Любовь под зонтом - Иринья Коняева

— Не знаю, не знаю, мне кажется, очень даже хороший аргумент. Маришка сейчас беременна, если бы ты забеременела тоже, вам снова было бы о чём поговорить, да и с детьми потом бы гуляли вместе, садики–школы выбирали. Учитывая, что после диплома я буду вкалывать как проклятый, времени тебе уделять много не смогу. Мне было бы спокойнее, если бы я знал, что моя жена не скучает, проводя время с лучшей подругой и детьми.

— Это шантаж. — Настя и сама не раз думала, как это было бы здорово, но время уже упущено и она почти настроилась подождать до второго Маришкиного ребёнка, а то и до третьего.

— Это логика и забота о тебе.

— Я не планировала так быстро обзаводиться детьми. Будет некрасиво по отношению к потенциальному работодателю, если я устроюсь на работу и через полгода — ну или сколько там? — сбегу в декрет.

— Я тебя уже звал к себе. Отец не против. А уж если ты забеременеешь, тебя вообще вся моя семья будет на руках носить и слова никто не скажет против.

— Ты всё продумал. — Настя принялась разглядывать маникюр, не желая сказать лишнее.

— А что в этом плохого, Насть? Я мужчина и несу ответственность за наше будущее. Если ты уже беременна, а это весьма вероятно, я не хочу, чтобы ты бегала по собеседованиям, нервничала и всё такое, это может навредить ребёнку. Да и вообще — зачем тебе эта суета? Для тебя есть реальное место работы, всё согласовано, выходи и трудись. Оформление официальное, декретные там всякие. Трудовая заполнена, никто не будет против и слова злого не скажет, все довольны и счастливы. На работу, опять же, будем вместе ездить и вставать в одно время.

— Удобно.

— Ага! — Дима воодушевился, видя, что его любимая не возражает. — Отучишься на права после диплома, купим тебе машинку, будешь с ребёнком ездить куда хочешь, чтобы дома не сидеть и не зависеть от меня. Потом выйдешь назад на работу, если захочешь.

— Не зависеть от тебя? Дим, да ты мою жизнь уже на годы вперёд расписал! — Настя не выглядела довольной, совсем нет.

Она металась, понимая, что её обложили со всех сторон. В какой–то степени это было приятно: его забота, внимание, любовь. Но и страшило! Все его заявления «Ты моя и только моя» обрели некий зловещий смысл, и Настя всерьёз задумалась, не пытаются ли её комфортно разместить в золотой клетке.

Дима кусал губу и о чём–то думал. Долго думал. Настя успела накрутить себя и успокоить раза два, если не больше, когда он, наконец, сказал:

— Мы не с того начали. Чёрт! Все вопросы так тесно взаимосвязаны. Некоторые бы обсудить позднее, но я боюсь, ты успеешь напридумывать какой–нибудь чисто женской фигни и выйдет ещё хуже.

Настя заинтересованно приподняла брови. Что это за вопросы, которые стоило бы обсудить позднее? Они её волновали теперь куда больше, чем первоначальный вопрос повестки дня на их замечательнейшем мероприятии — совете директоров.

— Однозначно выйдет хуже, я уже начала сходить с ума, просто молчу.

Дима сел и уже привычным движением переместил Настю к себе на колени, обнял покрепче.

— Ты ведь знаешь, что я тебя люблю? Давно и очень сильно люблю, — зашептал он, и она не выдержала — обняла так крепко, как только сумела, прижалась, зажмурилась от счастья, вдохнула родной запах, который не смог перебить даже запах её нового геля для душа, угукнула. — И ты меня любишь, котёнок. Боишься себе в этом признаться, ведь я же твой друг Димка и все дела. Но любишь.

Настя настолько привыкла ему доверять, что и сейчас ни капли не засомневалась: если он сказал, что она любит, значит, так оно и есть. Он всегда чувствовал её, понимал как никто другой.

Она любит Диму? Сердце подскочило к горлу, рухнуло камнем в желудок, вернулось на своё место, застучало оглушающе. Несколько бесконечно долгих минут, и она понимает! Да, любит! Разве может быть по–другому? Разве допустила бы она его к себе так близко без любви? Нет, нет и ещё раз нет! Просто как обычно закрывала глаза на очевидное, боялась поверить.

Она любит Диму. Эта мысль наполнила грудь обжигающим счастьем, и Настя выдохнула:

— Не боюсь! Люблю! Сильно–сильно!

Внезапно волнения и тревоги отошли на задний план. Такое счастье быть с ним, любить его, обнимать, целовать, просыпаться по утрам у него под боком! Смотреть, как он одевается, чистит зубы, подпирает кулаком щёку, когда серьёзно задумывается о чём–то, или ерошит короткие тёмные волосы. Вдыхать его запах, заниматься любовью. С ним и только с ним!

— Ай, задушишь сейчас, — пискнула она.

— Извини. Я настраивался ждать еще чёрт знает сколько, пока ты созреешь, не сдержался. — Дима погладил Настю по спине, нежно–нежно, потом не выдержал, снова прижал едва не до хруста, но лишь на мгновение. — Всё, теперь совсем моя. Хотя нет, ещё не совсем.

— Почему?

— Ох, котёночек. — Он вздохнул так, что девушка, сидевшая у него на коленях, покачнулась. Обнял крепко. — У меня включаются какие–то первобытные инстинкты с тобой. Забеременеешь — тогда вся моя будешь.

— Варвар. — Настя потёрлась носом о шею любимого, прижалась губами. — Дим, я и без ребёнка от тебя не уйду. Только торопиться не стоит. Давай поживём для себя, ну хоть немножечко? Дети — это очень ответственно, а мы с тобой ещё сами как дети. Мне хочется любви и романтики, а не памперсов и игрушек по всему дому.

— А вот это аргумент, тут не поспоришь. Но и вертолёты на радиоуправлении — это, знаешь ли, не хухры–мухры!

Дима отчётливо понимал: ребёнок ему нужен как гарантия, что Настя никогда никуда от него не уйдёт. Он слишком долго ждал, мечтал о ней и сейчас элементарно боялся сделать что–то не так. Хотелось привязать её к себе как можно крепче и не отпускать.