Только после того, как их дыхание пришло в норму, Макс вышел из нее и ушел, чтобы воспользоваться ванной по соседству. Когда он вернулся, прямоугольник света, льющегося через открытую дверь ванной, осветил край кровати. Макс отогнул стеганое одеяло, и девушка присоединилась к нему под простыней. Они легли лицом к лицу, и она провела рукой по его широким плечам и груди. Лола никогда не любила мужчину так, как любит Макса. Словно вся любовь и счастье, которое было в ее жизни до этого момента, служили только прелюдией к этому. Она не будет думать о завтрашнем дне. Она не испортит то, что они разделили сегодня, волнуясь о неясном будущем.
– Макс? Ты это имел в виду, когда сказал, что одержим мной?
Он перекатился на спину и потянул ее за собой.
– Вопрос с подвохом? Если я скажу да, ты обвинишь меня в том, что я больной ублюдок, а если я скажу нет, ты обидишься?
Она расхохоталась.
– Нет. Я просто хочу, чтобы мы были честны друг с другом.
Он выгнул бровь.
– Насколько честны?
– Полностью.
Он заправил прядь ее волос за ухо.
– Я просто одержим теми легкими хриплыми звуками, которые ты издаешь, когда я люблю тебя.
– Я издаю хриплые звуки?
– Да, и я питаю настоящее пристрастие к весу твоей груди в моих ладонях.
– Макс?
– Хмм?
Она хотела спросить, что он чувствует к ней, а не про хриплые звуки и вес ее груди, но у нее не хватило мужества. Девушка погладила тонкий золотой диск, устроившийся среди черных волосков на его груди. Он был потертый, и ей не удалось разобрать детали.
– Что это?
– Святой Христофор. Он принадлежал моему отцу. Тот отдал его мне, когда мне исполнилось восемнадцать.
– Почему восемнадцать?
Макс усмехнулся.
– Он думал, что мне понадобится защита от распутных женщин.
– Я, может, и не католичка, но я знаю, что Святой Христофор – покровитель путешественников.– Лола нежно взъерошила волоски на его груди. – А не мальчиков, которые нуждаются в защите от распутных женщин.
– Оу. Иисусе, думаю, ты вырвала несколько волосков.– Он поднес ее руку к губам.
– Не меняй тему. Почему твой отец отдал его тебе на восемнадцатилетие?
Мужчина поцеловал костяшки ее пальцев.
– Когда мой отец покидал Кубу, единственное, что он взял с собой, это одежду, которая была на нем. Он добрался благополучно, и, таким образом, посчитал медальон приносящим удачу. Когда я присоединился к военно-морскому флоту, он отдал его мне.
– И ты, конечно же, стал везунчиком.
Макс рассмеялся, держа ее руку у губ, и крохотные морщинки появились в уголках его глаз.
– Большим везунчиком.
– Я не об этом роде удачи говорю.
– А я об этом. Знаешь, какая удача для парня вроде меня быть здесь? С тобой?
– Нет, но я знаю, какая удача для девушки вроде меня, быть здесь, с тобой.
– Это не одно и то же. Ты прекрасна, и ты могла бы…
Она прижала палец к губам Макса.
– Я хочу тебя. – Девушка положила ладонь на его щеку и вгляделась в его глаза. Она любила его так сильно, до боли. Это чувство продолжало расти в ее груди, становясь все сильнее, пока она больше не могла сдержать его. – Я люблю тебя, Макс,– выдохнула она.
Он замер и долго смотрел на нее прежде, чем четко произнести:
– Нет, не любишь.
Хотя она не знала, какого ожидает ответа, но явно не такого.
– Не люблю?
– Нет. Это просто посторгазменные ощущения.
Не веря в его ответ, Лола приподнялась на локте и уставилась на него.
– Что?
– Такое случается после умопомрачительного секса. Когда ты истощена и не можешь думать ясно.
– Это случилось с тобой?
– Нет.
Девушка села и прижала простыню к груди.
– Позволь сказать прямо. – Она сделала паузу, чтобы собраться с мыслями, потому что она не хотела неправильно понять его. На всякий случай, если он не говорил то, что как ей показалось, он сказал. – Ты думаешь, что я призналась в любви, потому что испытываю своего рода послеогразменный отходняк от твоих превосходных любовных ласк?
Макс тоже сел и взглянул на нее немного с опаской, как будто боялся, что она уйдет от него сию же секунду.
– Я думаю, что это может иметь некоторое отношение к твоим словам, – сказал он, как будто такое уже бывало раньше.
