– Валери, какой смысл жить затворницей? Нужно развлекаться, ты молода, и тебе нужен человек, который будет заботиться о тебе. Видит Бог, я на это не гожусь.
– Не нужны мне ничьи заботы, – сказала Валери, – Сама о себе позабочусь. У меня есть работа с потрясающей перспективой.
– Работа, – с сомнением проговорила Розмари.
– Встретимся за обедом, – сказала Валери и решительно закрыла за собой дверь.
С трех сторон дом, где поселилась Валери, был обнесен колышками с привязанными к ним оранжевыми ленточками; строительство велось на площадках, расположенных далеко от их дома. На непроданных земельных участках высилась переросшая трава и желтели одуванчики. Перед домом сохранился газон, посаженный прежним жильцом, тюльпаны и гиацинты окаймляли переднее крыльцо со ступеньками. На другой стороне улицы, в парке, росли кизиловые деревья, покрытые ранними мартовскими почками, и заросли лилий; густые кусты сумака пока стояли без листьев.
Валери обошла вокруг дома, села в машину и поехала по короткому участку асфальта, выходившему на широкую дорогу, отделявшую дом от парка. Ей припомнился голос Розмари, потерянный и несчастный как мир, отошедший в прошлое. «Что делать, – подумала Валери, – Я не могу возвратить ей то, чего она лишилась». Включив приемник, она настроилась на волну, по которой передавали сонату Бетховена «Аврора». Она подумала о весне, о новых начинаниях, о своей программе и сразу же почувствовала себя лучше. Розмари найдет свой путь в жизни, и сама она – тоже. Теперь у Валери были ее четыре минуты, о которых следовало подумать, четыре минуты, в которые она может вложить все, что пожелает.
Свою четырехминутную вставку Валери назвала «Присмотритесь к…» и работала над ней уже около двух месяцев, приступив к реализации замыслов с первого января. Поскольку планов и идей было больше, нежели возможностей реализовать их, то составив предварительный список, она внимательно его проработала. Оставила для начала десять тем, которые передала на рассмотрение в съемочный комитет. Получив одобрение, она приступила к работе. Подбирала материал, писала сценарии. До этого ей доводилось готовить девяностосекундные пли двухминутные рекламные объявления о коммунальных услугах; теперь же предстояло освоить искусство интервью и подготовки базового материала… с учетом четырехминутного лимита времени. Она писала, выбрасывала, писала снова, обращалась за помощью к сценаристам компании, изучала книги по составлению сценариев, анализировала короткие телеролики. И, наконец, в первую неделю марта подготовила свою премьерную вставку в воскресную программу «Взрыв».
Раньше она никогда не волновалась, стоя под ярким светом телевизионных софитов, но в этот раз нервничала. В мозгу эхом звучали слова Леза: «Помни, там сидят зрители, которые пользуются своим дистанционным управлением, как автоматом; если будешь скучной, тебя вырубят через три секунды». Прежде это была не ее забота. Но теперь – впервые ответственность за программу целиком лежала на ней. Стараясь скрыть охватившее волнение, Валери безотчетно меняла положение ног, старалась расположиться под углом к камере, поскольку из прежнего опыта знала, что такой ракурс был для нее наиболее выигрышным. Глядя в черную бездну линз телекамеры, она пыталась унять невольную дрожь. Но волнение все же прорвалось, и первые слова она произнесла с легкой дрожью в голосе.
– Хотите переписать заново? – спросил режиссер.
– Да, – проговорила она, – спасибо.
Для нее всегда было делом чести произвести запись без дублей. «Надеюсь, это в первый и последний раз», – подумала она, приступая к повторной записи.
Вставка Валери в программе «Взрыв» появилась после третьей информации. Ее объявил один из репортеров программы. Во время записи на студии режиссер зачитал первые строки сообщения, чтобы Валери могла продолжить: «Это была наша информация за неделю. А сейчас – Валери Стерлинг с рассказом о том, к кому из окружающих нас людей следует присмотреться, кто, быть может, в ближайшем будущем станет объектом первых газетных полос.
– Присмотритесь к… Сальватору Скатигере, – произнесла Валери, останавливаясь около окна и развернувшись в пол-оборота к объективу камеры. Через окно открывался вид на небоскребы Манхэттэна, захватывая часть реки Гудзон и моста имени Джорджа Вашингтона. – Может быть, это тот человек, которого вы не избрали в правительство.
На ней были небесно-голубое платье, ожерелье и серьги из серебра. Грим увеличил ее зеленовато-карие глаза, губы казались немного полнее, а нижняя губа более влажной, рыжевато-каштановые волосы, длинными тяжелыми волнами ниспадали на плечи, открывая серьги, отбрасывавшие яркие искорки при ее движении, ее красивые ногти были окрашены в цвет бледного коралла. Произнося текст, Валери слегка подалась вперед, придавая словам оттенок интимности.
– Он невысок, вынослив, – продолжала она, – приближается к восьмидесятилетнему рубежу, а может быть, уже и перешагнул его…
– Стоп, – прозвучала команда режиссера из аппаратной. – Валери, сними ожерелье.
Она сразу же поняла, что он имел в виду. «Черт возьми, – подумала она с раздражением. – Я лучше знаю; я знаю лучше».
Подняв руки, она сняла ожерелье и положила его на пол позади стула.
– Начнем сначала, – скомандовал режиссер.
Далее запись шла без остановок. К моменту окончания нервное волнение Валери прошло. Но оно вернулось час спустя, когда появился Ник. Специалисты по монтажу закончили монтировать блоки интервью, взятого у Скатигеры, и комментарий Валери в студии и готовились к просмотру всей четырехминутной вставки. Кивнув собравшимся, Ник тихо присел в углу.
Ощущая за спиной его присутствие, Валери наблюдала за собой на экране.
«Присмотритесь к… Сальватору Скатигере. Может быть, это тот человек, которого вы не избрали в правительство. Он невысок, вынослив, приближается к восьмидесятилетнему рубежу, а может быть, уже и перешагнул его и готовится встретить следующий день рождения; всегда в постоянном движении подобно динамо, и весь мир служит ему рабочим кабинетом. Один из его офисов расположен здесь, в Нью-Йорке, другой – в Риме, но он редко бывает в них. Вывеска гласит: «Бюро путешествий», а его бизнес – организация групповых туров в любую страну мира. Недавно наше информационное бюро на Ближнем Востоке сообщило, что, может быть, он ведет иную, закулисную жизнь в качестве доверенного лица различных правительств, устраивая политикам такие встречи, о которых многие из них предпочитают хранить молчание.
