Он не чувствовал своего тела, сжимал до боли челюсти, лишь бы не дать понять этим идиотам, что ему больно. Да, он бы мог повалить этих троих, как его учили на тренировках, только сейчас для него это небезопасно. Нужно дать понять этим людям и их начальнику, что он сдался, что больше о нем никто ничего не услышит. А потом уже действовать. Так, как нужно было с самого начала, не тянув резину.
Валенков заметно ослаб после избиения, хотя мужчины заметили это нескоро. Только спустя пару минут.
— Обыщите его! — тут же последовал приказ, когда люди перестали наносить увечья, а тело мужчины не двигалось.
Владимир едва ощутил, как его перевернули на спину и стали шарить по карманам брюк, куртки, не сразу отыскав то, что он готов был защищать. За что сейчас, грубо говоря, сдался и не стал оказывать сопротивление. За информацию. Говорят, что именно информация является главной ценностью. Так ли это на самом деле? В данном случае собранные заново данные по делу Авдеевой стали для Владимира бесценностью. Потому что только эта информация способна дать отпор всем кругам ада, через которые прошел Валенков, унижениям на работе, несостоявшейся личной жизни, а главное — несправедливости. Однако сейчас эту самую бесценную информацию одним движением руки отняли у него. Раз и навсегда.
— Нашли! — кто-то возгласил рядом с его ухом, ударив напоследок носком ботинка в ребра. Повезет, если они останутся целыми и невредимыми, хотя Владимир в этом очень сильно сомневался.
— Ладно, поехали, — кинул главный, чьего лица не успел разглядеть, а затем заслышал отдаляющиеся шаги и звук уезжающей машины.
Валенков так и продолжал лежать на грязном асфальте на углу собственного дома, не в состоянии даже пошевелиться. Только физическое состояние осталось где-то на втором плане, потому что главное у него уже отняли. Отняли все доказательства, показания свидетелей и выдвинутую по новой версию. Наверное, ему нужно было расстроиться, но нет. Не в этот раз. Не зря Владимир столько лет проработал в органах. Годы опыта научили его внимательности, сосредоточенности, а главное — расчетливости и хорошо продуманной тактике. Так же и сейчас он предполагал, что его сдадут, понимал, что, возможно, не выйдет живым. Только мужчина не из тех, кто сдавался просто так. А флешка? Всего лишь носитель. Копия, коих он сделал десятки. Те амбалы могли стереть с лица земли этот кусок пластика, однако это никак не повлияло на дальнейший план Владимира.
Сладкий вкус мести ощущался на губах. Сладкий и такой прекрасный. Он уже представлял, как будет смотреть в лицо Мороза, когда того скрутят в бараний рог и потащат в машину, а затем в тюрьму. Как наконец-то плюнет ему в лицо и выскажет все, что думает. Раньше он хотел сдать Мороза и его папашу мэра (точнее, уже губернатора) в ФСБ? Да, Владимир непременно сделает это. За одним исключением.
С Егором Морозом разберется лично сам, отомстив не только за разрушенный брак, но и за недавнюю потасовку...
ГЛАВА 27
Часто ли люди тоскуют? Кто-то наверняка задавался подобным вопросом, а кому-то даже в голову это не приходило. Все зависит от определенного человека, от характера, поведения. Поступков. Кому-то вообще не свойственно подобное чувство, ибо проще оставаться в своем правильно настроенном эмоциональном коконе, где не возникнет ничего дурного или негативного, а кто-то испытывает тоску постоянно, на протяжении всей жизни, пока просто-напросто не умрет.
Не умрет от тоски...
Но пройдет ли она, когда рядом окажется родной человек, способный избавить от этого ноющего чувства в груди раз и навсегда?
Несмотря на приятный и жаркий климат, этой ночью на Мальдивах оказалось достаточно прохладно. Ветер с моря кажется уже не таким приятным и окутывающим прозрачной пеленой, скорее морозящим, словно он прилетел с северного полюса. Как сам Мороз. Приходится кутаться в одеяло, дабы защитить себя от погодных условий. Наверное, из-за этого Лера не могла уснуть полночи. Ворочалась туда-сюда, считала овец, а сон никак не желал приходить. Странно, правда? Хотя, наверное, в этом обычном явлении нет ничего удивительного. В прошлой жизни, когда жила в бедном районе и каждый день просыпалась с мыслями, что подобному существованию вскоре придет конец, бессонница беспокоила достаточно часто. То шумные соседи, то ненужные мысли и планы на будущее мешали девушке спокойно спать. И сейчас происходило практически то же самое, за исключением шумных соседей.
Только теперь она думала не о своем будущем, а о настоящем в лице Егора...
Интересно, в какой момент он стал для нее опорой и поддержкой, человеком, исполняющим все прихоти и желания? Почему он менялся именно при ней, а для окружающих оставался таким же непроницаемым и беспринципным, действующим по придуманной в шатенистой голове тактике? Он выглядел сурово, даже пугающе, что Леру уже не удивляло ровно до того момента, пока они не встречались взглядом с утра. Его взгляд каким-то волшебным образом сразу же теплел, а уголки губ чуть приподнимались. Совсем немного. Окружающие люди вряд ли бы заметили изменения, однако Лера замечала, как начинали светиться его темные глаза, как они буквально зажигались сотнями лампочек внутри. И это не могло не радовать. Не могло не сближать их вместе. Не могло вылететь из головы. Девушка уже давно поняла, что он не такой, каким мог показаться с первой встречи. Не монстр, готовый убивать взглядом, но и не пушистый кролик. Только она не желала видеть в Морозе именно это животное. Вряд ли тот самый пушистый кролик в состоянии создать магию, окутавшую их на берегу моря. И вряд ли осмелился бы поцеловать девушку. Да, Лера до сих пор помнила тот поцелуй, то невинное прикосновение губ и страх, наступивший практически моментально, когда Егор стал вести себя чуть напористо. Да, прошлое забыть трудно, но девушка готова была сделать это, понимая, что тот самый мужчина не просто так поселился в ее голове, и, надо сказать, в его сторону больше не летели обзывательства, как раньше. Скорее перечисление достоинств, коих оказалось достаточно, чтобы думать о них. Думать о нем в целом. О Егоре Морозе, перевернувшем жизнь с ног на голову.
Понимая, что сон придет еще нескоро, девушка спустилась вниз на кухню за стаканом воды,
