небеса.
Очнувшись, я не могу сдержаться, выдыхаю:
- Я люблю тебя. Я так тебя люблю, малышка.
Мои губы приближаются к ее, и мы целуемся. Соня не против, и я не могу остановиться, пробуя ее, вспоминая, создавая новые воспоминания. Она придвигается ко мне ближе и кладет руку мне на грудь. Я не могу прекратить ласкать ее рот. Мы целуемся на лавочке в парке, пока не становится прохладнее. Соня ежится и прижимается ко мне крепче, но я все равно знаю, что этого недостаточно, чтобы согреться. Нужно прощаться.
Мы идем к парковке, садимся в машину. Я держу ее за руку, пока везу домой. Молчим. Но теперь это молчание такое уютное и оптимистичное.
Остановившись у ее дома, я не могу не наброситься на ее губы снова, но в этот раз целую не так страстно. Мы все успеем. Я не должен спешить.
- Увидимся в выходные? – спрашиваю у нее с надеждой.
Соня стонет.
- Вряд ли. Мне нужно в Икею, купить кое-что в квартиру. И за продуктами. Я не ходила всю неделю.
- Давай сделаем это вместе. Или ты собралась везти стол из Икеи на метро?
Мы снова смеемся, Соня машет на меня руками.
- Нет, я не повезу стол на метро. Мне стол и не нужен. Но тебя я не хочу заставлять участвовать в этих похождениях за ковриками и занавесками.
- Обожаю коврики, - вру я, надеясь, что это не так важно. – И без ума от занавесок. Ты меня просто в самое сердце ударишь, если купишь все сама. Завтра утром я у тебя.
- Ладно, - Соня продолжает улыбаться, открывая дверь. – Только не очень рано утром. Мне нужно выспаться после марафона расчленений.
- Договорились.
Я провожаю ее до подъезда и снова целую. На тот раз совсем быстро, мимолетно. Мы ведь увидимся так скоро. За что мне такое счастье?
Глава 19. Правда
Соня
Сережа приезжает в десять утра. Я только встала, не успела даже зубы почистить, а он уже звонит в дверь и врывается в мою скромную квартиру-студию вместе с ароматом кофе и свежей выпечки.- Бельский, я же сказала, не рано утром. Какого черта! И я не просила кофе, - ворчу на него спросонья, не желая признавать, что подкуп просто прекрасен.- Это мои слова, малышка. Уже десять утра. Я встал в семь, сходил в спортзал, позавтракал, помыл машину и заехал за едой для тебя. Утро в разгаре. Самое время перекусить и отправиться покупать ковер.Продолжаю изображать плохое настроение, хотя мое лицо в блаженстве от глотка горячего мокачино. Привожу себя в порядок, и мы едем в Икею. Сергей то ли удачно делает вид, что ему нравится покупать хлам для дома, то ли действительно нравится. Мы стоим у дозаторов для жидкого мыла минут пятнадцать. Я бы взяла самый простой, но он рассказывает о преимуществах каждой модели. Потом пытает консультанта, который неудачно проходит мимо. В итоге я беру какой-то навороченный агрегат со вспенивателем и фотоэлементами. Вернее, Сергей кладет мне его в корзину.Салфетки, полки, занавески, коврики и посуда убивают мою любовь к бытовому шопингу. Мы шатаемся по магазину половину дня. Чтобы дезертировать, я начинаю скулить, что проголодалась и мне ничего не нужно. Срабатывает только первый пункт. Все, что мне не нужно, Сергей кладет в корзину со словами:- Тогда я себе возьму.Спрашивать, зачем, я не осмеливаюсь. Мне и так надоело слушать обо всех этих штуках, позарез необходимых в быту.На кассе сумма просто космическая. Прежде, чем я падаю в обморок, представляя сумму кредита, которая грозит моей карте, Бельский прислоняет свою золотую визу. Обретаю дар речи только в шведской забегаловке.- Сережа, дай мне чек посмотреть. Сколько там за занавески и тарелки с дозатором?Он закатывает глаза, накладывая фрикадельки.- Глупости какие, Cонь. Это подарок на новоселье. А еще подкуп. Я надеюсь, ты меня пригласишь.- Кофе, завтрак, занавески и транспортировка - это уже слишком, Cереж.Я качаю головой, но он не придает этому значения.- Мелочи, малышка. Позволь мне за тобой ухаживать.Ничего не могу с собой поделать, улыбаюсь. Мне нравятся такие знаки внимания. Кому бы не понравились. После обеда мы едем ко мне. Сережа тащит все покупки в квартиру. Он снова давит на ухаживания и даже остается, чтобы повесить все полки и прикрутить проклятый дозатор, который стоит как половина моей зарплаты. У меня нет сил ругаться. Я просто дуюсь, угрожая все отодрать и отправить на его адрес. На это Бельский резонно отвечает, что в его квартире уже все это есть. Мне лень спорить. К тому же все эти штуки смотрятся очень хорошо. Я угрожаю, что Бельскому самому придется все отдирать, если я надумаю переехать.Он смеется и заключает меня в объятия.- Если тебе и придется переехать, то ко мне. А у меня все это уже есть.Я смеюсь вместе с ним, хлопаю наглеца по груди, напоминая:- Что мы говорили о самоуверенности?- Я помню, помню. Это потом. Не сейчас, разумеется.- Разумеется, - повторяю я, но на поцелуй отвечаю и таю в его объятиях.Сережа не заходит дальше, как и обещал. Он помнит все, отпускает меня. Пожалуй, даже раньше, чем стоило. Мне нравится это. Я учусь заново ему доверять, узнаю то, что было скрыто.Я точно не думала, что он разбирается в навороченных мыльницах и умеет обращаться с шуруповертом. Пока он заканчивает все эти дела, я варю пасту с простеньким соусом. Он хвалит еду, и теперь моя очередь закатить глаза.- Ты просто голодный.
- И это тоже. Но я люблю простую еду. Редко готовлю, но часто ем в столовых, когда еду в командировку.- И пьешь отвратительный кофе.- Бывает. Иногда хочется даже Нескафе. Но быстро проходит.Мы засиживаемся до полуночи, просто болтая о работе, о детстве, университете. Мой кумир неожиданно становится таким близким и родным. Мне очень сложно сдержаться, когда он собирается уходить. Мы целуемся у двери так долго, что у меня болит спина и шея. Но я продолжаю цепляться, не отпуская его губы. Чтобы не попросить его остаться, я говорю:- Ладно, учитывая, что ты сделал так много для моей квартиры,
