внимательно огляделся. И от увиденного захотелось одновременно рассмеяться и выматериться.
Над моей головой, прячась в кроне деревьев, зависли несколько дронов, которые не так давно Ронни начал использовать для масштабных съемок. Если быть точнее — целый десяток юрких, почти незаметных летающих машинок, записывающих не только картинку, но и звук.
— Мать твою, Ронни-великолепный. Ты знаешь, что ты бог всех шоу, хоть и бессердечный засранец? — прошептал я прямо в светящийся красным глазок беспристрастного свидетеля происходящего. Дрон перевалился в воздухе с боку на бок, словно отвечая, мол знаю, птенчик, и беззастенчиво этим пользуюсь.
Ну, а раз так, то и мне сам шоу-бог велел раскрутить убегающего урода на максимально откровенную исповедь.
— Кроули, ну серьезно, ты же сам коп. Знаешь, что и как. — Снова кора и щепки фонтаном. Туповат он, ох туповат. — Куда ты свалишь после такого? В гребаную Мексику? На Кубу вплавь? Там нас не любят. Особенно таких явных гринго, как ты.
— Отъебись от меня, сука! — вопил он. — Я здесь жертва! Я! Ясно?
— Да неужели?
— Свинья прокурор втянул меня в это, заставил! А теперь он в стороне и не при чем, а я за все сяду?
Так мы и вытанцовывали.
Он бежал, я его догонял, параллельно заебывал подколками и наводящими как невзначай вопросами. Он вываливал мне, истерично вопя, все их с прокурором и его ублюдским племяшом дерьмище, дроны летели где-то рядом, скрупулезно записывая все до единого слова и выстрела, а я откровенно глумился, провоцируя и отвлекая. Он бесился и палил, вообще уже не выцеляя меня, я считал патроны. Когда они все вышли, просто двинулся на него и вырубил ударом в челюсть, хоть он и махал культяпками.
Ну и все, собственно.
Проснулась я резко, получив весомый такой удар по лицу. Распахнула в испуге глаза, не сразу осознав, где нахожусь и от кого же это мне прилетело. Мозг ворочал извилинами очень вяло, что мне обычно и спросонья не свойственно. Но благо память активировалась почти сразу, да и интерьер я узнала. Больница, на этот раз в родном городе. Что-то я зачастила с попаданиями в лечебные учреждения. По лицу себе съездила я сама, попытавшись, видимо, почесать нос или лоб рукой, кисть которой мне загипсовали. Все же, выбираясь из наручников, я сломала пару мелких костей. И разум вялый такой из-за последствий наркоты.
Наркотики. Наручники. Маньяк. Похищение. Спасение. Рауль.
Я поискала глазами вокруг и увидела у своего бока темную макушку. Мой мужчина спал сидя, прямо у моей высокой кровати, умостив голову на край.
Мой мужчина? Это все еще так? Он приехал сюда по просьбе Коннора, чтобы разобраться с делом маньяка, в которое я влезла по самые уши. Маньяк мертв, шериф Кроули арестован. Все закончилось.
Я вспомнила, как доковыляла до выхода из хибары, что на самом деле оказалась чуть ли не секретным бункером, где рехнутый ублюдок измывался над своими жертвами и где могла закончить свою жизнь и я.
Если бы не Рауль.
Племянник прокурора, лежащий в луже собственной крови, все еще издавал редкие хрипящие вздохи, но я и не подумала подойти и посмотреть. Сдохни, тварь поганая, и отправляйся уже в ад, где тебя заждались.
Да-да, как представитель закона все понимаю: правосудие, громкий процесс, расследование всех деталей и моральная компенсация для рикошетных жертв — родственников и близких погибших — это было бы правильно и хорошо. Но, к сожалению, приходится признать: мы живем в том придолбнутом веке, где на помощь уроду кинулись бы пронырливые адвокаты, желая прославиться на таком деле, следствие и судебный процесс длились бы годами, мерзавец, выживи он, еще и обрел бы кучу поклонников, одобряющих его скотские идеи, написал бы книгу и жил в свое удовольствие (ведь ни для кого не секрет, что при определенных связях и в тюрьме можно жить как на курорте), подавая одну апелляцию за другой. Он бы жил, а убитые им женщины в могилах. Так что да, сдохни тварь!
Выйдя наружу, я прищурилась от рези в глазах от яркого солнечного света. Дымилась слегка машина Кроули с простреленными колесами, и где-то в отдалении грохали выстрелы. Господи, я ничем не могу помочь Бруксу. Я едва могу стоять, прислонившись к стене. Но я жива. Жива! И практически невредима! А ведь смерть была так близко. Перед глазами встало лицо Кроули. Заострившиеся черты, опустевшие глаза. Глаза человека, что уже принял решение отнять чужую жизнь. Иисусе, как такое происходит с людьми? Как можно принять это решение, находясь в здравом уме? Убить не потому, что защищаешься или спасаешь окружающих, а из трусости, страха потерять все что есть. А что у тебя было, мудак? Тот же вечный страх разоблачения и унижение? С этим ты не хотел расставаться? Ради сохранения этого готов был убивать?
Слезы полились сами собой, и я стала сползать по стене. Самое обидно, что вину засранца шерифа еще попробуй доказать. Ведь это будут только мои слова против его. У меня уже прямо-таки в ушах звучало «галлюцинации под действием наркотических препаратов». Последние силы стали покидать меня, и я практически уже завалилась на землю, как меня подхватили сильные руки, а уже рванувшийся крик пресекся, когда окутал запах, ставший родным и уютным.
— Детка, что? — оборвал мои жуткие воспоминания голос Рауля здесь и сейчас. — Плохо? Позвать кого?
Он вскочил, часто моргая со сна, короткие волосы взъерошены, щека помята… Господи, какой же он… И мой? Мой? Серьезно? Хотела улыбнуться ему, но вместо этого разревелась еще сильнее, потянувшись обнять его.
— Доктора сюда! — рявкнул Брукс и подался навстречу. — Сейчас, малыш, сейчас.
Он схватил меня с кровати, крепко прижимая к себе, и в голове промелькнуло, как он держал меня на руках там, у той проклятой богом хибары, укачивая и собирая слезы губами. Как крикнул кому-то отвалить сейчас, будто обращаясь к самому небу. Как не отпускал мою руку в машине медиков. А еще я помню сквозь сон его рык и такой же бешеный голос брата, когда они кого-то гнали от дверей моей палаты. Да, похоже, наконец соизволили нагрянуть федералы и пытались качать права, требуя разговора со мной.
— Спасибо, — всхлипывая, прошептала я в колючую щеку Рауля. — Спасибо-спасибо! И не надо доктора. Мне тебя только надо.
— Напугала как, — выдохнул он над моей макушкой. — Так вот он я, весь есть у тебя.
— Это правда? У нас получится? — взглянула я в его глаза с надеждой. И получила в ответ
