назад означает отказ от операции.
Да, мы можем сейчас тут взять Ксюшу, но предъявить ей нечего, она сорвется с крючка, как и ее местные партнеры, или, вернее сказать, хозяева.
И вообще, если мы сейчас сольемся, это может означать одно – десятки девчонок могут поплатиться жизнью. Девчонок, вся вина которых в том, что им захотелось немного заработать.
На самом деле, есть ведь вполне легальные конторы, которые занимаются поиском сотрудников для заграничных отелей. Ищут аниматоров со знанием языка. Ищут танцовщиц, актеров с разными шоу-номерами.
Платят, конечно, не миллионы, зато ты работаешь у моря – несомненный плюс.
Откуда девчонкам знать, что они связываются не с нормальным агентством, а с такой подставщицей как Ксюша? И что им придется танцевать на простынях, в горизонтальном положении?
Представляю Сашку, которую хватают чьи-то грязные лапищи, и хочется разорвать Ксюшу своими собственными руками!
Тварь.
- Лавр, все будет хорошо! – еще и Алёнка зудит, всё хорошо, всё хорошо…
Как бы не накаркала…
Ксюша за завтраком увивалась вокруг котёны, всё пела ей про отдых, про деньги, про то, что, если Сашка захочет, может и Андрея бортануть.
- Найдешь себе тут знойного турка! А что? А вдруг?
Слышу ее реплики и ярость накатывает. Вот же гадина! Она же сама сначала Сашку со своим братцем свела, замуж выдала подругу, а теперь что?
Муженек этот, Андрей, тоже тот еще… Сначала я его зауважал, когда он на меня кинулся, котёну, типа, защищал, а он…
Этот утырок, оказывается, тайно пишет Алёне!
Во-первых, сдал ей меня - она ж моя невеста, а я его жену клею! Потом начал комплименты отвешивать, мол, Алёна такая красавица, хоть куда, и зачем ей «изменщик Лавр» – орфография Андрея сохранена! – когда есть нормальные мужчины, готовые ее на руках носить.
Ха! Про руки – это он на себя намекал?
Видел я его мускулатуру, хрена лысого он кого-то на руки поднимет. Ему бы только удочку и держать – Алёна говорила, что он её все уши про свою рыбалку прожужжал, мечтал с первой зарплаты спиннинг навороченный купить.
Спиннинг! Блин! Не детям новую обувь и игрушки, не жене духи и платье, а себе! Спиннинг…блин…
Бомбит меня, от осознания, что по моей вине Сашка с этим чмошником столько лет потеряла.
Ладно, это лирика. А у нас тут всё серьезно.
Котёна уже два дня что-то там репетирует. Костюмы у них, конечно, капец.
А-ля бразильский карнавал - это значит просто лифчик и трусики. Причем, трусики не панталончиками или шортиками! Стринги, твою ж Амазонку!
Танец тоже, такое себе зрелище. Стоят передом, качают бедрами, поворачиваются задом, трясут…
Бли-и-ин! Так и подмывает пойти в зал, где эта шалашовка устроила им репетиции и выдрать оттуда Саньку.
Но… нельзя!
Спецоперация назначена на завтрашний вечер. Так что…
Днём Алёна договаривается со всеми, ведет девочек на пляж. Ксюша куда-то уезжает одна, Сашке говорит, что встреча по работе.
Это реально по работе, той самой, грязной, которой она тут промышляет. Хорошо, что моя смелая Сашка смогла нацепить Ксю жучок. Так что подругу нашу пасут.
Увы, прослушка не срабатывает, явно эту мадам принимают или в бункере, или там, где есть глушилки. Может, подозревают что-то, а скорее всего это стандартная процедура. Эти уроды понимают, чем рискуют. И явно они не дилетанты.
Пока ни Ксюши, ни Алёны с девицами в отеле нет, «дядя Сёма» пробирается в номер к своей любимой кошечке.
- Никита, с ума сошел! Увидят если? Провалим все дело! – это она мне говорит? Усмехаюсь…А что? Из котёны получился бы не плохой агент! Хлопает невинными глазками, а сама ручкой цепляет жучок, или наручники на жертву! Или на мушке держит.
Прижимаю к пухлому «комку нервов», висящему на талии. Да уж… не мог придумать образ поизящнее!
- Котён, у нас как минимум часа два есть.
- На что? Инструкции мне давать будешь?
- Ага, инструкции!
Именно инструкции, причем долго, подробно, медленно, и в горизонтальном положении.
Целую ее, пытаясь отстегнуть накладной живот, готов к тому, что моя сладкая будет упираться, пытаться меня остановить, а она неожиданно наоборот ко мне приникает, обнимает крепко, выстанывая моё имя прямо мне в губы…
Дрожит вся, от предвкушения и, как я понимаю, от страха. Боится. И я ее понимаю. Сам боюсь!
- Никита…
- Тише, родная, тише… все будет хорошо! – мои бы слова, да Богу в уши!
Номер у них крохотный, турецкий стандарт, что с него взять, две узких кровати. На одну я отношу мою ласточку.
Мне нужно расслабить её, заставить забыть о дурном. Дать веру в то, что все получится. И я это делаю так, как умею. Руками, губами, глазами…
Нежностью своей.
Сашка, кажется, забывает о том, что просила меня дать ей время, что пыталась оставаться верной женой. Глупенькая!
Верной женой она будет только мне! И точка! А всяким там хранить верность… Много чести!
Ловлю ее стоны и всхлипы. Кожа нагревается, пот течет. Слизываю капельки с шеи, с тяжелых полушарий. Шепчу на ухо всякие словечки, немного пошлые, знаю, что её это странным образом заводит.
Сливаемся воедино, она цепляется за меня, выгибаясь. Ох, малышка, как же мало тебе надо оказывается! Я еще ничего не успел, а она уже забилась в блаженстве, повторяя шепотом моё имя.
- Любимый мой, мне так хорошо!
Знаю, сладкая, знаю, а мне-то как…
Два часа пролетают незаметно. Получаю сообщение от Алёнки, они возвращаются, значит мне пора…
- Малышка… всё будет хорошо. Верь мне и ничего не бойся!
Целую на прощание. Натягиваю свою амуницию, перевоплощаясь в «дядю Сёму».
Я должен сообщить Сашке еще одну новость, но не уверен, что она отреагирует правильно. Но мне кажется ей надо знать.
- Саш, я… в общем, перед самым вылетом я связался с знакомыми юристами и… короче, я подал от твоего имени заявление на развод.
- Что ты сделал? – глаза округляет в удивлении, - а… так можно было?
Ну, как сказать, можно? Мне можно!
- И еще… насчет усыновления, вернее, удочерения. Документы готовы, осталось совсем чуть-чуть и… наши девочки будут моими тоже.
Жду, что она рассердится, начнет меня обвинять в молчании, в том, что я действовал за ее спиной…
Но Сашка молча подходит ко мне и неожиданно обнимает, прижимаясь к груди, хотя в образе «Сёмы» это целая проблема.
- Спасибо тебе, Никита!
Да уж! И пойми этих женщин!
