Несколько долгих минут единственным звуком, нарушавшим тишину, были сдавленные рыдания Дарлы.
— Дарла, — произнес наконец Гас, — я ничего не понимаю.
Дарла вытерла глаза, затем быстро подняла голову.
— Чего ты не понимаешь? — с горечью сказала она. — Что я влюблена в тебя?
По ошеломленному лицу Гаса всем, в том числе Дарле, было ясно, что он потрясен.
— Да, — кричала девушка, — я люблю тебя! Ты добрый, хороший, умный. Это тебя должны были повысить. Но пока эта женщина работает здесь, тебе не на что надеяться. И пока она здесь, ты никогда даже не взглянешь в мою сторону. Все еще не понимаешь? Я сделала все это ради тебя, Гас, ради нас.
Резко повернувшись на каблуках, Дарла выбежала из кабинета.
Генри попытался подняться, но Гас остановил его.
— Нет, — сказал он. — Лучше я пойду за ней, поговорю с ней. Я… не знал. Понятия не имел.
У Гаса был такой вид, что у Сэмми даже защемило сердце при взгляде на него.
— Гас… мне очень жаль, — сказал Ник.
Гас внимательно посмотрел на него, потом на Сэмми и снова на Ника. Гас и Ник понимающе смотрели друг на друга. Но Сэмми не могла понять смысла этого взгляда.
Наконец Гас кивнул.
— Думаю, что понял тебя. Я поступил бы так же.
Гас отправился за Дарлой, а Генри снова опустился в кресло.
— Никогда в жизни я так не радовался своей ошибке, — сказал он.
— Я тоже, — с чувством произнес Ник.
— Что… — Сэмми пришлось сделать паузу, чтобы прочистить горло. — Что же теперь будет?
— Дарле придется искать новую работу, — угрюмо сказал Ник.
Последовало несколько секунд напряженной тишины, которую прервал Генри:
— Что ж, я рад, что с этим покончено. Вам наверняка надо многое обсудить. Поэтому я лучше пойду.
— Генри, — запротестовала Сэмми.
— Спасибо, пап, ты прав. Нам действительно нужно кое о чем поговорить с Сэмми.
Сэмми вздрогнула. Нет, только не это. Она не может снова остаться один на один с Ником. Но у нее не было выхода, разве что сбежать из кабинета, как убегает непослушный ребенок. Но она уже вела себя сегодня как непослушный ребенок. Пожалуй, хватит. Как только за Генри закрылась дверь, Сэмми глубоко вздохнула и повернулась к Нику.
— Мне тоже надо о многом поговорить с тобой, — твердо произнесла Сэмми.
Ник указал ей на кресло напротив.
— Очень хорошо. О чем же ты хочешь поговорить? О работе или о личных делах?
«Не раскисай, Сэмми! Держи себя в руках».
Она уселась в кресло и положила ногу на ногу.
— О работе, — холодно произнесла Сэмми.
Ник тоже сел.
— Хорошо. Начнем с работы.
Начнем… Значит, он хочет продолжить их утренний разговор.
К сожалению, единственная тема, которая пришла в голову Сэмми, была слишком щекотливой. И все-таки разговор на эту тему будет менее болезненным, чем то, о чем собирался поговорить Ник.
Глубоко вздохнув, Сэмми выпалила:
— Завтра истекает мой испытательный срок. И что же будет дальше?
Ник удивленно изогнул брови.
— А я думал, что ты забыла об этом. — Сложив руки, он оперся локтями о стол. — Что ж, твой испытательный срок действительно истекает, и ты можешь продолжать работать.
Сэмми хотелось запрыгать от радости и облегчения. Но надо было выяснить еще один вопрос.
— Работать на тебя или на Дж. В.?
Ник едва заметно улыбнулся.
— Думаю, теперь тебе хотелось бы, чтобы я сделал тебя подчиненной Дж. В. Но нет, не надейся — ты продолжаешь работать непосредственно на меня, как полноправный начальник отдела, такой же, как другие начальники производственных отделов. Если я найду вице-президента, который будет курировать производство, ты будешь подчиняться ему.
Сэмми подавила вздох. За работу можно было больше не волноваться. А вот за сердце… Надо было продолжать разговор о работе, используя любой благовидный предлог. И даже не очень благовидный.
— А как насчет «Скайберда»?
Откинувшись на спинку кресла, Ник скривил губы.
— Когда мы закончим выполнять текущие контракты, — а осталось, как ты знаешь, всего несколько месяцев, — то, если конгресс примет закон об ответственности производителей, мы переоснастим производство и начнем выпуск самолетов.
Сердце Сэмми учащенно забилось. Наклонившись вперед, она сжала пальцами край стола.
— Со «Скайберда 2000»?
— Да.
— Ты не шутишь?
Ник улыбнулся. Опять эти его ямочки!
— Тебя действительно очень трудно убедить в чем-либо. — Обойдя вокруг стола, он сел на кресло рядом с Сэмми. — Нет, черт возьми, я не шучу. «Скайберд 2000» вернется на конвейер. Конечно, если примут закон.
— А ты уверен, что закон примут?
— Да. Сэмми…
О, Господи, Ник твердо решил перейти к разговору об их личных делах.
— А как насчет моей идеи о дешевом коммерческом самолете?
— Нет.
Сэмми удивленно заморгала.
— Нет? Вот так просто — нет и все?
— К тому времени, когда мы разработаем конструкцию самолета и проведем испытания, мы упустим рынок.
— Но только не в том случае, если мне удастся проследить судьбу «Маверика».
Ник выпрямился и изумленно посмотрел на Сэмми.
— Проследить судьбу?.. Но этот чертов «Маверик» исчез много лет назад. И даже если ты найдешь его следы, это не значит, что его можно будет купить.
— Но можно ведь попытаться, Ник. Я уже провела кое-какие предварительные исследования.
— Мне ты этого не говорила.
— А зачем? Ведь это только самое начало работы. И я была не единственной, кто интересуется сейчас «Мавериком».
— Что ты хочешь сказать?
— Все, с кем я говорила, так или иначе упоминали, что им уже во второй раз за последнее время задают вопросы о «Маверике». Он понадобился кому-то еще. Но, если мы поторопимся, то, возможно, сумеем выйти на него первыми.
Ник уронил голову на спинку стула и закрыл глаза. У него был усталый вид. Почему? Это оставалось загадкой для Сэмми.
— Оставь это. «Маверик» потерян навсегда.
— Но, Ник, если нам удастся добраться до конструкторских разработок, может, мы даже сумеем найти человека, который их сделал…
— Говорю тебе, «Маверик» мертв. — Вскочив со стула, Ник начал ходить по комнате.
— Что такое? Что ты имеешь против «Маверика»? Я не вижу в твоих словах никакого смысла. Если я смогу…
Ник резко повернулся к Сэмми, кулаки его были крепко сжаты, в глазах стояла боль.
— Я тот конструктор, которого ты ищешь, черт бы все это побрал! «Маверик» был моим — и он потерян, мертв, как и человек, укравший его у меня. Мертв и похоронен. И давай оставим все как есть.