– И часто у тебя такое бывает?
– Что?
– Что женщины влюбляются в тебя, потому что… потому что…– Она сделала паузу и указала на низ его живота. – Потому что ты ошеломляешь их своим потрясающим членом? – Бред, и это ее проклятие, любить его сильнее, чем когда-либо. Было бы намного легче, если бы она не любила.
Макс не сказал ей, что любит ее. Одержим ею – да. Любит – нет. Осознание его реальных чувств злило ее так же сильно, как и причиняло боль.
– Знаешь, – сказала она, отбрасывая простыню в сторону, – ты меня ужасно оскорбил. Я говорю тебе, что люблю тебя, а ты отвечаешь, что я сбита с толку. Словно я дурочка и не понимаю различия между любовью и сексом. Мне тридцать лет; я знаю разницу, Макс, – она направилась в туалет и распахнула двери. Девушка щелкнула выключателем и сказала себе, что не будет плакать. Лола чувствовала себя раненой, в груди болело, но, к своему огромному облегчению, она обнаружила, что слишком зла, чтобы плакать. И чувствовала себя чрезвычайно глупо, проболтавшись о своих чувствах.
– По меньшей мере, ты мог бы сказать спасибо, – продолжала она, копаясь в его вещах. – Я всегда так делала, оказавшись в подобной ситуации. Когда кто-то выставляет себя дураком и говорит, что любит меня, а я не люблю его. – Она вытащила с вешалки черный шелковый халат и продела руки в рукава. Лоле и раньше разбивали сердце, но ничего подобного она прежде не испытывала.
– И, кстати, для информации, – сказала она, оборачиваясь и завязывая пояс вокруг талии, – я влюбилась в тебя еще до твоего сегодняшнего ночного выступления. И я влюбилась в тебя по большому количеству причин, которые не имеют ничего общего с сексом.
Он сидел на кровати, согнув колени и обхватив голову руками.
– Я не думаю, что ты глупая или дурочка, Лола, – сказал он так тихо, что она едва расслышала.
– Забудь. – Девушка повернулась к закрытой двери ванной. – Забудь все, что я сказала. Беру свои слова обратно.– Когда она дернула дверь, открывая, мужчина оказался позади нее, закрывая дверь.
Его рука оказалась прямо перед ее лицом, и Макс прошептал рядом с ее ухом:
– Ты не можешь забрать их теперь.
– О да, могу.
– Нет. – Он прижался к ней своим крупным телом и подтолкнул ее к двери. – Я услышал тебя.– Его горячее дыхание обжигало ее висок. – Ты любишь меня, Лола. И я не позволю тебе взять свои слова обратно. Ты не сможешь вернуть все назад.
Что-то в его голосе остудило ее гнев. Глубокая тоска. Невысказанная просьба. Если не в словах, то где-то в душе. В руке, ласкающей ее бедро и скользящей вокруг ее живота.
– Не уходи. – Он прижался лбом к двери рядом с ней. – Я настоящий ублюдок, я знаю, но не уходи, Лола.
– Я никуда не ухожу. Я просто хотела найти свой чемоданчик.
– О. – Макс отстранился от нее, Лола повернулась и взглянула на него.
– Даже забавно. Однако когда ты подумал, что я ухожу, ты быстро спрыгнул с кровати.
– Судорога.
– Ага. Думаю, ты заботишься обо мне больше, чем хочешь признать. Я думаю, что тебя это пугает до чертиков. И я знаю, что это до чертиков пугает меня.
– Что тебя пугает?
Она вгляделась в его глаза и сказала:
– Что я влюбилась в тебя, а у нас нет никакого будущего. То, что ты внезапно вторгся в мою жизнь совсем недавно. То, что все произошло слишком быстро, слишком рано, и ты уйдешь тем же путем, которым ворвался в мою жизнь. Я приложу все усилия, но наступит день, и ты уйдешь.
Макс покачал головой и глубоко вдохнул.
– Слушай, я не знаю, что случится завтра или днем позже или на следующей неделе. Я просто знаю, что когда я не с тобой, я думаю о тебе. Я никогда не хотел женщину так, как хочу тебя. И это не просто физически.– Он обхватил ладонями ее лицо. – Я люблю запах твоей кожи и твои пряди, путающиеся вокруг моих пальцев. Люблю твою храбрость и упорство.– Он прижался своим лбом к ее. – Я люблю быть с тобой, и нам хорошо вместе. И, мне кажется, все будет только лучше.
