Пробирает до дрожи. Мелкие мурашки... такие колючие.
Я жадно глотаю воздух, но надышаться не могу. Горло сжимает словно оковами. Я тянусь рукой к шее. Замираю.
– Покажи. Фото...
Так просто. Два слова, и я повержена. Отправлена в нокдаун. Лежу на лопатках и не могу подняться.
Пульс учащается. Сердце стучит как сумасшедшее. Внутри всё затягивается в плотный узел. Меня трясёт, лихорадит, резко бросает в жар, а затем неожиданно обдает холодом.
Я боюсь обернуться. Боюсь посмотреть.
Страшно!
В голове всплывают картинки. Те, которые я никогда не смогу забыть. Хотела, пыталась, тщательно работала над собой, но... Безрезультатно.
– Дин, – зовёт голос, забирающийся мне прямо под кожу. – Обернись, а?
Нет.
Нет!
Нет...
Качаю головой, будто это поможет избавиться от наваждения, цунами, которое нахлынуло на меня несколько минут назад и сразило наповал.
Я сильная. Смелая. Смогу. Выдержу. Сейчас повернусь к нему лицом и даже не подам виду, как внутри всё колошматит; как моё бедное сердечко стучит, гудит, а потом замирает.
Кто он мне такой?
Почему снова врывается в мою жизнь?
Зачем опять стоит поперек дороги?
Медленно оборачиваюсь. Не смотрю на него. Приказываю себе не смотреть. Получается. Надев на лицо маску безразличия, вздергиваю подбородок, ухмыляюсь:
– Дамир Русланович, – нарочито вежливо, сухо и официально. – Дайте пройти.
Мы встречаемся взглядом. На балконе достаточно темно, но я отчётливо вижу огонь, разгорающийся в его глазах.
Он злится. Борется со своими внутренними демонами, сжимая от злости кулаки, которые сейчас спрятаны в кармане брюк.
Я хорошо его знаю.
Слишком хорошо, чтобы понимать, что последует потом...
Глава 96
Дина
– Как Санька? – спрашивает ровным тоном, а я даже теряюсь.
Неожидаемо. Не в его духе. По идее, он должен был схватить меня за плечи, хорошенько тряхнуть, чтобы перед глазами всё поплыло, а не так, как сейчас – спокойно и без лишних эмоций.
– Дин, как наш сын? – настойчиво повторяет.
Наш?
Мой и...
Его?
На языке крутятся гневные словечки. Хочется выдать что-то в духе Шагаева, но не говорится мне и всё тут. Язык онемел, прилип к небу и не шевелится.
Дамир делает шаг вперёд, а я отступаю назад. Ноги трясутся, руки дрожат. В голове черте что.
Боже, что я творю? Почему пасую перед ним? Чего боюсь?
Он наступает на меня до тех пор, пока я не упираюсь ягодицами в перила. Я оборачиваюсь и смотрю вниз. Второй этаж. Куда бежать?
– Ты язык проглотила? – останавливается напротив. Расставляет ноги на ширине плеч, а руки скрещивает на груди. Он не прикасается ко мне, но ощущение, будто сгребает в охапку и трясёт, как тряпичную куклу. – Будешь молчать?
Щиплет глаза. Одинокие слезинки катятся по щекам, обжигая кожу словно расплавленным воском.
Шмыгаю носом. Трудно дышу, хватая кислород мизерными порциями.
– Оставь меня в покое, – шепчу охрипшим голосом – не моим.
Он ухмыляется. А затем подходит вплотную. Расставляет руки по бокам от моих бедер, упираясь ладонями в перила. В плен берёт. Не выбраться.
– Боишься. Меня или своих эмоций? – он закусывает губу и слегка поддаётся вперёд, но по-прежнему до меня не дотрагивается.
– Что тебе нужно?
– Поговорить.
– Нет, – качаю головой.
– Дин, – Дамир наглеет. Тянется рукой к моему лицу, хочет обхватить его ладонью, но в последний момент передумывает. – Я целый вечер искал удобного момента и вот сейчас... – вздыхает, – ты здесь. Поговори со мной. Один разговор. И всё.
Когда его взгляд вызывает мурашки на моей спине.
Когда его запах забирается мне под кожу.
Когда тепло его тела вколачивается в меня колючей проволокой, – я теряю контроль.
Отталкиваю от себя, упираясь ладонями в его плечи, но тщетно. Скала, а не человек. Не шевелится. Не отходит, а я сжимаю кулаки и стучу по его мощной груди:
– Уйди. Исчезни. Не хочу тебя видеть. Не хочу знать.
У меня случается истерика.
Да, оказывается, так иногда бывает. Ты долго чего-то ждёшь. В предвкушении боишься, а когда оно происходит, то платину прорывает. Эмоции накрывают с головой, и ты становишься неуправляемым, чокнутым, психопатом.
– Динка, – он смиренно терпит череду ударов, а затем, когда я выбиваюсь из сил, перехватывает мои руки. Крепко сжимает и сгребает в охапку дрожащее тело. – Всё хорошо. Всё пройдёт. Ты услышала меня – это самое главное.
Я скулю, как раненая собака. Зарываюсь лицом в вороте мужской рубашки и просто вою, кусая губы до крови.
Внутри слишком много боли. Она съедает всю меня.
Теряю грань реальности. Прошлое. Настоящее. Ничего нет. Сейчас есть только я и он – мужчина, который дал жизнь нашему сыну, но отобрал мою!
Время против нас. Не изменить. Не исправить. Не повторить и не скрыть...
Обнимает. Сжимает крепко-крепко. Не отпускает, а я не вырываюсь. Это выше меня. Выше моих сил, человеческих возможностей.
Дина сломалась. Механизм испорчен. Болтики, винтики – разлетелось всё. Как теперь починить? Как собрать себя по крупицам?
В его объятиях я трепещу будто маленькая птичка, угодившая в клетку. Сердце колотится быстро-быстро. Меня несёт в прошлое. Скорость слишком высокая.
Как не разбиться?
– Я ненавижу тебя, – срывается с моих губ.
– Знаю.
– Пожалуйста, не ломай мне жизнь. Опять.
– Не буду, – соглашается. Запускает ладонь в мои волосы на затылке и пропускает между пальцев длинные локоны. – Динка, мне тоже очень хуёво. Правда.
Продолжаю глотать слёзы, понимая, что после такого плача распухнет нос, лицо покроется красными пятнами, макияж испортится и я перестану быть прежней Диной.
– Как ты живёшь? Как Санька? – на имени сына у него дрожит голос. – Вы счастливы, а? Никто не обижает?
– Нет, – качаю головой.
– Я не хотел, чтобы всё закончилось вот так...
– Не надо. Не вспоминай.
Я отстраняюсь. Дамир ослабляет тиски пальцев, но разжимать кольцо рук не спешит. Так и стоим, замерев в дурацкой позе. Смотрим друг на друга. Молчим.
«Я люблю тебя», – говорит его взгляд.
«Забудь», – отвечаю без слов.
«Не получится», – ухмыляется.
«Дурак», – вымученно улыбаюсь.
В сумке звонит телефон. Я даже не сразу соображаю, что звонит он настойчиво и не один раз.
– Отвечай, – Дамир кивает на телефон, а я смотрю на экран и понимаю, что сейчас не в состоянии говорить с мужем.
Я приказываю себе не творить глупостей. Заставляю саму себя взять в руки, сделать глубокий вдох и успокоиться.
Это всего лишь нервы. Чертовые заскоки в моей психики.
Я же не такая. Не дура. Не истеричка. А перед ним разрыдалась, набросилась с кулаками. Слетела с катушек.
– Я пойду, – отстраняюсь от Дамира. Поворачиваюсь к нему спиной, тянусь к дверной ручке. Оборачиваюсь, – нам лучше держаться друг от друга подальше.
Он качает головой.
Не согласен?
Да и пофиг! Если думает, что каждый раз сможет выводить меня на подобные эмоции, то глубоко заблуждается. Просто я давно не плакала, давно не видела его...
Я ухожу, оставив Дамира на балконе одного.
Ноги ватные, сердце бешеное, душа разбитая. Уже не плачу, но в груди по-прежнему болит. На балконе было достаточно темно. Шагаева я толком не видела. Так... силуэт, ухмылку, знакомый профиль. Но я чувствовала, слышала голос и дышала его запахом.
Чтоб он всё провалилось!
Не хочу этих мурашек, дрожащих рук и подгибающихся коленей.
Я бреду по коридору и мысленно молюсь богу, чтобы сейчас мне никто не встретился, особенно – Давид. Если он увидит меня в подобном состоянии, то сразу всё поймёт. А что последует потом – даже не хочу представлять.
Нет. Не увидит.
Захожу в уборную и захлопываю за собой дверь за замок. Подхожу к раковине. Открываю кран и умываюсь холодной водой. Поднимаю голову вверх, всматриваясь в своё зеркальное отражение. Вокруг глаз черные следы от туши, нос распух, лицо покрылось красными пятнами.
